— А ведь по тропе совсем недавно прошли. Где-то с десяток лошадей, точнее сказать не ручаюсь.
Я тут же осадил коня, напряженно вглядываясь в сторону рощи — но среди берез ничего не увидел. Хотя колок, как кажется, просматривается практически насквозь… Между тем, Лермонт осторожно предположил:
— Быть может, там остановились встречающие нас служивые?
Я согласно кивнул головой, но с места не двинулся:
— Быть может. Но почему тогда мы их не видим? Да и следов костров что-то не видать, и дозора… Тапани, а может, это следы, ведущие из рощи?
Но прежде, чем финн мне что-либо ответил, моя кобыла тревожно фыркнула, словно бы почуяв чужаков. Это стало последней каплей:
— Бургиньоты на головы, и проверьте пистоли. Главное, чтобы порох не отсырел и не слежался… А заодно уж посмотрите, как выходят клинки из ножен.
— Может, попытаемся уйти отсюда, пока не поздно?
Вопрос Тапани показался мне вполне справедливым — но я отрицательно мотнул головой:
— Они наверняка увидели нас, заметили наши приготовления. Попробуем уйти — бросятся в погоню, и тогда придется принимать бой на зимнике. Где нас могут обойти и окружить, где их численное превосходство может оказаться решающим… Степан, ведь ты сказал — следы копыт примерно десяти лошадей?
Йоло неуверенно покачал головой:
— Быть может, и дюжины…
Джок, не привыкший избегать боя, с усмешкой заметил:
— Ну, хотя бы не полсотни! Смотри, Йоло: сейчас в нашу сторону ведет лишь узкая тропа, на которой противнику не развернуться. Свернуть с нее на снег? Ну, верхом пройти можно, но только шагом, потеряв скорость и подставившись под наши пули. На тропе же мы и вовсе перещелкаем воров одного за другим!
Я согласно кивнул:
— Лермонт понял мою мысль. Так что попробуем проехать немного вперед — но слишком близко к деревьям подбираться не будем. По крайней мере, за сотню шагов местные фитильные мушкеты наши кирасы не пробьют, а так у нас на брата как раз по четыре пистоля. Хоть десяток, хоть дюжину перестреляем на подходе!
В этот раз финн лишь молча кивнул, в то время как шотландец легонько пришпорил свою лошадь, посылая ее вперед. Я неспешно двинулся следом, взяв поводья в левую руку, а в правой зажав уже готовый к бою пистолет…
Не отрывая глаз от колока, я считаю шаги, разделяющие нас от стены деревьев. Около сотни изначально, потом девяносто, восемьдесят, семьдесят… Дальше приближаться к роще просто опасно — но при этом враг, если он здесь находится, никак себя не проявляет! Может, мы просто ошиблись?
Но в тот самый миг, когда я уже был готов поверить, что здесь никого нет, и мы зря волновались, порыв ветра донес до меня откуда-то справа неожиданно резкий запах немытых тел и конского пота, а следом послышалось и приглушенное ржание.
— Проклятье, они где-то там!
Я указал в сторону от деревьев, и Тапани смачно ругнулся:
— Вот я слепой осел! Там же балка!
В следующий миг сверху послышался какой-то вибрирующий гул — и тут же ударившая мне в грудь стрела с массивным наконечником и широкой режущей кромкой едва не выбила меня из седла! Еще одна свистнула рядом с головой финна, разминувшись с его лицом всего на пару вершков, одна врезалась в бургиньот свирепо зарычавшего Джока. Несколько стрел-срезней, чье название само собой всплыло в моей голове, отвесно упали в снег — но очередной срезень задел переднюю ногу лошади Йоло… Из широкой резанной раны во все стороны густо полетели кровавые брызги, кобыла отчаянно завизжала — и начала заваливаться на бок. Бешено ругаясь на родном наречении, финн едва успел выпрыгнуть из седла и откатиться в сторону до того, как оказался бы придавлен тяжелой тушей животного…
В тоже время справа раздался неожиданно громкий визг и крик, и из скрытой от наших глаз балки (в колоке наверняка есть ручей, во время половодья превращающийся в полноценную речку и размывший почву) на довольно приличной скорости начали вылетать наездники в шапках малахаях и стеганых… халатах? Впрочем, в университете я учился вполне старательно — и тут же вспомнил термин «хатангу дегель»: мягкий доспех монголов, получивший самое широкое распространение у степняков Золотой орды и ее осколков…
— Татары!!! Джок, Тапани, стреляем прямо сейчас, иначе они засыплют нас стрелами! На расстояние не смотрите, на них нет брони!!! Приготовились… Цельсь… Огонь!!!
