Я чувствую, как к горлу подходит неприятный ком, а глаза щиплет. Когда-то в детстве я так обиделась на отца, что решила назло ему называть папой Игоря. Думала, что если когда-то Дима услышит это, то ему будет обидно точно так же, как и мне за то, что он ушел от нас. А оказывается, вот как этот маленький обман сыграл на наших жизнях. Мне все еще не верится, что это правда, но я понимаю, что это еще не конец истории.

— На следующий день я приехал к вам вечером и подкараулил у ворот Игоря. Пригрозил ему пистолетом, если он не станет для тебя нормальным отцом, если хотя бы один раз что-то учудит — пристрелю, и никто об этом не узнает. Кажется, это было не самое лучшее решение, но, по крайней мере, в отношении тебя больше ничего не случалось. Я мог, конечно, заставить его исчезнуть из ваших жизней, но меня сдерживал твой младший брат и то, что ты успела привязаться к Игорю, называя его отцом. И он хорошо к вам относился, только вредные привычки не давали ему спокойно жить, да и сейчас периодически проявляются. Через несколько лет мои игры в шпионов закончились, все, кто надо, оказались за решеткой, а мне предложили сменить имя в целях безопасности. Я получил звание, хорошую квартиру в столице и новый паспорт в обмен на любовь дочери. Уже тогда ты особо не шла на контакт со мной, поэтому я делал для тебя то, что мог. Отправлял каждый месяц денег, чтобы ты ни в чем не нуждалась, оплачивал путевки в лагеря и затыкал дыры за Игорем. Как-то так.

_________

— Я… я не знала об этом. — Не представляю, что еще сказать, да и как вообще поверить в то, что услышала. Игорь все это время притворялся? Нет, у нас и в самом деле были хорошие отношения, правда, иногда он был абсолютно безответственным, но это не сказывалось на его отношении ко мне, маме и брату.

— И мне очень жаль, что я вновь ввязал тебя во все это, что рисковал тобой, думая, что смогу обо всем позаботиться. Я бы не простил себе, если бы с тобой что-то случилось.

Я не знала многого, ненавидела Диму, решив, что он полностью от меня отказался, а оказывается, все это время он по-своему, но заботился обо мне. В последние годы, когда я повзрослела, я намеренно отказывалась от встреч с ним и редко отвечала на звонки. Детская обида не давала мне покоя, и я не видела и не понимала главного: отцу не наплевать на меня. Кажется, я заблуждалась насчет всего, но поверить во все это и перестроиться слишком сложно, поэтому я решаю не делать никаких выводов, пока не поговорю с матерью.

— Знаешь, мне кажется, Алиса и этот ребенок — мой шанс сделать в жизни что-то правильное. В следующем месяце я ухожу в отставку. Не знаю, чем буду заниматься, я ведь ничего толком и не умею, но как-то оно будет, прорвемся, — нервно улыбается и поднимается со стула, показывая тем самым, что разговор по душам окончен. — Не думай, что я не люблю тебя, ты у меня самое дорогое, что есть в жизни, и я очень надеюсь, что когда-то ты сможешь простить меня. — Он подходит ко мне, и я позволяю ему обнять себя. Несколько минут мы так и стоим, обнимаясь, а потом Дима целует меня в макушку, как маленькую девочку, и уходит.

— А… а как Влад? — срывается у меня с языка, и Дима застывает у двери.

— Он получит по заслугам, не сомневайся. — Вижу, что упоминание о Владе его разозлило, но ничего не могу поделать со своим дурацким сердцем, которое то ненавидит, то безумно скучает по мужчине.

— Хорошо. Это хорошо…

Но в этом нет ничего хорошего. Дима уезжает, обещая позвонить через несколько дней и поведать обстановку, а я снова остаюсь наедине со своими мыслями.

— Может, посмотрим какой-нибудь фильм? — А нет, не наедине, здесь еще есть Алиса.

— Нет, спасибо, я пойду посплю. — Иду в свою комнату, но дурацкие мысли и переживания не дают покоя, поэтому я быстро сдаюсь и решаю все-таки присоединиться к просмотру фильма.

Алиса лежит на старом диванчике, укрывшись пледом, несмотря на то, что в доме жуткая жара, снова что-то жует и, улыбаясь, смотрит на экран новенького плазменного телевизора, который совершенно не вписывается в интерьер старого дома.

— Дима привез, — отвечает на мой немой вопрос и двигается в сторону, оставляя для меня место на диване.

