При удачном раскладе для нее, если я стану одним из партнеров фирмы Моргана, она сможет водить шашни с нашими подчиненными. А те в свою очередь будут не мало ей платить, чтобы начальник не узнал. Я слишком хорошо знал эту систему и таких дам, слишком много у меня было знакомств.
Покачав головой, я оглядел зал. Отец у фуршетного стола разговаривал с группой мужчин, иногда они смеялись какой-то весьма удачной шутке, и тогда отец слегка склонял голову вперед. Это значило, что ему вовсе не смешно, но он обязан поддерживать этот разговор.
Мать в окружении богато наряженных дам обсуждала последнюю моду. Пусть она сама была юристом и с бо́льшим бы удовольствием поддержала разговор в компании отца, но таковы были правила приличия. Я всегда задавался вопросом, как она может поддержать разговор о моде, если в ее гардеробе висят лишь деловые костюмы и всего два платья, одно из которых свадебное.
– Алекс!
Сдержав желание сморщиться от досады от того, что меня заметили, я обернулся на оклик и облегченно выдохнул. Ко мне пробирался Чак, тот самый адвокат из компании Митчелла. Мы снова разговорились, лишь изредка касаясь работы. Чак был вполне интересным собеседником, и более того, пока мы общались, ко мне не подходили напыщенные ублюдки с намерением потрясти руку и вставить пару фраз о том, какие на меня возлагаются надежды.
Мы с Чаком успели выпить по бокалу шампанского, когда в зале началось оживление. Мы замолчали, оглядываясь по сторонам, как неожиданно рядом возникла мать и, схватив меня за локоть, потащила к небольшой сцене. Там уже стоял отец и Андреа, с таким видом, словно была не меньше, чем королевой Великобритании. Сдержавшись от того, чтобы закатить глаза, я встал рядом с ней, посмотрев в зал. На нас уставились сотни глаз.
Отец, поправив галстук, вышел к микрофону и прочистил горло.
– Дамы и господа. Рад приветствовать сегодня всех в этом зале.
Толпа вежливо зааплодировала. Я вздохнул. Снова эти помпезные речи. Отец еще в течение минут двух разглагольствовал о прекрасном вечере, приятном времяпрепровождении, продуктивной работе и прочем.
– Помимо повода нашей сегодняшней встречи, у меня есть еще одно объявление. Митчелл Морган, директор адвокатской палаты, принял на работу нового сотрудника. Теперь в Ассоциации юристов на одну светлую голову больше. Поприветствуйте – мой сын Алекс и его невеста Андреа.
Снова раздались аплодисменты. Андреа подняла руку, помахав ладошкой, и я, не сдержавшись, фыркнул. Ее, мать твою, величество. И вообще, никто меня еще не нанимал, я не подписал ни одного документа. Но видимо это были детали, не имеющие значения. Как и мое мнение.
Аплодисменты слегка затянулись, среди людей пошли шепотки, и отец поднял руку, привлекая внимание.
– Дадим слово Алексу. Прошу.
Он уступил мне место у микрофона, и я незаметно вздохнул. Андреа положила мне руку на плечо, демонстрируя людям, что она поддерживает меня, хотя мы еще не женаты. Дамы заулыбались, мужчины закивали. А мне нестерпимо захотелось повернуться и оттолкнуть ее. Желательно, чтобы она при этом упала со сцены. Желательно, чтобы свернула себе шею. Такие мысли пугали, поэтому кивнув ей, но даже не посмотрев в ее сторону, я подошел к отцу. Пожав ему руку, я начал скучную речь о том, как я рад влиться в ряды властителей мира сего: полслова про усердие, полслова про целеустремленность, пять слов про прибыль. Даже у речей были свои концепции.
Когда я закончил, люди снова захлопали, а я, выдавив улыбку, слегка поклонился и отошел к Андреа. То есть я хотел отойти и уже сделал шаг назад, как вдруг мой взгляд зацепил знакомую фигуру.
Митчелл Морган, взойдя на сцену, махнул рукой своей публике. Люди зааплодировали с новой силой и даже свистом. Митчелл по-хозяйски прошелся по сцене, поклонился народу, пожал руку отцу и встал перед микрофоном.
– Мои многоуважаемые коллеги, – вкрадчиво и мягко начал он, улыбнувшись обворожительной и в то же время какой-то шкодной улыбкой, – я безумно рад всех вас видеть!
