Annotation

Катя всегда мечтала о здоровом теле. Но даже и представить не могла, что ее желание сбудется. Правда, в другом мире и другом теле. Теперь она Кассия, и ей всего восемнадцать. Только жизнь средневековой аристократки не так сладка, как казалось. Особенно, когда ты осталась единственным представителем древнего магического рода, а вокруг одни враги и предатели, которые убеждают выйти замуж и передать власть мужчине. Но Катерина больше не позволит, чтоб ее жизнью управляли. Тем более что будущий супруг вполне может оказаться повинным в смерти ее родных. Так говорит холодный рассудок, а вот глупое сердце думает совсем иначе…

# ХЭ

Избранница колдуна

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 63

Глава 64

Глава 65

Глава 66

Избранница колдуна

Глава 1

Снег все падает и падает… Не останавливается ни на минуту. И под ложечкой начинает посасывать в предчувствии чего-то неотвратимого. Чего-то страшного, неумолимого, надвигающегося на нас, как горная лавина. К моему правому боку прижимается двенадцатилетний Жора. Двухлетний Владик, склонив светловолосую головку, дремлет в автокресле.

За окном мелькают сосны. Они кажутся одетыми в белые подвенечные платья. Печальные невесты, опустившие к земле руки-ветви. И я такая же… Вечная невеста… Которую кинул у алтаря любимый мужчина. Привычная тоска уже не так остра, как двадцать лет назад, но все еще иногда эхом отдается в сердце.

– Как ты? Не устала? – оборачивается ко мне сестра-близняшка, сидящая на переднем сидении.

Ее муж Виталик напряженно держит руль. Дорога отвратительная. Мокрая жижа к вечеру превратилась в лед. А у него на “борту” двое детей, жена и ее никчемная сестра-инвалид.

– Нет, все хорошо, – качаю головой.

Жорик, услышав мой голос, беспокойно хмурится во сне и громко вздыхает.

– Катя, не ври мне! – гневно шепчет Вика. – Ты не голодная? Голова не кружится? Мы не скоро доберемся домой, скорость всего пятьдесят…

– Вика! Я в порядке, – также гневно огрызаюсь.

А ведь знаю, что не права. Знаю, что сестра переживает. Сахарный диабет это не шутки. В любой момент может упасть уровень глюкозы и привести к серьезным последствиям.

Вика обиженно поджимает губы.

– Прости, – раскаянно шепчу.

Она ведь хочет как лучше и желает мне только добра. Только вот к сорока годам я тоже успела обзавестись собственными мозгами. Но Виктория, как старшая и здоровая сестра, не перестает меня опекать.

А все началось с, казалось бы, потрясающей новости. У молодой четы Олененко обнаружили многоплодную беременность. Супруги обрадовались. Немного испугались, но совершенно точно обрадовались. Врачи в женской консультации, правда, не спешили с такими выводами. И, недовольно взирая на огромный живот Людмилы Олененко, советовали ей поменьше есть, дабы не раскармливать плод. Но бабка Мария уверенно заявила – двое! Девки! И Мила ей верила…

Кто ж знал, что только одна из них, первая, Виктория, родится полноценной. Вторая Катерина была меньше, легче и с усохшей правой рукой. А в три года у нее еще и диабет обнаружили.

Вика, глупышка, услышала где-то, что так бывает. Иногда плод, который сильнее, во время внутриутробного развития забирает у слабого ресурсы, кислород, пищу. И тогда второй ребенок развивается хуже и рождается с пороками. С тех пор она и решила опекать всеми силами младшую, ощущая необъяснимое чувство вины. Ведь если б не она, Вика, сестренка была бы здорова.

Убедить ее пыталась и я, и мама, и папа… А все без толку. Лишь баба Мария улыбалась, бормоча: «Так надо… так надо…».

