В квартире стояла гробовая тишина, что опять же казалось слишком странным. Обычно посреди ночи соседи сверху постоянно начинают катать металлические шары по полу, а их собака любит разгуливать по всем комнатам, шаркая когтями по ламинату настолько громко, что создавалось впечатление, словно она ходит не у них, а здесь. Сейчас не было и этих, привычных для меня звуков и даже пьяное сознание отметило подобную странность.

Бредя с кухни в свою комнату, я полезла в карман за телефоном, по пути ударившись мизинцем о расставленные в коридоре ботинки и выругалась. Всё равно никто не слышит. Оживший экран развеял темноту помещения, а на часах показывалось три часа ночи. Застыв прямо перед дверью и уставившись на цифры, я всматривалась в них пьяными глазами и пыталась понять – это шутка какая-то? Может, не три, а восемь, но из-за расплывающегося зрения часть восьмёрки мне не удаётся рассмотреть? Да нет, вроде три. Как это может быть? Я точно потеряла счёт времени.

К чёрту всё, сейчас надо просто поспать, и с утра всё встанет на свои места. Толкнув дверь в комнату, я застыла на пороге, уставившись на отодвинутые в сторону тёмные шторы, обычно всегда закрывающее окно, и распахнутые нараспашку рамы. Ужас охватил меня с головы до ног, заставив прилипнуть к полу. Сознание мгновенно протрезвело, и я перестала покачиваться, выпрямилась и вцепилась пальцами в проём в надежде, что он сыграет роль столь необходимой опоры. Я не знала, что делать. Кричать, звать на помощь или просто бежать? Окно оказалось открыто, и на подоконнике, боком ко мне сидел тот самый человек, мой сосед по лавочке. По крайней мере, фигура выглядела точно так же, и даже капюшон на голове, что скрывал лицо.

По позвоночнику вниз пробежала волна мурашек. Как незнакомец узнал, где я живу, да и как сюда забрался, здесь же третий этаж? Как вообще открыл окно снаружи или мама забыла его закрыть перед уходом? Что делать в такой ситуации? Звонить в полицию? Какой там номер вообще? За всю свою жизнь я ни разу не обращалась ни в полицию, ни в скорую помощь, ни пожарным, ни даже в службу газа, номера которых заставляли учить с детских лет. А тут все они так внезапно вылетели из головы, а ведь там ещё и какие-то форматы разные стали в зависимости от оператора связи.

Встряхнув головой и протерев глаза свободной рукой, я снова открыла их и убедилась, что фигура на подоконнике никуда не исчезла. Ещё не до конца пришедший в себя разум просто пялился на гостя и не думал ни о чём. Рука потянулась к выключателю. Лампочки на потолке вспыхнули, освещая полутёмную комнату светом и заставляя прикрыть глаза на некоторое время, давая им возможность привыкнуть к новым условиям. Виски сразу отдались противной болью, и я невольно пошатнулась, всё же не до конца удалось протрезветь. Когда взгляд снова оказался направлен на незваного гостя, я захотела выскочить в коридор, захлопнуть дверь в комнату и скрыться где-нибудь в другом месте, где смогу спокойно позвать на помощь. Правда, не знаю кого.

Когда в комнате включился свет, незнакомец спокойно повернул голову в мою сторону, оторвавшись от рассматривания ночного города по ту сторону окна. От вида ослепительных зелёных глаз у меня перехватило дыхание. Мужчина откинул капюшон, открыв иссиня-чёрные, не очень длинные, волосы, что с трудом закрывали уши, а его лицо обрамляли бакенбарды, перерастающие в недельную щетину. Одет он был странно, но кто в наше время идеален. Я хотела кричать, но почему-то не делала этого. Сама не понимаю, ведь в любой аналогичной ситуации так и поступают. Почему я просто стояла и ничего не делала? Только спустя минуту мне удалось осознать, что я не могла пошевелиться вовсе не потому, что не хотела.

Похлопав призывно ладонью по подоконнику, незнакомец натянуто улыбнулся.

– Присаживайся, нам есть что обсудить, – голос мужчины прозвучал так мелодично, что я невольно заслушалась и впала в некий транс, а когда пришла в себя, поняла, что сижу на подоконнике, прижавшись к откосу и поджав под себя ногу. Как я здесь очутилась? Вздрогнув, я пыталась осмотреться, но оцепенение вернулось, тело не подчинялось, и это начинало пугать по-настоящему.