Первый выстрел из пистоля отозвался в правой руке родной и знакомой отдачей; как всегда это бывает при стрельбе из оружия с дымным порохом, облачко дыма помешало мне рассмотреть результат — но после нашего дружного залпа кто-то из татар протяжно закричал… В то время как я рванул уже второй пистоль из нагрудной кобуры:
— Огонь!
Все, целиться сейчас уже бесполезно, поэтому бьем мы просто по направлению — впрочем, все одно кого-то достали. Так, после второго залпа дико завизжала чья-то лошадь — а в ответ свистнуло несколько стрел. На наше счастье — все мимо; наши торопливые и быть может, не слишком точные выстрелы обеспечили, однако, дымовую завесу, практически закрыв нас от взглядов врагов. И эту завесу однозначно стоит уплотнить:
— Третий залп! А последний выстрел бережем на ближний бой…
— Алла!!!
Разрядив в сторону кричащих татар третий пистоль, я рванул райтшверт из ножен — и склонил его параллельно земле, навстречу врагу, словно кончар. То же самое проделал и Джок (причем с настоящим, трофейным кончаром), и Тапани — вот только последний остался стоять на земле. Поколебавшись всего мгновение, я выхватил из кобуры последний, «отцовский» пистоль и бросил его безлошадному финну:
— Лучше прикрой нас со спины, если попытаются обойти… Ну, вперед!
— Alba gubrath!!!
Лермонт, выкрикнув боевой клич шотландцев, рванул навстречу татарам, за ним поспешил я, надеясь, что после наших выстрелов степняков осталось не столь и много…
Вынырнув из клубка рассеивающегося дыма, Джок с яростным ревом всадил длинный и узкий граненый клинок в грудь вырвавшегося вперед татарина. А вот стрела последнего чудом разминулась с лицом моего верного соратника, как кажется, все же резанув ему щеку… Еще более рассвирепевший, хайлендер выпустил из пальцев рукоять намертво застрявшего в человеческой плоти кончара — и рванул из ножен широкий палаш! Чтобы уже мгновением спустя обрушить его на голову следующего степняка… Попытка последнего перекрыться легкой сабелькой не увенчалась успехом — тяжелый палаш просто провалил вниз персидский шамшир, достав острием клинка малахай татарина! Шапка врага, вмиг рухнувшего на холку коня, тут же окрасилась кровью…
Однако шотландца, успешно рубящего на узкой тропе крымчаков (а может, и ногайцев?), уже пытаются обойти по снегу — и к слову, по сугробам лошади татар двигаются диковинными прыжками, однозначно быстрее, чем шагом. Но это не спасло степняка, приближающегося к Лермонту справа с арканом в руке, от точного выстрела финского охотника, точно поразившего цель с двух десятков шагов! Я успел обернуться и увидеть окутанную пороховой дымкой фигуру Тапани, для верности держащего пистоль на локтевом сгибе — но также я понял, что из-за дыма Йоло не успеет сделать еще один точный выстрел…
А потому навстречу второму всаднику, единственному из всех татар защищенному кольчугой и шлемом-мисюркой (да следующему на заметно более крепком и ладном коне!), я двинулся сам, покрепче стиснув в ладони рукоять рейтарского меча…
Удар!
Я встретил степного разбойника прямым уколом в грудь, но неожиданно нарвался на грамотную защиту: клинок райтшверта увели гардой турецкого кылыча в сторону, а на противоходе противник стремительно и умело рубанул, целя мне в голову! Я едва успел пригнуться, подставив бургиньот под удар елмани — и верный шлем выдержал! Хотя кожаные ремешки его едва не лопнули от сильного удара, больно впившись в кожу, да и голова отчаянно загудела…
Теперь понятно, чего Себастьян так ненавидит рубку!
Противник оказался ловок, быстр — и очень уверен в себе. Но порой излишняя самоуверенность играет злую шутку с зарвавшимися бойцами… Успев подставить плоскость меча под очередной удар, я тут же обозначил укол в лицо татарина — но когда тот вскинул зажатый в левой руке щит-калкан к голове, я остановил атаку… Чтобы мгновением спустя с силой вогнать острие райтшверта в живот степняка, уколов сверху вниз! Кольца кольчуги легко поддались колющему удару клинка с узким острием — и мой меч вошел в тело врага верхней третью, пронзив его насквозь…