— Сколько тебе лет? — все-таки не могу сдержать свое любопытство.

— Тридцать, — не отрываясь от экрана, будничным голосом отвечает она.

— Что?

— Знаю, я выгляжу как какая-то малолетка, — смеется девушка. — У твоего отца, кстати, были такие же огромные глаза, когда я сказала ему что мне не двадцать два, как он думал.

Черт, у нас с Владом разница в возрасте больше, чем у Алисы и Димы!

Еще раз внимательно рассматриваю ее и желаю выглядеть так же в свои тридцать. Такое ощущение, что кто-то заморозил ее лет десять назад и теперь она будет вечно выглядеть такой молодой и красивой.

— Знаешь, я жутко ревновала его к тебе, да и сейчас ревную. — В ее голосе слышится неприкрытая обида.

— Не вижу причин для ревности, у вас вон скоро ребенок родится, и Дима полностью забудет обо мне. — Кивком указываю на живот девушки и замечаю, как напряглась ее рука, сжимающая пульт.

— Это не ребенок Димы.

— Что? — Черт, Санта-Барбара какая-то, честное слово! Если бы я сейчас пила что-то или ела, то обязательно подавилась бы от такой новости.

— Это долгая история, Дима приютил меня, ну и получилось так, как получилось. Он обещал вырастить ребенка как своего, но я боюсь, что каждый раз, когда он будет смотреть на мою малышку, будет думать о том, что она не от него, и не сможет полюбить её так, как отцы любят своих дочерей.

— Я росла с отчимом и не особо чувствовала разницу. — И это правда, мы втроем с братом ездили на рыбалку, смотрели боевики и отдыхали на реке недалеко от дома. Конечно, Игорь не любил меня так сильно, как Женю, но и никогда не упрекал в том, что я не его дочь.

— У него полно твоих детских фотографий, и я часто застаю его ночью в гостиной с альбомом в руках. А несколько месяцев назад он показал мне фотографию автомобиля и спросил, понравился бы мне такой. Я аж растерялась, думала, он решил мне купить машину, я никогда ни от кого не получала таких подарков — да я и столько заботы ни от кого не получала. А Дима сказал: значит, Кире тоже должна понравиться, куплю на день рождения.

Оуч, кажется, у нас тут обиженная женщина.

— Ну, могу тебя порадовать, что машину мне уже не купят.

— Да мне все равно на машину, я его боюсь потерять, — срывающимся голосом говорит Алиса, отворачиваясь от меня и смотря немигающим взглядом в экран. Я все же успела уловить одинокую слезу, скатившуюся по ее щеке, и мне почему-то стало жаль ее.

— Мне кажется, он любит тебя. К тому же мне он сказал, что это его ребенок. И, кажется, он рад, что скоро во второй раз станет папой.

— Правда? — всхлипнула Алиса, и, несмотря на то, что мне хочется сказать, что пошутила, я киваю в ответ, подтверждая правдивость его слов.

— Я люблю его, — как-то уж слишком вдохновленно произнесла она.

— Я поняла, — буркнула и тоже уставилась в телевизор.

— А ты? Ты любишь того парня? Ну, которого арестовали?

— Дима говорил что-то о Владе? — Сердце вдруг забилось быстро-быстро, так же, как и каждый раз, когда я вспоминаю о нем.

— В общих чертах, но мне кажется, он не знает, как поступить в этой ситуации. С одной стороны — долг и отцовский гнев за то, что тот посмел притронуться к тебе, а с другой — он не смог не заметить, что тот парень тебе небезразличен.

Оставшуюся часть фильма мы молчим, а потом расходимся по комнатам и я долго не могу уснуть. Борюсь с желанием позвонить Диме и попросить отпустить Влада. Он ведь может это организовать? Потом обзываю себя дурой, потому что Влад — преступник и вряд ли будет благодарен мне за заботу, разве что попытается взять в заложники.

Мы находимся в этом домике ещё две недели. Я пропускаю защиту дипломной работы, но Дима сказал не волноваться, он все уладил, и я смогу защититься после того, как все закончится. Мы с Алисой умирали от безделья и скуки, поэтому пересмотрели все сезоны «Сверхъестественного», сыграли с охраной, приставленной к нам, несчетное количество партий в шашки и карты, научились печь пироги и «Наполеон», успели принять роды у кошки, которая жила в сарае за домом, и даже нашли общий язык, не убив друг друга.