– Я не могу пошевелиться, – к моему удивлению, слова оказались произнесены ровно, без запинок, хотя бы здесь власть над языком ещё в моих руках. В голове внезапно прояснилось, опьянение окончательно пропало, и виски перестали пульсировать от этого ощущения. Усмехнувшись, незнакомец пожал плечами.

– Виновен, это моих рук дело, опасался, что сбежишь.

От услышанного мне стало дурно, но последний приём пищи наружу не попросился. Давно ела, в желудке, наверно, ничего и не осталось.

– Я могу закричать, – раз я могу говорить, то была полностью уверена, что это будет мне под силу, но лицо собеседника, усмехающееся одними глазами, говорило об обратном.

– Попробуй, – пожал он плечами, словно я не угрожаю разоблачением его незаконного присутствия в своей квартире.

– Кто вы такой? – пробормотала я, прекрасно осознавая, что даже если и подниму шум, если вдруг смогу, на крик никто не прибежит. Дверь в квартиру заперта изнутри, пока соседи вызовут полицию, пока они приедут и взломают её, я уже могу валяться на асфальте под окном, ведь незнакомец может столкнуть меня с подоконника в любой момент.

– А это имеет какое-то значение?

– Отпустите меня, пожалуйста.

Просьба прозвучала, как мольба, а я с трудом узнала свой голос. Он прозвучал куда тоньше, нежели обычно, и с непривычки резанул слух. Ещё раз окинув гостя взглядом, я случайно заметила у него в руках рамку с фотографией, что некогда стояла у меня на столе. Руки никак не доходили убрать её, вытащить снимок, разорвать или сжечь, а саму рамку приспособить под другое изображение. Несколько раз в порыве злости хваталась за неё и собиралась бросить то в стену, то в окно, но так и не смогла. Проследив за взглядом, гость в очередной раз улыбнулся и повернул рамку фотографией ко мне.

– Я подумаю над этим, а ты расскажешь мне о нём, – произнёс незнакомец, ткнув пальцем в изображение молодого человека с тёмно-русыми волосами, короткие пряди которых торчали над ушами в разные стороны, а идеальные черты лица казались самыми совершенными. Как же сильно я любила это лицо, обожала теребить волосы, особенно на затылке и тонуть в тёмно-карих, словно шоколад, глазах. Но больше ничего этого не будет. Ведь он решил, что мы не можем быть вместе, и ушёл от меня, оставив после себя огромную дыру в груди, которая никак не хотела заживать. Сглотнув ком в горле, возникший в ту же минуту, что мне показали фотографию, я подняла глаза на незнакомца.

– Ты издеваешься?

Соблюдать какие-то приличия и вести учтивую беседу больше не было никаких сил. Мне хотелось столкнуть собеседника с подоконника, и посмотреть, как он полетит в открытое окно, вниз с третьего этажа. Как он, кстати, сюда забрался? Не через соседние балконы же? Меньше всего на свете мне хотелось в три часа ночи рассказывать неизвестно кому, вторгнувшемуся в мою квартиру, о человеке, причинившем боль своим уходом, о котором, вообще-то, я пыталась не думать, и не вспоминать лишний раз.

– Даже не начинал, – совершенно серьёзно ответил гость и повернулся ко мне лицом. Так вышло, что теперь мы сидели друг напротив друга, но пошевелиться не могла только я. – Рассказывай, не заставляй меня начинать, – от того, как изменился голос гостя, у меня по коже пробежал неприятный холодок, но выбора мне, видимо, не предоставляли.

– Что рассказывать? – на всякий случай уточнила я, ведь фамилия, имя и отчество с датой рождения явно не удовлетворит его любопытство.

– Всё рассказывай, от и до, – фраза прозвучала, как приказ, и я не стала сопротивляться.

Всё время, пока я говорила, незваный гость молча сидел и вслушивался в слова. Он ничего не спрашивал, не уточнял и не перебивал меня. Я же настолько увлеклась, что рассказала всё от момента знакомства, который помнила, словно он был вчера, до последнего диалога со своим бывшим молодым человеком. Этот рассказ помог мне ещё раз пережить самые счастливые моменты, и оттого в конце в груди стало настолько тесно, как никогда не было прежде.