Когда Ирис вошла, разговор оборвался. Настоятельница испытующим взглядом посмотрела на послушницу и на удивление ласково, насколько позволял её бас, пробубнила:
- Ну что ты встала у порога, как вкопанная? Подойди поближе, голубушка, да поприветствуй дорогого гостя.
Гость – сидевший к двери спиной мужчина с копной седоватых волос, с одной стороны заплетённых в тугую косицу, – быстро повернулся и, взглянув на девушку, воскликнул по-фризски:
- Ирис, внучка короля Альбуена! Ты не только повзрослела, ты выросла настоящей красавицей! Хм... Ты стала похожа на свою мать, вечная память прекрасной Аралуен!
Ирис наконец узнала не только голос, но и самого мужчину: это был князь Гримберт – муж её родной тёти и правая рука деда, вождя фризов.
- Дядя Гримберт! – воскликнула девушка и вдруг схватилась за сердце, которое слишком громко застучало: то ли от радости, то ли от внезапной необъяснимой тревоги.
Князь вскочил со своего места и, подбежав к Ирис, привлёк её к себе на грудь. Девушка прижалась к его меховой куртке, сшитой из двух шкур, и с наслаждением вдохнула родные запахи: солёный – Холодного моря, на берегу которого она выросла, и горький – дыма костров, которые денно и нощно горели у длинных деревянных домов фризов.
Гримберт первым нарушил тишину, слегка отстранив от себя Ирис:
- Меня послал за тобой король Альбуен. Пришло время возвращаться домой!
- Ты даже не представляешь, дядя Гримберт, как я рада этой вести! - На измученном девичьем лице засияла счастливая улыбка, которая тотчас преобразила его: как будто изнутри вспыхнул тёплый свет. Однако в следующее мгновение на него набежало облачко тревоги, и Ирис спросила тихим голосом: - Что-то случилось с дедушкой?
- Годы жизни на этой земле, отмерянные богами славному вождю фризов, иссякли, как полевой ручей в засуху, - печальным голосом ответил Гримберт, подтвердив тревожное предчувствие девушки. - Не сегодня-завтра доблестный король Альбуен отправится на серебряной ладье в своё последнее путешествие, которое завершится в туманной стране наших духов-предков. Из родных детей Альбуена никого не осталось в живых: его сыновья погибли много лет назад в расцвете своей юности, две его дочери, одна из которых была моей женой, а другая твоей матерью, умерли. Мой сын от Ариэтты, старшей дочери вождя, недавно погиб от рук разбойников. Есть лишь одна законная наследница – это ты, Ирис. И вот что я тебе скажу: такой красавице весьма к лицу быть королевой фризов!
После этих слов князь так пристально посмотрел на девушку, что та вспыхнула румянцем и опустила глаза. Она смутилась и от взгляда Гримберта, и от его последних слов, но больше – от того, что ей казалось, будто в них звучит лесть: ни окружающие её люди никогда не говорили ей ничего подобного, ни сама Ирис не считала себя красавицей.
Девушка так растерялась, что не знала, что сказать в ответ; к тому же её сильно опечалило известие о дедушке.
И тут подала голос настоятельница, которая до этого внимательно прислушивалась к разговору фризского князя и своей послушницы:
- Ваш путь сюда был долгим, сиятельный князь, - непривычным для Ирис, заискивающим тоном произнесла она: - Не желаете ли отдохнуть и подкрепиться перед обратной дорогой?
Не дожидаясь ответа, она повернулась к Ирис:
- А ты иди собирай свои вещи, голубушка. И...
Настоятельница не договорила. Ирис заметила, как в её холодных глазах вспыхнуло беспокойство: очевидно, она боялась за своё будущее. Как станет мстить за все свои обиды и унижения бывшая послушница Обители Разбитых Судеб после того, как её назовут королевой фризов?
Но мысли Ирис были сейчас далеки от мести. Счастливая от неожиданной возможности покинуть ненавистный монастырь, девушка мгновенно сорвалась с места и исчезла за дверью.
- И эта пигалица станет править в Фризии? – не сдержавшись, проговорила настоятельница и тут же, спохватившись, скосила на князя настороженный взгляд.
- Фризией будет править тот, кого король Альбуен назовёт мужем своей единственной внучки, - отозвался Гримберт, с задумчивым видом поглаживая перекинутую на грудь косицу.
