– А по-моему просто кто-то уклонялся от трудовых обязанностей, охотно прикрываясь нелепыми страхами, – тепло улыбаясь такой наивной Мари, впервые внимательно изучая нежно-голубые, слишком большие для такого худого лица глаза, несколько веснушек на бледной коже и выбившийся из косы каштановый локон. Последний добавлял горничной дурашливости и какого-то озорства, – не умер же до сих пор никто, – беззаботно добавила я.

Девушка же после моих слов моментально помрачнела, сделавшись еще бледнее. Несколько раз бросив на меня хмурый взгляд и словно, решившись на что-то, набрала побольше воздуха:

– Говорят, что около десяти лет назад погибла горничная. Как раз таки во время такой вот тряски. А еще лет пять назад замок вообще был серьезно разрушен и его аж сам лорд восстанавливал при помощи магии. И… И.. говорят зачаровывал тут каждый камешек, чтобы больше никто не пострадал. Информация меня поразила до глубины души, я даже остановилась и уставилась на Мари во все глаза.

– Что, леди? – испуганно замерла вслед за мной горничная.

– У страшного лорда, мага, безликого, служителя преисподней, хозяина духов и деревьев-людоедов за последние десять лет всего одна служанка погибла в результате несчастного случая? – очень страшно округлила свои глаза, показывая всю степень своего шока горничной. Мне наверное не стоило ни гримасничать, ни уж тем более фривольничать в общении с прислугой, но очень хотелось хоть немного побыть собой.

– Леди Омалин, не поминайте лорда Картел то лишний раз, да такими словами, – вновь перейдя на шепот взмолилась девушка.

– Мари, в моем родном феоде люди и то чаще гибли – банально сворачивая себе шею по праздникам в результате излишних возлияний. А у вас тут, с ваших же слов, целое логово страшного кровожадного мага. Работники то и дело каждый месяц должны бесследно пропадать с таким-то хозяином, – говорила и сама себе удивлялась.

Страхи простых людей мне были не только понятны, но и знакомы. Я сама постоянно поддавалась паническим настроениям на тему лорда Картел. Но сейчас мне казалось, что магу и вовсе нет дела ни до меня, ни до собственного замка и людей в нем. За несколько недель он появился всего пару раз, при этом не сказав и слова. Лорд вообще никогда, ни с кем не говорил и все его распоряжения поступали исключительно через Пемброка. Это я выяснила тоже из разговоров с Мари. Может, даже он откуда-то узнал, что в моем замке окна чистые и решил, что должен получить этот магический секрет, поэтому графиня Омалин сейчас здесь. От таких мыслей я расхохоталась, чем окончательно ввела в шок горничную.

– Леди! Леди? Леди, да что с вами? – причитала служанка, пытаясь встретится со мной глазами. Отсмеялась я быстро и девушка, заглянув мне в глаза очень искренне спросила, – а почему работники должны постоянно пропадать?

– Как? А кого же еще пускать на кровавые ритуалы в каждое полнолуние? – уже не сдерживая веселья, ответила Мари. Та, в очередной раз, насупилась и молча двинулась вперед. Пройдя несколько метров, решилась мне ответить:

– Вот верите вы во всякие россказни, леди! А надо мной смеетесь, – неожиданно тоже развеселилась Мари. Мы переглянулись с девушкой и засмеялись уже вместе. В таком приподнятом настроении и болтая уже о делах в замке, горничная привела меня в место, которое в скором времени стало моим убежищем, пристанищем, словом, практически логовом. Наш сегодняшний путь лежал в библиотеку.

Первое, чем я восхитилась, это полностью деревянной двустворчатой дверью. На ней была сделана искусная резьба с изображением переплетающегося леса, из которого то тут, то там на меня смотрели разные животные. Пораженная такой тонкой работой, хотела дотронуться до грациозного оленя, но Мари в этот момент толкнула дверь, распахивая ее. И резьба потеряла всякое значение, потому что впереди был настоящий лабиринт из полок с книгами. В отличие от многих помещений, здесь были не очень высокие потолки – если залезть вон на тот стол, то можно даже попробовать дотянуться до люстр. Их тут было по одной-две в каждом проходе, кованые перекладины со странными свечами на концах крепились к потолку при помощи цепей.

