Первыми к штабу фронта подъехали мотоциклы, следом за ними БА-20 и пара грузовиков, потом БА-10 и немецкие бронетранспортёры, а уже за ними Хорьх фон Рейхенау, и уже за ним второй БА-10 и остальные грузовики с охраной. Видимо Кирпонос увидел нас в окно, или ему доложили, но то, что мы уже тут он знал, мы поддерживали радиосвязь со штабом и сообщили о въезде в город. Я ехал на переднем сиденье, рядом с водителем, а на заднем сидели оба пленных немецких генерала. Я перед поездкой спросил у них, как они хотят ехать, в легковой машине и не связанными, или в грузовике на полу и связанными по рукам и ногам. Немцы оказались отнюдь не героями и спокойно просидели всю дорогу, выходили только когда мы останавливались сбросить излишки организма в придорожные кусты.

Фон Рейхенау ещё повезло, что наш герой отнюдь не историк и не знает о его художествах на этой войне. В реальной истории фон Рейхенау был сторонником самых варварских и жестоких методов ведения войны в России и того же требовал от своих войск. Так например в августе он лично приказал расстрелять большую группу еврейских детей в городе Белая Церковь. К большому сожалению этому извергу удалось отвертеться от Нюрнбергского трибунала, так как он умер сам зимой 1942 года, 14 января 1942 года у него произошло кровоизлияние в мозг, а 17 января он умер во время перелёта в Лейпциг на лечение. Слишком лёгкая смерть, гораздо лучше было бы, если его повесили, как и других нацистскихпреступников в Нюрнбергской тюрьме. В случае же если бы наш герой знал о фон Рейхенау всё, то ещё не факт, что он довёз бы его живым до командования и почти наверняка провёл бы с ним вдумчивую беседу с помощью кулаков и ног.

На крыльце штаба нас встречал сам Кирпонос с другими командирами, так что, как только генеральский Хорьх остановился прямо у входа в штаб, я быстро выскочил из машины и доложился командующему.

— Товарищ генерал-полковник, захваченный в плен командующий немецкой 6-ой полевой армией генерал-фельдмаршал Вальтер фон Рейхенау доставлен. Вместе с ним доставлены и штабные бумаги, а также командир одной из его дивизий.

— Ну Прохоров! Ну сукин ты сын! Ну молодец! Такого языка захватить! Крути дырки, тебе ещё и за прошлые твои подвиги награды полагаются.

— Товарищ генерал-полковник, у фон Рейхенау машина хорошая, думаю вам они лучше подойдёт, чем кому другому.

— Машина говоришь… Ладно, давай этих гусей в штаб, а сам завтра с утра будь тут, будешь о своём рейде отчитываться, ты кстати знаешь, сколько немцы за твою голову денег дают?

— Слышал, только мало дают, что значит какие то жалкие сто тысяч марок, я тоже хочу назначить награду за голову фон Ру́ндштедта.

— И сколько?

— Один рубль, большего он не стоит.

Кирпонос услышав это, расхохотался.

— Надо официально об этом объявить, думаю унизить сильней фон Ру́ндштедта не получиться, всего лишь рубль за его голову.

— Надо бить врага всем, чем только можно, унижение тоже оружие.

— Ладно майор, свободен, не забудь, завтра к 9 утра быть в штабе, как штык.