Толпа буквально разорвалась от хлопков.
Но я почти не слышал их. С того момента, как Морган появился на сцене, меня парализовал липкий противный страх. Я стоял буквально в шаге от него и не мог сдвинуться с места, не мог выдавить ни слова. Я чувствовал ледяную змейку ужаса, прокатившуюся по позвоночнику, и каплю пота вслед за ней скользнувшую по виску. Стоило мне снова услышать мягкий голос Митча, как память услужливо подкинула картины из прекрасного вечера выпускного, когда он говорил тем же самым голосом. И я отчетливо помнил, что за этим последовало.
Мое дыхание сбилось, я сильно прикусил щеку изнутри, почувствовав резкий металлический привкус крови во рту. Я не слышал людей, не слышал, что говорил Морган. Не знаю, сказали ли хоть слово отец и Андреа. Все мое существо сосредоточилось на фигуре передо мной, а единственным желанием было бежать. Ощущение опасности плотным кольцом окутало меня, став почти осязаемым.
Но я не мог отвести от него глаз.
Закончив свою речь какой-то шуткой, вызвавшей общий смех, Морган повернулся ко мне, добродушно улыбаясь, и, протянув руку, положил ее на мое плечо. Это прикосновение вывело меня из состояния ступора.
Резко оттолкнув его руку, словно мог ошпариться, я отпрыгнул назад. Я бы, наверное, заорал, если бы голос меня слушался. Толпа недоуменно замолкла, я чувствовал на себе кучу взглядов, в том числе недовольный взгляд отца за спиной. Митчелл смотрел на меня все с тем же радушием, его улыбка не дрогнула ни на дюйм.
Я попытался сказать, чтобы он не прикасался ко мне, но из горла вырвался лишь глухой сип. Я отшатнулся еще на шаг, задев плечом руку Андреа, и оцепенение, сковывающее все тело, окончательно отпустило. Бросив взгляд в толпу, я развернулся и бросился прочь со сцены и из зала. Я еще успел услышать, как Митч отшучивается, мол, переволновался парень, и как по толпе проносится неуверенный смешок.
Пролетев по коридору, я едва не сбил с ног встретившегося официанта. Оттолкнув его, я пробежал дальше, ворвался в туалет и с размаху захлопнул за собой дверцу кабинки. Едва переводя дыхание, я опустился на унитаз, глядя на дверь. Все тело трясло, рубашка противно прилипла к телу, голова разрывалась пульсирующей болью, которую я пока не особо чувствовал, благодаря приливу адреналина. К горлу снова подкатила тошнота.
Когда живот все-таки свело спазмом, я скользнул на пол и выплеснул в унитаз поток желчи. Ничего другого, кроме бокала шампанского, в желудке не было. Дрожащими пальцами я убрал волосы со лба и сел, прислонившись спиной к стенке.
Я не мог не знать, что Морган будет на этом банкете, в конце концов, он же был его организатором. Я думал, что каким-то чудесным образом смогу избежать встречи с ним в зале, где была сотня людей? Думал, что смогу сделать вид, будто ничего не было? Сделать вид, что мы вовсе не знакомы?
На самом деле, я вообще не думал. Старательно прячась от мыслей о Моргане в целом, я просто плыл по течению, думая только о том, когда этот вечер закончится. Возможно, это было неразумно и глупо с моей стороны, надо было хоть как-то подготовить себя к тому, что увижу его снова. Но лишь одно его имя вызывало у меня приступ удушья и навевало чувство страха.
Подтянув колени к груди, я уткнулся в них лбом и закрыл глаза, представляя тепло Ричи, пытаясь заставить пальцы вспомнить ощущение шерсти под ними. Понемногу дыхание выровнялось, а сердце перестало вырываться из груди. Я отключился от мира, казалось, на долгое время, находясь мыслями рядом со своим псом.
– Алекс, ты там?
В тишине этот голос показался громовым, а стук в дверь едва не разорвал барабанные перепонки. Я подпрыгнул, вскочив на ноги и больно ударившись локтем об унитаз. Сердце снова застучало в горле, и я, закрыв глаза, задержал дыхание на пару секунд, медленно выдохнув.
– Алекс, выйди оттуда немедленно! – снова раздался строгий голос отца.
Еще раз вздохнув, я открыл дверь. Предо мной предстал мой предок с крайне недовольным, но обеспокоенным видом. Правда я очень сомневался, что беспокоился он за меня.
