Итак, вернёмся к поручению травницы. Дальше мой путь лежит к волчьей норе. Приятно то, что я знаю, где она находится, наткнулась несколько дней назад, когда руду и траву собирала. Долго разыскивать не придётся. Правда, не представляю, кто назвал то место «норой». Высокий холм, поросший волчьей ягодой, несколько узких лазов, земля вокруг устлана костями мелких животных. Близко я не подходила, чтобы не ввязываться в неравный бой – по моим ощущениям, на холме и под ним живёт огромная стая в несколько десятков, а может, и в сотню голов.

Вот где-то там, недалеко от «норы», и произошло ещё одно преступление. Вроде бы даже самое первое.

Наконец-то я вижу труп целиком. Другие найденные жертвы давно как полагается похоронены, это только потроха никто трогать не стал. И вот этого несчастного не тронули. Оно и понятно – лежит, бедолага, прямо на «крыльце» волчьего дома. Это я в невидимости подобраться смогла, и то страшновато, что заметят, а жители деревень рисковать не стали, понадеялись, что убитого утилизируют животные. Но волчки почему-то побрезговали, как внутренностями мальчика-охотника и старого вора.

Животные жили своей жизнью: взрослые либо дремали на солнышке, развалившись среди кустиков с красными ягодами, либо мусолили разнообразные кости; щенки бегали друг за другом, повизгивали и кувыркались через родителей. Какие-то особи уходили, какие-то приходили, большей частью без добычи. Но вот стая притащила небольшого оленя, бросила его у одного из входов, и хищники, позабыв об остальном, принялись трапезничать.

Меня они не замечали. Только одна волчица с седоватой шерстью периодически нервно вскидывала голову и принюхивалась. Чует, что рядом чужой, хорошо, что не видит. А то и я бы лежала, как этот олень. И не факт, что успела бы добежать от кладбища до того, как меня сожрут. Вон их сколько, голодных, собралось.

Так. Прежде чем хлебать зелье, нужно подготовиться. Во время виде́ния я буду беззащитной, ещё и велик риск вывалиться из невидимости в самый неподходящий момент. Точно сожрут.

Сначала осмотрю труп просто так, глазами. Что там говорила девочка, которая пыталась поймать мачеху на измене?

Надо заглянуть в память. Есть у меня то ли подарок, то ли проклятье богов – красная нитка на запястье. Если её тронуть и особым образом потянуть, перед глазами разворачивается прошлое. Дословное. Только отползу чуть подальше, чтобы не рисковать.

Как? Как это можно было забыть?! Какие боги, какие жертвоприношения? Это игра, просто-напросто игра, а я игрок, как и остальные бессмертные!

Кошмар. Просто позор. Едва я заглянула в логи и увидела набор канцелярских фраз и столбы цифр, на меня «накатило». Очень неприятно, жутко и страшно, словно падаешь в пропасть. И на этот раз я игнорировать ощущения не смогла, хоть и старалась. Слишком много информации, слишком она математическая, логичная, «небожественная». Логи смыли ощущение реальности происходящего словно из брандспойта.

Чтобы окончательно удостоверится, я залезла в журнал, в квест-записку.

Это задание выполнять нельзя, чтобы не исчезла запись.

Это виртуальная игра, а не реальность. Я Полина Быкова. Я болею и участвую в экспериментальном лечении, поэтому всегда онлайн. Я счастливо замужем, у меня двое детей. У семьи неприятности, им нужны большие деньги. Счёт мужа: 893#18Ll78FLJHGO8098UY9394U.

Ужас. Жесть. Идиотизм. Самое обидное, что вспомнить жизнь вне игры я так и не могу. Может, именно поэтому меня иногда заглючивает? Наверное, я пациентка психиатрического отделения, например, страдаю от амнезии.

Зато теперь стало понятно, что за сцена в гостинице мне привиделась. Тот мужчина – мой сын. Ваня.

Нет, Вова! Вовка, хороший мой, золотой мальчик.

Блин, помню, что люблю его, помню, что он замечательный, но сколько ему лет, как он выглядит и вообще, как мы жили, не представляю.

Ох, хорошо, что я от волков подальше отползла. В таком состоянии вряд ли осталась бы незамеченной.

