Улыбнувшись собственным мыслям Ёрин тихо, но отчётливо сказал рядовому:

– Сегодня ты и твой приятель можете быть свободны. Отдохните в таверне, если хотите, только молча.

Оставив голубой самоцвет в бойнице, лорд Хейдинских земель зашагал прочь, скрывшись в глубине крепостных залов. Солдаты в нетерпении переминались с ноги на ногу и дождавшись, когда лорд уйдёт, довольно покряхтывая, почти бегом, пошли в казармы переодеваться. Голубой самоцвет по стоимости равнялся всего восьми фиолетовым, но даже на него приятели могли гулять в трактире до потери памяти, если бы заказали не самого дорогого пойла.

Спустя некоторое время после заката Фолио, молодой лорд, не встретив никого на пути благополучно покинул крепость, спустившись по величественному дубу.

– Отправить бы к Версе всех охранников гарнизона, да понабрать новых, надёжных! Службу ведут кто как хочет! – ворчал себе под нос молодой человек, трусцой перебегая между каменных домов. – Мне же лучше, раз остолопы не на посту. Но что, если вдруг кто-то проберётся в замок и убьёт меня? О чём отец только думает?!

Передвигаясь узкими улочками, он старался не попадаться на глаза прохожим. Со стороны главной улицы слышались пьяные крики. Под вечер выпивохи нередко выясняли отношения возле трактира, за что доблестные служители порядка отводили дебоширов домой. Меритас, поморщившись, поторопился покинуть верхний город через лаз в каменной кладке городской стены, чтобы не попадаться на глаза страже у ворот.

В нижнем Хейдинбурге крики слышны не были. В это время, как правило, жители окраин ложились отдыхать, чтобы на рассвете вновь приступить к своим обязанностям. Поэтому на улице уже почти никого не было и на город опускалась звенящая тишина, изредка прерываемая всплесками волн. Нижний Хейдинбург образовался в результате заселения территории между гаванью и верхним городом, который, в свою очередь, строился жильцами вокруг крепостных стен. Здесь парень расслабился и дал волю злобным мыслям, периодически произнося неприятные слуху слова. Большинство из них были обращены к отцу.

Вечерняя тишина давила на уши сотнику в отставке. Оскал – обладатель фиолетового жетона Хейдинской строевой академии, а теперь просто престарелый охранник небольшой лодочной пристани в нижней части города. Прикрыв глаза и посвистывая в унисон морскому прибою, старик который год исправно играл роль защитника подгнивших лодочек и проеденных жучками вёсел. Находясь на посту и в зной и стужу, он стоически переносил лишения службы и справлялся с ударами превосходящих сил противника – комаров. К счастью, тишину нарушило чьё-то злобное бормотание. Едва расслышав чужака, старый охранник в лучших традициях строевой академии выкрикнул в темноту:

– Стой, кто идёт! Друг или враг? Назовись!

– Это, э… Я! Меритас Ониет Дрезден! Твой лорд, солдат! Во исполнение приказа особой необходимости, то есть, э, важности, требую, ээ… предоставить мне шхуну! Я немедленно выступаю в порт Паустерр… Да, в порт Паустервилля! – в голосе, юного лорда слышалось волнение, но это не мешало тому принять позу нахохлившегося петуха.

– Мерик! Ты штоль? А я тебя сразу узнал, по голосу. Ты шо мелешь, малец, какая шхуна, какой Паустервилль? Туда дорога при попутном ветре неделю на самом скором фрегате. В лучшем случае тебя скоро прибьёт к хребту. А в худшем шторм накроет при выходе из гавани.

– Ох, Оскал, старый дорого́й друг! – сменил тактику Меритас. – Столько раз великодушно пускал меня в плавание наловить для прекрасной дамы кувшинок, что растут у южного берега бухты, пусти же и сейчас, мой дорогой-дорогой друг!

– Тебе что, жестоклюй память прокусил? Мерик, ты один раз у меня лодку стырил, чтобы цветочков нарвать для девахи из нижнего города, так я такой выговор от твоего отца тогда получил! Ещё и лодку пришлось латать за тобой. Ты шхуной-то управлять не умеешь, куда собрался? Шторм надвигается, слышишь? Иди-ка отсюда, оболтус, коли голова дорога, – выдал тираду Оскал.

