Ну, давай же, засыпай, Кира, тебя ведь Вовка там заждался.

Закрываю глаза и проваливаюсь в сон.

Мы с Вовкой, держась за руки, гуляем по парку и смотрим друг на друга влюбленным взглядом.

— Ты такая красивая, Кира, — шепчет он, притягивая меня к себе.

Наши губы разделяют какие-то незначительные сантиметры. Вот-вот это случится — наш первый поцелуй. Я закрываю глаза, чувствую его теплое дыхание на лице, и… со всех сторон раздается заливистый плач младенца.

Открываю глаза и, в который раз за сегодняшнее утро, возвращаюсь в реальность.

Восемь утра. По младенцу из соседней парадной можно сверять часы. В течение месяца каждый день с восьми до девяти утра и с десяти до одиннадцати ночи весь дом слушает его рев.

Конечно же, все понимают, что это ребенок, что невозможно контролировать его плач и что, возможно, это банальные колики живота.

Но не тетя Катя.

— Что вы там того ребенка мучаете?! Я сейчас вызову полицию и службу опеки! Достали уже! Заткните ему рот!

Несколько раз бьюсь головой в подушку, понимая, что поспать мне сегодня уже не судьба.

Вот вам и прелести жизни в многоквартирном доме. Можно смело сносить к чертовой матери все стены и окна, потому что звукоизоляция напрочь отсутствует. Стены здесь скорее служат в качестве ширмы, чтобы не дай Боже не натолкнуться взглядом на голых соседей.

Иду на кухню и щелкаю кнопку на чайнике. Открываю холодильник в надежде на то, что ночью ко мне забегала добрая фея и забила доверху всякой вкуснятиной, но нет, пустота. Лишь завядший огурчик и подгнивший лимон.

Закрываю холодильник, завариваю травяной чай и сажусь за стол, чтобы начать свою утреннюю трапезу, как вдруг раздаются какие-то громкие голоса и возня со стороны лестничной площадки.

Да, входную дверь тоже можно сносить к чертовой матери.

— Во всем доме установлены бронированные двери, которые были изготовлены в Италии специально по нашему заказу. Максимальная прочность и звукоизоляция, — восхваляла тетенька в агентстве недвижимости.

А через полгода мы праздновали Новый год большой компанией, и один из чьих-то друзей, который работал на заводе по изготовлению металлопластиковых конструкций, рассказывал, как они весь день по заказу застройщиков (угадайте каких?) клеили наклейки «Made in Italy» на бронированные двери.

Вот вам и настоящие Made in Italy с Молдаванки!

Мышкой крадусь к двери, пытаясь понять, что там происходит. Припадаю к глазку, но ничего, лишь коричневое покрытие соседней двери.

— Левее, Костян, ты что, совсем слепой? — слышу злой мужской голос.

— Я тебе не грузчик, понял? Бля, откос таки зацепили, сорян.

Да это же новые соседи!

Воображение сразу нарисовало двух подкачанных парней. Голубоглазых блондинов с голливудской улыбкой и прекрасным чувством юмора. И, конечно же, холостых!

Как жаль, что у меня есть Вовка (номинально), я бы купила тортик и пошла разведывать обстановку.

Верчусь на пороге, практически слившись с входной дверью в единое целое, и проклинаю того, кто делал планировку этого дома, потому что если соседи справа открывали дверь, то мне из квартиры уже не выйти.

— Еще сумки — и свободен, — слышу тот же грозный голос и снова припадаю к глазку в надежде хоть что-то разглядеть, но напрасно.

Шаги на лестничной площадке удалялись в сторону лифта, так что их становилось почти неслышно, а я через пыльный глазок ломаю глаза, пялясь на коричневую краску.

Нет, надо бы все-таки сходить в гости!

И глазок протереть!

****

В нашем доме нечасто случается что-то интересное. Каждый день начинается и заканчивается по заезженной пластинке, поэтому появление нового соседа стало настоящим событием. Особенно для меня, потому что в нашей парадной не было моих ровесников. Только тетки, дядьки и сварливые бабки.

Даже в гости не к кому сходить.

Именно поэтому я сижу на полу под дверью в ожидании, когда хлопнет соседняя дверь, оповещая, что новый соседушка вернулся домой (или соседи, хотя очень надеюсь, что он не женат).

