Её стоны такие искренние. Прикрытые веки подрагивают, и Драко с упоением любуется ей, как только что распустившейся розой небесной красоты, ощущая себя единственным истинным ценителем прекрасного.

— Драко, — выдыхает она и притягивает его к себе, чтобы заглянуть в глаза и вновь окунуться в зеркало серебра, подобного озеру, в котором она растворяется как капля росы.

Его руки обнимают, сжимают и притягивают её бедра, футболка мешает чувствовать её целиком и полностью, кожа к коже.

Гермиона путается в ткани, но быстро расправляется с ней, стягивая футболку вверх, чтобы притянуть его вновь и носом провести по его изгибам, мазнуть губами по шее и ниже по напряжённым мускулам.

Тонкий аромат его одеколона наполняет лёгкие, и она прижимается к Драко теснее, пальцами изучает руки и грудь. Трение его брюк о её нежную кожу распаляет, она чувствует его твёрдость между ними. Ощущение наготы под ним срывает её на стоны, когда он сжимает её грудь в своих ладонях, подаваясь бёдрами вперёд.

Движения плавные, без напора, и она готова переливаться через край, пока его сильные руки обвивают её талию, а жажда поцелуев, от которых немного припухают губы, перекрывает все источники звуков, оставляя их в пространстве, наполненном песней их чувств.

Он втягивает сосок в рот, легко прикусывает его и зализывает языком. Дразня и маняще вынуждает её прогибаться под натиском его тела. Гермионе не терпится избавить его от лишней одежды. Драко слышит её нужду в каждом вздохе, в каждом движении ногтей по его спине и пояснице.

Опустив руку, Драко заводит ладонь между её ног, и, наконец, чувствует влагу на своих пальцах. Гермиона вздрагивает, когда он касается возбужденного клитора и шепчет, просит, умоляет.

— Не останавливайся, Драко. Прошу, — она разводит колени чуть шире, и ему становится легче проникать в неё пальцами.

Он вводит один, продолжая большим кружить сверху, удваивая удовольствие. Она сжимает стенки влагалища вокруг, насаживается глубже сама, и он ловит её губы, увлекая в томительный поцелуй. Их языки скользят по зубам и нёбу друг друга, соприкасаются кончиками и вырисовывают узоры на губах.

Драко невероятно чутко следит за её стонами и движениями тела, и легко может определить, когда настаёт время для второго пальца. Она со вздохом принимает его, трётся о его руку, бёдрами о ткань брюк, руками продолжая блуждать по твёрдому прессу.

— Пожалуйста, — шепчет она, обжигая его скулу, приподнимая бёдра.

Просит, изнывает желанием принять его в себя, но ему недостаточно. Он спускается вниз по её груди до живота, оставляя там влажные поцелуи, засосы, что рассыпаются по её телу как новое созвездие, и проникает языком в самое сокровенное. Срывает её на громкий долгий стон и начинает плавные, движения самым кончиком. Ударяет им по клитору, чтобы потом вновь полностью и плоским основанием пройтись по всей поверхности. Целует, дует прохладным воздухом и подхватывает её под бедра, которыми она движет в такт его языку.

Быстрые, горячие, дразнящие, переходящие в хаотичные скольжения языка пленяют, уносят за грань мироздания, и она впивается пальцами в его немного длинные волосы. Взбивает, сжимает, терзает их без смущения. В порыве тянет его на себя, прижимает за затылок, и сильнее прикусывает свою губу.

Драко уже чувствует, как начинает в плавном темпе сокращаться влагалище, и обхватывает её грудь, чтобы сжать соски. Это вспышкой вызывает в ней оргазм, сотрясающий её тело, накатывающий волной несколько раз, и она выстанывает его имя.

Гермиона продолжает теребить его мягкие, и немного влажные на лбу от пота волосы, подается бёдрами, зажатыми между его руками и головой, дёргается с мычащим полустоном, когда он задевает слишком чувствительную плоть.

Выпустив бёдра из захвата, он нависает над ней. Брюки приспущены недостаточно низко и она хнычет, поддевая их за пояс. Тянет вниз, и он замечает, как она облизывает губы, протягивая ладонь и обхватывая его член. Крепко сжимает основание и направляет в себя. Требовательно притягивает его за шею, опуская на свою грудь и совершает движение бёдрами вверх. Задевает своей влагой самую головку и напрягается. Драко перехватывает её ладонь, отстраняет и сам подаётся вперёд.

