— Отчего же, — хмуро глядя на него, произнёс Энфер. — Вы слишком умны и осведомлены для простого гонца, а потому я с интересом выслушаю, что вы сами, граф, думаете об этой ситуации.

— Что ж, извольте, — кивнул Марк. — На мой взгляд, ситуация для вас, хуже некуда, ваше высочество. Вы вторглись на земли Сен-Марко и захватили Бламонт, нарушив данное вами же рыцарское слово и подписанные вами от имени альдора договоры и мирные хартии. Молва об этом уже несётся на запад, восток, север и юг, потому все ваши отговорки, что вы здесь по приглашению иного лица, не могут быть приняты во внимание. Репутации луара Синего Грифона нанесён непоправимый ущерб, клятвы, данные великим альдором, нарушены, и возможность впредь договариваться о чём-то с алкорцами находится под вопросом. За всю историю нашего мира не случалось, чтоб слово, данное венценосным рыцарем, было нарушено с таким презрением к кодексу рыцарской чести. Даже от варваров диких племён не ожидают такого вероломства, кто ж мог подумать, что на такое решится оплот рыцарской доблести, луар Синего Грифона? Впрочем, ваше высочество, вы ещё кое-как можете спасти положение, взяв всю вину на себя и заявив, что вторглись на наши земли по собственной инициативе и не поставили великого альдора в известность о своих планах. Тогда он примерно вас накажет, скорее всего, лишит права наследования. Это будет жестоко, но разумно, ибо кто же впредь захочет поверить тому, кто собственноручно подписал договор, а потом сам же его и нарушил? Как договариваться с таким альдором, если он может завтра изменить своё решение, и выкинуть что-то подобное, никого об этом не предупредив? Так что вряд ли вы сможете после этого претендовать на престол. Но что за беда? У вашего отца много сыновей. Правда, к управлению луаром готовили вас, но вы же сможете править из-за спины покладистого Лоранта.

— Вы переходите границы, — с ледяной яростью процедил энфер.

— Вовсе нет, — покачал головой Марк. — Я всего лишь даю вам шанс спасти честь вашего королевства, мужественно приняв удар на себя. Смелости вам не занимать. Хотя… может, вы придумаете новый хитрый ход, например, снова выплеснуть ушат грязи на противника, — в его голосе прозвучала горечь. — Ведь как это было ловко! Втереться в доверие к юному, неискушённому мальчику, надевшему корону, упавшую с головы убитого вами отца. Писать ему дружеские письма, обмениваться любезностями, заверять в дружбе, а потом взять и сговориться с его врагами у него за спиной. Я не зря зову вас вашим высочеством, и вовсе не жду, что вы откажетесь от своего права на корону луара. У меня просто язык не поворачивается назвать вас благородным. Так безжалостно обмануть поверившего вам наивного мальчика! Впрочем, простите… — он снова склонил голову в поклоне. — Благородный энфер, я дал волю чувствам. Я прошу прощения за свою грубость. Как посланец моего государя, я должен строго соблюдать этикет, и допустил непростительную оплошность, разговаривая с вами в таком тоне. После окончания миссии я приму наказание, которое безусловно наложит на меня король Жоан. И, может быть, он даже принесёт вам свои извинения за этот инцидент, — подняв голову, он заметил смертельную бледность на лице энфера и примирительно произнёс: — Прошу вас, давайте вернёмся к тому, ради чего я сюда приехал.

— Нет, подождите, граф, — с горячностью возразил энфер, покачав головой. — Ваши слова больно задели меня. Вы считаете, что это мы обманули вас, нарушив договор, но разве не вы с самого начала подсунули нам негодные земли и рудник в обмен на три приграничных замка! У нас были причины сомневаться…

— Так почему ж вы не обратились к нам официально и не дали возможность объясниться? — спросил Марк.

— А у вас есть объяснения?