Вика даже замуж выходить отказывалась. И все из-за того, что меня перед алтарем кинул Денис. Целых пять лет мучила Виталика, раз за разом отказывая. Пока я сама не вмешалась и не пригласила к нам домой отчаявшегося парня. А потом заперла их в квартире на день и ушла к бабе Марии. Они сердились. Звонили. Но спустя сутки, когда я вернулась, встречать меня вышла в коридор взъерошенная Вика. На пальце у нее сверкало обручальное колечко. А в ванной шумела вода, намекая, что парочка ночью явно не спала.

Родителей не стало в тот же год, в который родился Жорик. Несмотря на мое сопротивление, сестра забрала меня к себе, выделив в огромной четырехкомнатной квартире Виталика маленькую комнатку.

Квартиру, доставшуюся от родителей, решили сдавать. Лишняя копейка не помешает. Вика шутила, что это моя зарплата. Но я не могла тратить эти деньги на себя, стеснялась и под регулярные упреки супругов все же вносила все до копейки в общую казну.

На что мне тратить-то? Старая дева… калека…

Всю себя посвятила семье Вики, души не чаяла в ее малышах, и они отвечали мне взаимностью. Меня можно было бы назвать счастливой – любящие родные, детишки, дом, хобби… Но иногда в душе раскрывалась черная воронка, которая словно сжигала изнутри, кровоточила, ныла, навевала ощущение, что я не на своем месте, это не моя жизнь, это не мое тело. А потом тоска проходила, из-за туч выглядывало солнце, и я вновь радостно и открыто улыбалась, гася внутри непонятные и уже полузабытые ощущения…

На миг щека дергается от резкого спазма. Ногу снова простреливает ноющая боль. Она распространяется от большого пальца и, словно отвратительная каракатица, медленно перебирается к основанию стопы, обхватывает свод, щиколотку… Операция не за горами, теперь у меня еще части ноги не будет. Гангрена… Сахарный диабет безвозвратно вгрызся своими острыми клыками в меня. Начали отмирать ткани.

Порой ловлю себя на мысли, что благодарна судьбе за то, что страдает нога. Руки мне нужны… Иначе я умру… Умру без того, что дает мне свободу, отдушину в этом мире, то чему я посвятила себя помимо семьи и то, что позволяет мне чувствовать себя нужной и полезной, а не нахлебницей в доме Виталика. Хотя тот ни разу не упрекнул меня ни словом, ни делом, ни взглядом. Наоборот всячески подчеркивает, что без меня им было бы не справиться с двумя малышами.

А пальцы на руке уже шевелятся в нетерпении, мечтая взяться за новый моток пряжи, купленный только сегодня, и гладкий, отполированный тысячами прикосновений, деревянный крючок. В голове так и пляшут новые узоры, которые должны получиться из сплетения воздушных меланжевых ниток. Это будет шаль, да-да, именно шаль. Большая, чтоб полностью завернуться и устроится в кресле-качалке на балконе с кружкой горячего чая с лимоном и медом и новой книгой. Шаль не на продажу, а в подарок. Вике. А еще картина, вышита бисером. Бурное море, вспенившиеся волны и снежно-белая чайка над ними на фоне закатного неба.

Я завидую этой чайке, завидую ее свободе, полету, гармонии. Эта чайка, словно моя душа, только вольная, неудержимая, стремящаяся в небо, к свободе…

Тормоза взвизгивают внезапно, словно острым лезвием разрезая умиротворенную сонную атмосферу машины. Виталик выкручивает руль, сжав зубы, стремясь удержать вращающуюся машину. Я вижу в зеркале его побелевшее лицо, испуганно расширившиеся глаза Виктории. Тельце Владика мотает как куклу, ремни врезаются в грудную клетку, но, благо, надежно удерживают на месте. Жорик тоже крепко пристегнут, но с ним ситуация опаснее. Взрослые ремни еще немного не по размеру тощему подростку, а детское сидение уже слишком мало. Я закрываю племянника собственным телом, до упора натягивая собственную перевязь, удерживаю соскальзывающее тело мальчика на месте.