Но даже когда эти мысли проносились у меня в голове, я знал, что они тщетны. Я не мог исправить то, что произошло. Я не мог забрать боль моей дочери, и я не мог сделать мир более безопасным для неё. Всё, что я мог сделать, это быть рядом с ней, несмотря ни на что.

Моё сердце кровило. И ничто никогда не сможет заживить мою рану. Хотя бы потому, что это была не моя рана, и чтобы не делал.

Моего гнева и ярости тут было недостаточно. Это не стёрло бы травму и боль, которые он причинил ей. Это не вернуло бы её моральную невинность, которую она потеряла. Я знал, что мне нужно было быть расчетливей в своей мести, чтобы убедиться, что он заплатит за то, что сделал с ней, таким образом, чтобы ему было также больно, как он причинил боль ей.

Когда Габриэль успокоилась, я принёс ей стакан воды и спросил:

— Тебе лучше?

— Д-да.

— Ты же знаешь, что тебе придётся рассказать мне всё с самого начала?

Она жалостно что-то промямлила.

— Габриэль, — не хотя мне пришлось повысить голос.

— Да.

Поцеловав её в макушку, я сказал:

— Я люблю тебя. Всё будет хорошо.

****

Я понял, что мне нужно быть расчетливым и спланировать надлежащую месть, которая причинила бы мистеру Рамирезу такую боль, которую он никогда не забудет. Недостаточно было просто избить его, заставить страдать физически. Я хотел, чтобы он страдал всеми возможными способами. Мне нужно было разрушить его жизнь, заставить его пожалеть о том дне, когда он перешёл дорогу моей дочери.

Я начал думать о том, что я мог бы сделать, какие действия я мог бы предпринять, чтобы разрушить его репутацию, разоблачить его таким монстром, каким он был. Он потеряет работу, друзей, всё, что ему было дорого.

Было сложно подавить гнев и работать хладнокровно, но я был полон решимости сделать всё возможное, чтобы заставить его платить.

На пути стали выходить проблемы — одна за другой. У него были друзья во многих областях, которые сделали бы всё, что в их силах, чтобы защитить его. Но от этого мне хотелось лишь сильнее посадить этого ублюдка.

Я поговорил со своим сотрудником, и мы решили предложить его фирме сделку. Всё очень просто: я предлагал им большую долю в бизнес-проекте в обмен на юридическую помощь моей компании. Это был беспроигрышный вариант, по крайней мере, так они будут думать. Они и не подозревали, что бизнес, в котором я предлагал им долю, был фиктивным. «Компания-приведение» она была оболочкой того, чем она была когда-то, без клиентов и персонала.

На протяжении всей недели, я собирал как можно больше улик, чтобы убедиться, что их достаточно.

Я знал, что должен быть умным и мыслить нестандартно. Поговорив с девушками из клубов, которые он посещал, я нашёл, что он насиловал не одну девушку.

Но заставить их говорить, понятное дело было сложно, поэтому я нанял частных детективов, взломал компьютер мистера Рамиреза и поговорил со всеми, у кого могла быть полезная информация. Выяснилось, что его юридическая фирма также защищала других преступников, несмотря на наличие конкретных доказательств против них.

Это был долгий и трудный процесс, но дело против мистера Рамиреза было собрано. У меня были свидетельские показания, видеодоказательства и финансовые отчеты, которые показывали, как он расплачивался со своими жертвами, а также с жертвами своих клиентов и покупал молчание других.

Главный прорыв в деле дало мне видео, на котором Рамирез издевается над молодой девушкой. Это было неопровержимое доказательство, которое мне было нужно — оно надолго упрятало бы его за решётку, к тому же как оказалось девушка была дочерью важного человека.

Я передал видео властям и позаботился о том, чтобы его увидели нужные люди. И вот, наконец, мистер Рамирез был арестован и обвинен в своих преступлениях.

Сам факт того, что мистер Рамирез никогда больше не сможет никому навредить, было окончательной местью. И я знал, что моя дочь и все другие девочки, которым он причинил боль, наконец-то могут начать дышать полной грудью.

Но, конечно же, этого для меня было мало. Я договорился, чтобы меня впустили к нему. Он уже знал, что я его подставил и всё, что с ним происходило было благодаря мне, но с того момента мы не сталкивались.