— Конечно! Едва узнав о ваших претензиях от барона Фромена, я отправил в Дьепп и в рудник Штраум-Гарц своих людей, чтоб разобраться, что произошло. И выяснилось, что управляющий рудником Ренод Агобейн успешно разрабатывает его, вот только львиную долю серебряной руды продаёт на север. Мой человек пытался проследить путь его серебряных обозов, но тот оборвался в Абердине. Что ж касается пустошей неподалёку от Дьеппа, то доблестный рыцарь Антал Руллан с чего-то решил, что сможет вырастить там пшеницу, а когда урожай пропал из-за сырых холодных ночей, уничтожил его, прикупил воз поражённого спорыньёй зерна и предъявил его вашим ревизором. Но вся беда в том, что спорынья не живёт на травах, а до Руллана пшеницу там никто не растил, следовательно, и перейти на его колосья этой напасти было неоткуда. Но кому есть до этого дело, если нужно обвинить землян в неисполнении обязательств.

— У тебя есть доказательства этому, Марк? — взволнованно воскликнул Ликар.

— Откуда? — Марк укоризненно покачал головой. — Вы что, пытаетесь снова подловить меня, благородный энфер? Мы же передали вам рудник и земли, так как же я, служащий тайной полиции Сен-Марко, могу вести там официальное расследование и собирать доказательства? Но если два моих человека, лишь расспросив живущих там людей, выяснили это, то чего стоило провести такое расследование вашему лорду Деллану. Впрочем, ему же некогда заниматься такой ерундой, он предпочитает собирать сплетни в Сен-Марко!

— Ничего себе сплетни! — воскликнул Ликар. — У вас убили двух подданных моего отца!

— Нет, — возразил Марк. — Одного подданного и одну шпионку Деллана, но их действительно убили. Я даже знаю, кто это сделал и зачем. Я арестовал убийц, и они уже приговорены к смертной казни.

— Может, назовёте их имена? — крикнул де Краон.

— Охотно, это ваши приближённые, граф, Эльвира Англад и Мишель Аркур.

— Это наговор! — воскликнул пожилой воин с длинными усами. — Мой сын не мог пасть так низко!

— Они просто нашли козлов отпущения! — злобно взглянув на Марка, заявил совсем молодой рыцарь.

— Они признались, — возразил тот.

— Под пыткой? — уточнил де Краон.

— Нет, Аркур — под давлением улик, а ваша кузина выплюнула мне это признание в лицо, заявив, что сделала это ради будущего северного королевства.

— Какого ещё королевства? — нахмурился энфер.

— А вы не знаете? — удивился Марк. — Ведь это вы, сэр Англад, верно? — он обернулся к всё ещё свирепо взиравшему на него молодому человеку. — Узнаёте, что это?

Марк достал из подсумка кожаную тетрадь, подойдя, раскрыл её на первой же попавшейся странице и показал ему.

— Это дневник моей тёти! — воскликнул тот.

— Значит, вы его узнали, — удовлетворённо кивнул Марк и, пролистав, открыл на нужном месте и передал Ликару. — Прочтите, тут всё написано.

— Где вы взяли её дневник? — задыхаясь от гнева, спросил юноша. — Вы и её приговорили к смерти? Вы собираетесь её казнить? Женщину?

— Убийцу как минимум трёх человек, — уточнил Марк. — Она отравила мышьяком сэра Барлода и перерезала горло двум девушкам. Это она тоже признала и тоже не под пыткой.

— Но даму, к казни…

— Какое варварство! — делано возмутился де Краон.

— Ну, конечно! Мы варвары, — кивнул Марк. — Не то что просвещённые алкорцы! Свидетельством тому приговор, вынесенный судом лордов луара маленькой рыжей фрейлине альдорены Адалине Норан. Её приговорили к сдиранию кожи всего лишь потому, что не смогли поймать её возлюбленного, шпионившего для Сен-Марко, которого сами же перед этим отпустили, — он поймал взгляд Ликара, и тут же поклонился. — Простите, справедливости ради, я должен уточнить, что благородный энфер явил ей свою милость, уговорив отца по просьбе матери заменить эту страшную казнь на отсечение головы. Что ж, мы, не слишком изощряясь, сразу же приговорили Эльвиру Англад именно к обезглавливанию. Кстати, она пока жива, есть вероятность помилования, но у короля нет никаких оснований для этого. То же касается и Мишеля Аркура, который был любовником Эрики Меридор и убил её, выдав себя за маркиза Делвин-Элидира, причём так неумело, что его узнали, как минимум, два человека. Так что сэру Англаду и сэру Аркуру следует решить, кто им дороже: их родичи или граф де Краон.