Глава 10
От графства Сантонум, южных владений Ареморского королевства, до Фризии, расположенной на севере, на берегах Холодного моря, было больше месяца пути верхом на лошадях. Но Эберин, посланник мастера-приора Тарсиса, гнал своего коня во весь опор и, коротко отдыхая в селениях, которые попадались ему на пути, сумел одолеть это расстояние за двадцать дней.
Эберину уже доводилось бывать в Фризии, и сейчас его снова поразило величие дикой, первозданной природы этого края. Здесь всё было не так, как в Сантонуме: вековые дубы крепче, корабельные сосны выше, а густые кустарники, переплетаясь, и вовсе походили на непроходимые чащи, куда без топорика вряд ли можно было пробраться. Поначалу, попав в лесные владения фризов, Эберин то и дело настороженно оглядывался и, услышав шорох, хватался за оружие, но вскоре привык к этим бесконечным дебрям. В лесах не встречалось больших поселений: фризы, когда не воевали, занимались рыбным промыслом и поэтому ставили свои жилища на берегах глубоководных рек или у моря.
Покрытый густыми дубравами холм, по которому ехал всадник, внезапно закончился каменистым обрывом. Эберин остановил коня, спешился и глянул вниз. Скалистые берега сурового Холодного моря также мало напоминали песчаное побережье тёплого Прозрачного моря, к которому примыкали наследственные владения графа Ормуа.
Там, на морском побережье, находилось самое крупное поселение народа фризов, которое они сами называли Туманные Пределы. Над высокими крышами срубленных из сосновых брёвен домов вились сизые дымки; возле дощатой пристани, где рядом с рыбацкими лодками покачивались на тёмной воде ладьи с загнутыми кверху носами, толпились люди в меховых одеждах. Все они были заняты важным делом: рыбаки выбрасывали улов на берег, а женщины собирали его в корзины и несли домой. Лаяли собаки; раздавался громкий детский смех; звонкие женские голоса переплетались с глухими мужскими.
Взяв коня под уздцы, Эберин начал спускаться по крутой тропинке к селению, и вскоре его заметили. Гомон на берегу тут же затих; были забыты и снасти, и рыба, и лодки; в обращённых к чужаку настороженных глазах читался красноречивый вопрос: кто такой – друг или враг? С доброй вестью прибыл или злой?
Эберин собрался было заговорить первым, как вдруг из толпы вышел рыжебородый румяный великан в облегающих штанах и длинной полотняной рубахе, подпоясанной широким кожаным ремнём с железной пряжкой. Сделав ещё один шаг к графу и приветливо раскинув руки, он прогудел:
- Не может быть! Неужели к нам сам королевский маршал пожаловал?
-Бывшийкоролевский маршал, - вежливо уточнил Эберин, а в следующее мгновение оказался в медвежьих объятиях фриза.
- Рад, очень рад видеть тебя, друг! – загудел бородач над ухом Эберина. – Столько времени прошло, а ты всё такой же, как был в дни нашей боевой молодости! Не берут тебя годы-невзгоды!.. Беда, что ли, какая случилась, раз ты скакал к нам без отдыха? Вижу, коня загнал совсем – еле дышит, бедняга...
Эберин наконец высвободился из объятий великана под насмешливыми взглядами фризов и, обращаясь лишь к нему одному, тихим голосом сказал:
- Послушай, Дван, мне бы с вашим королём поговорить: с глазу на глаз. У меня к нему дело государственной важности...
Он не договорил, заметив, как потемнело лицо фриза.
- Альбуену считанные дни до смерти остались, - сказал Дван, насупясь. - Ему сейчас не до забот Ареморской короны: свои бы, фризские, дела успеть завершить достойно.
- Поручение, с которым я прибыл к вам, касается не только Ареморского королевства, но в равной мере и Фризию.
После заявления графа, произнесённого очень серьёзным тоном, Дван обнял его за плечи и повёл к самому длинному и большому в селении дому.
Жилище вождя фризов, которого с недавних пор было принято называть – на ареморский лад – королём, стояло посередине широкого двора, в окружении домов поменьше. Дом, в простонародье прозванный Большим домом, был старый, но просторный и довольно тёплый, построенный из смолистых сосновых брёвен.