Я вошёл в тюремную комнату, где содержался мистер Рамирез. Я чувствовал, как моё сердце колотится в груди, а кровь кипит от гнева.

— Как ты посмел причинить боль моей дочери, козёл?! — я закричал на него, мой голос эхом отразился от стен.

Мистер Рамирез посмотрел на меня, его лицо исказилось в удивлении.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказал он, стараясь казаться невинным.

Придурок даже не знал, что я и об этом знаю.

— Не смей мне врать! — крикнул я. — Я знаю всё. Я знаю, что ты сделал с ней.

Мистер Рамирез только рассмеялся.

— Ну и что? Что ты собираешься с этим делать? — он насмехался.

Ёбанная, ты, сука.

Вот и всё. Я больше не мог этого выносить. Я бросился на него, колотить его по лицу. Меня не волновали последствия, я просто хотел заставить его почувствовать ту же боль и страдание, которые он причинил мне.

Я бил его снова и снова, чувствуя удовлетворение от каждого удара. Он пытался сопротивляться, но я был слишком силён и зол. Меня подпитывала жажда мести.

— Ты думаешь, что ты такой могущественный, такой неприкасаемый, — я плюнул на его жалкое тело, лежащее на полу. — Ну, больше нет. Ты — ничто. Ты просто трус, у которого сил хватало только на самых беспомощных. И теперь ты заплатишь за это.

Я продолжал бить и пинать его, чувствуя, как гнев внутри меня берёт верх. Мне было наплевать на охранников или других заключенных. Всё, что имело значение, — это заставить мистера Рамиреза страдать.

И тогда, наконец, я остановился. Я отступил назад, тяжело дыша, мои кулаки были в крови и синяках. Мистер Рамирез лежал на земле, постанывая от боли.

— Ты заслужил намного большего, — сказал я, мой голос был низким и угрожающим. — И это ещё не конец. Я собираюсь убедиться, что ты заплатишь за то, что ты сделал, каждый божий день своей жалкой жизни.

С этими словами я повернулся и вышел из комнаты, мой гнев все ещё горел внутри меня. Но я знал, что сделал то, что мне нужно было сделать. Я заставил его почувствовать лишь малую часть боли и страданий, которые он причинил Габриэль. Но это было только начало. Ведь все прекрасно знают, что происходит с насильниками в тюрьме.

***

Когда я работал в офисе, ко мне пришла моя помощница и ненароком заметила какая хорошая сегодня стояла погода, я отпустил её пораньше — пойти погулять со своим ребенком и сам решил пойти к Габриэль. У неё и так были каникулы, и она сидела дома.

Придя, я сразу поднялся к ней в комнату и увиденное повергло меня в шок.

Габриэль сидит с лезвием в руке.

Осознание бьёт меня как ток.

Она использует её, чтобы порезать себя. Кровь текла свободно, пачкая её, ковёр и одежду. Я смотрю на её руки, и как они покрыты свежими порезами, и не могу переварить это ужасное зрелище.

Мне казалось, что я нахожусь в кошмарном сне, как будто я не могу проснуться. Моя дочь, моя маленькая девочка, причиняла себе боль.

В её глазах видна ярость, которую она испытывала по отношению к себе, ко всему миру. И я знал, что все мои попытки, чтобы помочь ей были тщетны.

Я почувствовал, как внутри меня закипает ярость, которую я никогда раньше не испытывал. Я бросаюсь к ней, выкрикивая её имя в гневе и отчаянии:

— Что, чёрт возьми, ты делаешь? — я кричу, пытаясь выхватить лезвие из её руки.

Но она просто смотрит на меня со смесью страха и печали в глазах.

— Я больше не могу этого выносить, папа, — шепчет она. — Воспоминания, боль, это слишком много, — я попытался отобрать у неё бритву, но она оттолкнула меня. Она плакала, всхлипывая, её тело сотрясала боль.

— Отдай это, сюда! Немедленно!

— Не смей! Он оставил раны намного глубже, чем это чёртово лезвие! С меня хватит. Мне больно! Больно, и я устала эта прятать. Я хочу видеть свои раны, я имею на это права, — отвечает она, всхлипывая.