– Да как… Как ты смеешь так со мной разговаривать?! Да ещё так высказываться о даме! Она не девка! Мия – моя возлюбленная! А ну, отойди с прохода. Именем лорда этих земель и моего отца Ёрина Ониета Дрез…

Не успел Мерик договорить, как глухой удар веслом в ухо прервал словесный поток. За гулким звоном в голове юный лорд с трудом различал ругань старого Оскала и что есть сил побежал прочь.

Горечь событий последних часов и неприятный разговор с отцом туманил глаза. Или это были слёзы, выступившие от боли в ухе, неясно. Приходилось ориентироваться по силуэтам. Удержаться на ногах тоже оказалось непростой задачей. Меритас продолжал нестись вперёд как дикий раненый зверь, прижимая руку к пульсирующему горящему уху, чувствуя, как липкая кровь стекает по шее. Мимо мелькали деревянные домики и лачуги жителей. Вот молодой лорд пробежал свинарник, вот старое жилище бабушки Холли. За ней хижина рыбака и ворох рыболовных сетей, сушащихся после ловли. Вот ещё дома, чьи силуэты сливались воедино. За следующей халупой должен быть пологий холм, а дальше либо направо на пляж, либо к большому орешнику, а значит, прямиком к дому Мии.

«Нет, я не должен идти к ней в таком виде» – вспыхнуло в голове, и ноги сами собой понесли лорда к пляжу. Перейдя на быстрый шаг Мерик, хотел было предаться унынию, но боль в голове и чувство тёплой вязкой жидкости на шее заставили прийти в себя и оценить ситуацию.

Никто не бежит следом, значит, Оскал просто решил припугнуть. Ох, старик, и влетит же тебе за такие выкрутасы! Наверняка уже побежал докладывать Ёрину, что его непутёвый сын снова пытался украсть лодку.

Шаг за шагом в голове Мерика зрел план, но пока ещё он не знал, как его осуществить.

«Тем лучше, если отец поймёт, что я сбежал, то будут искать. Хм… и я дам себя найти. Где-нибудь в центре бухты. Но не сразу! Пусть поволнуется сполна, а потом уже посмотрим, как он будет мне указывать, кого брать в жены».

Чуть было не наступив ногой на ракушку, Мерик поднял её и, взвесив в руке, со злостью метнул как можно дальше. Он улыбнулся, представляя, что это обручальное кольцо, выкованное для юного лорда по приказу отца. Один из лучших королевских ювелиров Элинга по старым чертежам сделал точную копию обручального кольца, когда-то подаренного Ёрином Наине – матери Мерика. Юноша по плану отца должен был подарить кольцо дочке купца, толстой некрасивой Ферилье Брухенфорт, которую Мерику собирались сватать сегодня на приёме. Как жаль, что блестяшка вдруг потерялась где-то в куче навозе рогоколов. Будут знать, как строить планы на Мерика без его ведома!

Юный лорд, задрав нос, прохаживался по мокрому песку и всюду ему мерещилась Ферилья. Обладательница двух ужасных и весомых аргументов не брать её в жены – подбородков.

– Буээ, что за слизень эта Ферилья… – Мерик представил её в своей постели. В воображении она тут же растеклась по ложу как нагретый студень.

А ракушка тем временем приземлилась и, издав хрустящий звук, разбилась обо что-то твёрдое. Мерик поспешил осмотреть место, куда она прилетела, грезя о двух прекрасных аргументах Мии.

Подходя ближе, он расплылся в улыбке: «Что за счастливый подарок подготовила для меня судьба!» – маленькая рыбацкая лодка лежала на песке днищем вверх, издали, в сумерках, она была похожа на крупный камень. Под ней чудесным образом оказались вёсла. Одно уже почти сгнило, а второе, выстроганное совсем недавно, казалось пригодным для гребли.

Вскоре, когда ночь окончательно опустилась на Хейдин, Меритас справился с лодкой в одиночку. В тусклом свете спутников Элларии юный лорд с энтузиазмом грёб веслом, подбадривая себя криками:

– И раз! И Два! – но быстро понял, лучше грести молча.

Со стороны это выглядело не так тяжело. В глубине души лорд благодарил судьбу, что родился в замке, а не в покосившемся домишке рыбака. Конечно, эта профессия очень важная! Но гораздо приятнее наблюдать за лодочками с утёса и бросаться в рыбаков камнями. И тем веселее это занятие, чем дольше глупые мужики не могут определить, откуда их обстреливают.