Плакала я долго. Ну, как плакала: выла, как те самые волки. Слёз в виртуальности не дождёшься.

Сухие рыдания принесли свои плоды – стало гораздо легче. Да, у меня проблемы, но, судя по записке, я активно от них лечусь. Рано или поздно всё кончится. А пока надо как-то жить в этом фальшивом мире, который, если до конца быть честной, мне нравится. Вот только однообразие убивает.

Последние дни… или недели… я столько занималась фармом ресурсов, что от одной мысли про удочку начинает тошнить. К тому же в тайнике старого вора оказался мой почти что недельный заработок, так что гнаться за голдой нет смысла. Лезть в подземелья запрещает лаборатория, друзей у меня нет, просто сидеть где-нибудь и думать тяжёлые думы – никакого интереса. Только и остаётся, что задания выполнять. Они неплохо помогают отвлечься. Или увлечься, если сюжет лихо закручен. Отдохну день или два, и опять примусь за работу. Ведь если я не помню реальность, но знаю, что семья нуждается в материальной подпитке, значит, это очень важно. Так что я повздыхала ещё несколько минут, немного поупивалась жалостью к самой себе и вернулась к холму.

Нейтральными были только самые маленькие волчата. А красных имён каких только не нашлось. И просто «волки», и «седые волки», и «волки равнин», и «хищники предгорья», и «волчки», и «матёрые охотники». Словно здесь живут все волкообразные мобы Дарк Таймс. Ну, или почти все.

Волчица, седая которая, оказалась элитной и именовалась «матерью стаи». Интересно: она одна здесь такая, или внутри горы ещё парочка найдётся?

Самое странное, что холм даже не является данжем. Активной Тьмой здесь и не пахнет: просто мобы, просто локация, ни тебе арки с телепортом, ни предупреждающих знаков каких-нибудь, ни толпы игроков у входа. Вряд ли там, в глубине, можно что-то ценное найти, так что геймеры, скорее всего, особо холмом не интересуются. Слишком много возни с местными компьютерными куклами, а толкового выхлопа фиг дождёшься.

Вот как так получается? Я ведь в неадекватном состоянии тоже видела надписи над головами, как и индикаторы здоровья. И воспринимала их, как должное. Чудное всё-таки устройство – мозг. Готов любую дурь сожрать, лишь бы она вписалась в его представлении об окружающем мире. Или проигнорировать, если вписать никак не выходит.

Итак, труп. Единственный доступный мне. В логах сохранилась фраза девушки из деревни про то, что пропадают представители мужского пола, а у тех, что нашли, прокушены шеи и крови нет.

Насчёт крови не знаю – мужчина, лежащий передо мной, был с лицом синюшного тела, слегка раздувшийся. Запакован в добротные латы, значит, точно не местный. На каждой пластине доспехов небольшое клеймо в виде раскрывшей крылья птицы. Знак одного из правителей, вроде бы какого-то южанина, хотя мертвец светловолосый, больше на северянина похож.

В области живота нагрудные пластины словно бы разрезаны. Или распилены, или разорваны, но последнее вряд ли – мало у кого хватит силы разодрать металл.

Хотя… волчара из видения про вора смог бы. Наверное.

А в животе дырка. Внутренностей нет, и я почему-то уверена, что их никто не съел. Надо бы поискать вокруг, но что-то совсем не хочется.

И горло. Оно скрыто доспехами, и логично предположить, что убийца до него не добрался, но проверить стоит.

Морщась, я протянула руку к мертвецу и замерла: волчица вдруг оставила в покое оленью тушу, подошла ко мне совсем близко и нервно забегала рядом, едва не задевая мохнатым боком. Ну и нюх у неё!

Разочарованное животное через минутку успокоилось и вернулось к прерванной трапезе, а я наконец-то добралась до шеи, правда, пришлось немного повозиться с шейной пластиной.

Ха, забавно. Шея абсолютно целая, хоть и синюшная, точь-в-точь, как лицо. А вот железяка, которую я верчу в руках, исцарапана чем-то острым. Словно кто-то хотел добраться до содержимого консервной банки с помощью клыков, но не смог.