Немцев вывели наконец из машины, и под конвоем уже сотрудников контрразведки повели в штаб, в кабинет Кирпоноса. Там же собралось всё высшее руководство фронта и переводчик, после чего начался допрос фон Рейхенау. Я смотрел вслед удаляющимся немцам, сейчас их начнут потрошить, и не думаю, что если они заартачатся, то с ними будут мильдальничать. Я кстати уже коротко поговорил с фон Рейхенау. Тот поначалу попытался включить аристократа и барина, но быстро сдулся после нескольких ударов в живот и пары интересных зажимов, которые не оставляют следов, зато очень болезненны. Скорее всего и наши не будут в случае чего играть джентльменов, а выпишут фон Рейхенау для затравки знатных лещей. А если не поможет, то и более действенные средства. Пересев в трофейный бронетранспортёр, я приказал охране двигаться в наше ППД, благо, что ехать было недалеко. Приехав, принялся инспектировать своих хомяков и прочий нестроевой люд, а то распустились тут без барина понимаешь… Всё оказалось в ажуре, придраться было не к чему, нет, было бы конечно желание, так и к столбу докопаться можно не там стоишь, не туда светишь, но это если тебе подчиненных замордовать хочется, а мне порядок был нужен и он был. Весь остаток дня я провёл на нервах, как там мои бойцы назад добираться будут, и ведь повода особого не было, ну что с ними может случиться уже на нашей территории и при движении ночью, когда немцы не летают над дорогами. Успокоился я уже только утром, когда в расположение стал въезжать мой полк. Не став ждать, когда все въедут и доклада тоже, так как время уже поджимало, нужно было ехать в штаб фронта на отчёт о моих безобразиях в немецком тылу. Сев в свою ласточку на заднее сиденье, а мне по должности персональный водитель положен, я скрепя сердце приказал ему ехать. Лучше бы я дождался пока все мои орлы не прибудут и не получил доклад, но судя по всему прибыли они без приключений ми в полном составе, так что потом, после штаба всё выясню, а пока ещё надо новые ништяки легализовать, а то раскулачить бедного меня все хотят, нет что бы сказать, что вам товарищ майор ещё нужно, ууу, жабы пупырчатые.

Глава 16

Как мне и велел Кирпонос, в 9 часов утра я уже был в его приёмной выбритый и отутюженный. На боевые выходы у меня была обычная красноармейская форма, только со знаками различия майора, хотя подобрал я её для себя ещё на том первом складе. Зачем дразнить гусей и становится приоритетной целью для противника своей выделяющейся командирской формой, вот и переоделся в солдатскую. Но не на передовой всё же носил официальную, а то уж очень нервно относились многие командные личности к нарушению формы одежды, как будто именно в этом был основной фактор наших неудач на фронте. Вот и сидел я сейчас в своих синих командирских штанах в приёмной Кирпоноса, а самому невольно вспомнились кадры из отличного, старого советского фильма про войну — «Офицеры», а именно про «Красные революционные шаровары» которыми за успехи в учёбе наградили главного героя фильма. Хотя я пришел даже за десять минут до назначенного срока, но пришлось мне просидеть в приёмной, ожидая вызова к начальству, почти полчаса, пока наконец меня не вызвали. В кабинете кроме самого Кирпоноса снова оказались и начальник штаба с членом военного совета, видимо тоже хотели послушать о моих похождениях в немецком тылу из первых уст.

— Ну здравствуй майор, садись давай, в ногах правды нет и рассказывай, как ты там у немцев в тылу воевал, что они специально ко мне лично переговорщика прислали, да и как ты фон Рейхенау захватил.

— Да что там рассказывать, товарищ генерал-полковник, воевал обычно, а фон Рейхенау даже не я захватывал, вернее не под моим личным руководством, это бойцы второго батальона расстарались. Да и честно говоря им просто повезло, случайно пересеклись с этим гусем, вот ребята и не растерялись, перебили охрану, а пассажиров легковой машины взяли живьём. Они даже не знали, кто там ехал, просто увидели дорогую легковую машину и генерала в ней, благо машина кабриолет, а по летнему времени ехала открытой.

— Ты майор от темы не увиливай, давай, рассказывай, как ты у немцев в тылу воевал, ты кстати знаешь, что стал персональным врагом Германии и Гитлера.

— Значит хорошо воюю, раз противник так оценил мои скромные успехи.

Делать нечего, пришлось мне подробно пересказывать Кирпоносу все свои действия в немецком тылу. Мне только было интересно, что за немецкий переговорщик приходил к Кирпоносу и почему из-за меня. Наконец не выдержав, я, после того, как наконец закончил рассказывать высокому начальству про свой рейд спросил прямо.

— Товарищ генерал-полковник, а что за немецкий переговорщик к вам приходил, и почему из-за меня?

— А из-за кого ещё? Лично командующий немецкими войсками генерал-фельдмаршал фон Рундштедт прислал ко мне парламентёра с предложением прекратить наносить удары по госпиталям и санитарным колонам.