На часах шесть вечера. Я дочитываю очередной любовный роман, время от времени поглядывая в зеркало, не размазалась ли тушь.

Но тушь на месте. А сосед нет.

Я засыпаю на моменте, когда Антонио нежно поглаживает раковину Агнессы, и резко выныриваю из сна из-за того, что кто-то громко захлопнул дверь.

— Вернулся!

Смотрю на время: девять вечера. Отлично, можно смело идти знакомиться.

Несусь к холодильнику, хватаю блюдо с тортом, задерживаюсь у зеркала на несколько минут и быстренько выхожу из квартиры.

Нетерпеливо жму на звонок, но даже после пятого раза никто не открывает.

Глухой, что ли?

Для достоверности решаю несколько раз хорошенько постучать кулаком, но так как блюдо одной рукой удержать не так уж просто — бахаю ногой.

Громко.

Отчаянно.

Настырно.

Потому что ходить в гости к тете Кате, чтобы поговорить по душам, всю оставшуюся жизнь очень не хочется.

— Кто там? — слышу глухой голос мужчины, определенно не старого, и улыбаюсь во все двадцать девять, зная, что он в этот момент, должно быть, пристально смотрит на меня в глазок.

— Соседка ваша. Тортик вот испекла, решила познакомиться, — конечно же, я вру. Никакой тортик я не пекла — купила в кондитерской у дома.

— Я не ем сладкое. И тебе не советую нажираться на ночь, а то задница разжиреет. Доброй ночи.

Несколько минут я стою с открытым ртом, не веря своим ушам.

— Вот хам! — возмущаюсь громко, но, конечно же, до адресата эти слова не доходят.

— Ишь ты, разоралась она! — Ну вот, вспомнила про тетю Катю, называется. — Совсем тебя родители вежливости не научили! Никакого воспитания! Мужик только заехал, а ты уже к нему суешься со своими предложениями! Молодежь нынче…

Дальше слушать не стала, кое-как открыла свою дверь, проскользнула на кухню, заварила мятного чая с лимонной цедрой и от злости слопала половину торта.

А потом долго качала пресс и приседала, проклиная про себя этого идиота. Хорошо, что мой Вовка не такой.

Вежливый, галантный, игривый, голубоглазый, высокий, харизматичный…

Глава 2

Иногда я засыпаю в наушниках. Это единственное средство, которое спасает меня от бессонницы и философских дум.

Лежу с закрытыми глазами, на повторе песня «Вова», выбиваю пальцами ритм по кровати в ожидании, когда меня сморит сон, как вдруг чувствую какую-то вибрацию. Короткую, словно кто-то уронил что-то тяжелое.

Достаю из уха один наушник. Прислушиваюсь… Собака, что ли, у соседа скулит? Так истошно и отчаянно, словно над ней там издеваются.

До чертиков стало жаль бедное животное. Я живу по соседству с психом, теперь уж точно в этом уверена.

Бах!

— Ах, да! Да-да-да-да!

Что за фигня?

Откидываю телефон в сторону, пытаясь понять, откуда этот звук.

Толик, мой сосед снизу, снова порнушку смотрит?

Бах! Стена позади сотрясается от удара.

До моего сонного сознания медленно начинает доходить, что скулит за стеной отнюдь не изголодавшееся животное.

— О да, сильней, пожалуйста, да!

О нет, только не это!

Мало нам Толика-алкаша, так теперь еще и этот.

Падаю обратно на кровать, пытаясь не думать о том, что происходит за стеной, но фантазия сама рисует картины из лучших порнофильмов.

В какой-то степени даже завидую этой девице. Наверное, парень и правда хорош в своем деле.

У меня вот секса не было… сколько?

Загибаю пальцы на правой руке, потом на левой… Восемь. Восемь месяцев без секса!

Недаром я в последнее время превращаюсь в ворчливую бабку.

Внизу живота неожиданно заныло от возбуждения, и я как ошпаренная выпрыгиваю из кровати, сбегая на кухню.

— Прямо как извращенка какая-то, — ворчу под нос, думая о том, что срочно нужно предпринимать экстренные меры по соблазнению Вовки. Потому что еще немного — и я превращусь в Толика.