В помещении было сумрачно, но при открытии двери ближайший к ней светильник зажегся, рассекая лучами пространство. Не скрывая своего радостного восторга, я метнулась к полкам. Они доходили до самого потолка и доверху были заставлены книгами. По мере моего продвижения зажигались люстры, давая понять, что в этой библиотеке вообще никто и никогда не убирался. Около особенно большого шкафа обернулась к застывшей Мари. Девушка была явно собой очень довольна. Я же обнаружила свои следы, оставленные на пыльном полу, провела рукой по ближайшей полке и хитро улыбаясь показала горничной грязную ладошку. Девушка ойкнула и посмурнела:

– Леди Омалин, за библиотеку никто не отвечает. Но вы можете…

– Я могу, Мари! Но сюда никого не пущу и разберусь тут сама, – счастливо сообщила горничной. Рассматривая проходы из полок, далеко уходящих куда-то вглубь помещения, понимала, что не хочу никого сюда пускать. Такая сокровищница и никому не нужна. Еще раз взглянула на девушку:

– Мари, мой кабинет теперь будет здесь!

Весь остаток дня я счастливо провозилась за уборкой рабочего места в библиотеке. Правда, от помощи Мари всё же не отказалась, понимая, что мне одной там только пыль протирать до следующего урожая. Мы привели в порядок несколько столов, оборудовали один для моей работы, сняли и отправили на чистку тяжелые шторы, и горничная, настойчиво отобрав у меня швабру и ведро, помыла полы. Ужасно уставшая, немного припыленная, но бесконечно довольная, я добралась до своей комнаты, уже когда смеркалось. Освежившись, моментально провалилась в глубокий сон.

Бегу по лесу, удивленно озираясь по сторонам. Ноги путаются в свеженаметенных сугробах, но, вместо снега, поднимается пыль. Бегу, оборачиваюсь, вижу желтые горящие глаза волка, что настигают меня. Спотыкаюсь, лечу в сугроб. Переворачиваюсь, барахтаясь в пыли, вижу, как зверь прыгнул, как раскрыл пасть… Зажмуриваюсь, отсчитываю последние секунды и потом вновь открываю глаза. Передо мной сидит волк: на ухе висит унылая паутинка, грустные голубые глаза смотрят прямо на меня. Внимательно. Долго. Молча.

Просыпаюсь от ощущения чужого взгляда. Растерянно и все еще испуганно, смотрю по сторонам, но в комнате никого нет. В окно заглядывает круглая, как блин, луна, освещая каждый уголок и разгоняя подозрительные тени.

Сон как рукой сняло. Сердце колотится, как бешеное. Мой кошмар не снился мне уже больше недели и вот опять. Встать и обойти комнату я откровенно трусила. Все казалось, что, стоит опустить ноги на пол, за них кто-нибудь схватит. Промучившись нелепыми страхами еще с полчаса, мне все таки удалось вновь уснуть.

После моего переезда в библиотеку потянулись дни, полные бумаг, договоров, распоряжений и даже встреч. Порой мне казалось, что господин Пемброк пытается проверить меня на прочность, а может даже и поставить на пресловутое место. Встречаться с хитрыми купцами или суровыми мастеровыми было ужасно тяжело. С первого взгляда они отмечали меня как пустое место и откровенно отказывались даже разговаривать с “дитём”. Я не сдавалась и отстаивала выгодные договора, а старик к моему удивлению вставал зачастую на мою сторону и порой начинал с не меньшим азартом торговаться и вести переговоры. Но мерзкое ощущение, что мне постоянно намекают на несостоятельность, не покидало. Поэтому я предпочитала после подобных встреч отсиживаться в глубине библиотеки с книжкой в руках. Мне на глаза попалась история до начала времен. Ее я и читала с упоением, отвлекаясь от негативных эмоций. Поток бумаг несколько уменьшился в силу того, что перезаключенные договоры были долгосрочными и требовали моего внимания лишь однократно. Поэтому день стал проходить по примерно такому плану: просмотр ежедневных отчетов, завтрак, ревизии, инспекции или встреча с каким-нибудь дельцом, обед и чтение книг или документов до самого ужина. После старалась отправиться поскорее спать. Помимо кошмара, к которому я уже несколько даже привыкла, иногда по ночам стала просыпаться от навязчивого ощущения чужого присутствия. За пару недель мой сон стал настолько беспокойным, что уже подумала о том, не схожу ли с ума. Пока моя случайная выходка не раскрыла причину моих тревог.