Выдох срывается с их губ практически одновременно. Первое движение внутри неё обдаёт его жаром, растекающимся по телу, и он выходит почти полностью, чтобы перевести дыхание. В нём пульсирует нахлынувшее невообразимое возбуждение, что, кажется, двинься он в ней ещё несколько раз, и он взорвётся внутри неё тысячей искр.

Он видит как она мечется под ним, прося о продолжении, гладит руками его лицо, ищет его взгляд, и он соединяется с ней вновь, погружаясь на всю длину и смотрит на неё, забывая о месте и времени, обо всём вокруг. Оно эфемерно тает и превращается в ничто под покачивающимися движениями их тел.

За стеной собственных стонов они не замечают как падает тарелка с бутафорией и разбивается ваза где-то позади за драпировками. Его бедра всё более ужесточённо врезаются в её, звонкие удары влажной кожи отскакивают от стен, вырываясь наружу сквозь створки мастерской. И не важно слышат ли их этажом ниже или с улицы, Драко важно лишь их существование прямо здесь и сейчас.

Он наблюдает за изменениями эмоций на её лице, за пышными волосами, которые налипли на щёки и лоб, как время от времени кончиком языка она облизывает губы и хмурит лоб, когда он проникает в неё глубже.

Его темп сбивается и становится хаотичным, когда Гермиона почти скулит и умоляет ускориться, и он впивается губами в её сосок, оттягивает его, всасывает и обводит круговыми движениями напряжённый ареол.

Всё сливается в одно, когда он чувствует тугое кольцо её стенок вокруг члена, и ему хватает нескольких поступательных движений, чтобы поймать оргазм вместе с ней в её ритмичных импульсах, которые он ощущает всем нутром.

— Господи боже, Драко! — она кричит, извивается второй раз за вечер, и он с упоением рассматривает её метания под ним как награду всевышнего.

— Да, Гермиона, не сдерживай себя, — он приглаживает непослушные кудряшки и покрывает её лицо поцелуями. Лёгкими, воздушными, как и сама она.

Он видит как она приоткрывает веки, глядя на него влюблённым взглядом. Вся сияет от такого необходимого оживления и гармонии. Поселяет в нём ощущение правильности и знания об искусстве любви.

Гермиона тянет Драко на себя, и он валится рядом с ней, с застелёнными негой от разрядки глазами. Он запутывается пальцами одной руки в её локонах, и она хихикает ему прямо на ухо как школьница, сбежавшая с занятий, в надежде что никто не узнает.

Второй рукой он продолжает скользить по её телу, немного влажному и разгоряченному от их соития, и наслаждается шёлковой кожей под пальцами.

Целует в висок и кладет её голову себе на грудь. Их дыхание выравнивается, и Гермиона водит ладонью по его груди, задевает слегка выпуклые соски и видит его ухмылку.

Солнце давно скрылось за тучами, но на их мансардном этаже, в комнате, где он живет, творит и ждал Гермиону, кажется, всю свою сознательную жизнь, это тепло не покидает их, разливаясь лавой по телу.

— Теперь тебе легче будет изобразить меня? — Её вкрадчивый игривый шёпот, заставляет его приоткрыть один глаз и фыркнуть.

— Думаю, я изучил ещё не всё, — Драко поворачивается к ней и смотрит внимательно, с полной серьёзностью. Наклоняется к уху и шепчет, раздувая горячим дыханием её кудряшки. — Чтобы всё выглядело максимально реалистично, я должен рассмотреть тебя со спины, а ещё сверху, когда ты стоишь передо мной на коленях, — он сопровождает слова пощипыванием мочки уха губами, — возможно мы испортим перед настоящим шедевром не один холст.

— Так давай начнём прямо сейчас, зачем ждать?

Гермиона приподнимается на локтях, забирается на него сверху и, согнув ноги в коленях, болтает ступнями в воздухе.

И Драко не собирается спорить, потому что она — единственное, что он готов изучать бесконечно.

========== Эпилог ==========