– Зина, почему так поздно, мы с папой уже стали волноваться и почему у тебя разорвано платье? Ты не одна, кто этот молодой человек? – посыпались вопросы от женщины, которая открыла дверь.

– Это мой спаситель, его зовут Захар Самойлов! – показывая пальцем на мужчину, проговорила девушка. Входя в квартиру, она поманила Захара за собой.

– А где папа, он еще работает? – спросила курсистка.

– Да, я ему не мешаю, потому что он готовит очередной доклад к выступлению на съезде! – шепотом проговорила Александра Михайловна Соколовская.

Проходя в квартиру, Захар удивленно крутил головой по сторонам. В большой комнате стояла красивая дорогая мебель и все говорило о том, что здесь проживают состоятельные господа. Неожиданно открылась дверь из соседней комнаты и показался человек с аскетичным лицом и запоминающимся профилем. Черные кудрявые волосы спадали на лоб, а глаза пристально вглядывались в посетителя через круглые очки. Охнув от неожиданности, Захар понял, что перед ним стоит самый таинственный человек в истории советского государства, который находился у руля молодой республики.

– Лев Давидович Троцкий, с кем имею честь говорить? – представился глава семейства.

– Захар Евгеньевич Самойлов! – ответил молодой человек, не сводя глаз с легенды мировой истории.

Наступила короткая пауза, когда Лев Давидович внимательно рассматривал Захара. Не отступал от него и Самойлов. Двое мужчин не стесняясь разглядывали друг друга, пока их молчаливую дуэль не прервала Зина.

– Папа, Захар геройски спас меня от рук насильников, когда я возвращалась домой после занятий. Эти два подонка схватили меня на улице и затащили в подворотню. Я стала кричать, и Господь подарил мне спасение. Захар тогда проходил рядом и услышал мой крик о помощи, – стала рассказывать девушка.

По мере того как она рассказывала о неудачном насилии лицо отца сначала покрыла краснота, а затем мертвенная бледность. Губы мужчины стали непроизвольно дрожать, и Захар стал опасаться, что у главы семейства случится инфаркт. Но в этом случае Самойлов жестоко ошибался. Как только дочь закончила говорить, Лев Троцкий взорвался нецензурной бранью и самыми гадкими словами стал поливать насильников. В его восклицаниях послышались слова – красный террор, расстрел и ВЧК. Внезапно замолчав, он пребывал в состоянии крайнего возбуждения. Приблизившись к Захару, он по-отцовски обнял его и торжественно произнес:

– Спасибо за дочь, проси, что хочешь!

Понимая, что это его звездный час, Самойлов немного подумав ответил:

– Хочу быть полезным партии и народу, прошу поставить меня на самый трудный участок борьбы с мировым капитализмом!

Смерив молодого человека еще раз пронзительным взглядом, Троцкий неожиданно рассмеялся и проговорил:

– Забавно, я ожидал чего-то другого, более личного и меркантильного, но мне нравится ваш энтузиазм! Сейчас у партии много задач, а также не хватает молодых и самое главное умных бойцов с империализмом. Приходите завтра ко мне на работу там и поговорим. Сейчас я позвоню коменданту Москвы и попрошу его прислать патруль для сопровождения вас до дома, так как налетчиков и всякой нечисти в городе еще очень много. А пока, Зина напоит вас чаем! Через секунду Троцкий удалился в свою комнату, не переставая повторять на ходу:

– Только красный террор!

Отпивая из кружки свежезаваренный чай, Захар с упоением размышлял, как завтра прибудет к Троцкому и получит направление на какой-нибудь участок работы. Все это время пока молодой мужчина пил чай, Зина не сводила с него глаз. Казалось, что стрела Амура не только попала ей в сердце, но и основательно разворотила. Придвигая ближе к мужчине то сахарницу с щипцами для колки, то варенье, она готова была заботиться о нем всю жизнь. Через полчаса ожидания прибыл патруль из двух солдат и старшего. Прощаясь, Лев Давидович крепко пожал руку Самойлову. Обернувшись, Захар увидел, как на него зачарованно смотрит Зина и окрыленный встречей с соратником Ленина вышел из квартиры. Свершилось то, о чем он мечтал все последние дни оказавшись не в 1905 году, а в кровавом 1918.

Входя в квартиру по адресу ул. Верхняя Радищевская д. 11 стр. 4 под сопровождением трех вооруженных солдат, Захар ощущал себя на вершине пьедестала, но совершенно другое мнение было у четы Редниковых. Напряженно всматриваясь в конвой, на лице Ивана Матвеевича отразилось беспокойство. В отличие от мужа, Вера Борисовна еле сдерживалась чтобы не заплакать. Неизвестно почему, но женщина решила, что Захара привели для какой-то цели в жилище, где он обитал.

– Ну, вот я и дома! – непринужденно заявил Самойлов и по-барски махнув рукой солдатам уселся за стол в кухне.

– Они тебя просто сопровождали? – спросил Редников.

– Ну, да! – непонимающе глядя на физика ответил студент.

В кухне повисла продолжительная пауза, где Вера Борисовна размышляла, как их родственник из Самары в одну минуту достиг такого влияния.

– Нужно ложиться спать, а то рано вставать и идти на прием к Троцкому! – обыденным голосом проговорил Самойлов.

Раскрыв максимально глаза, словно увидев диковинного зверя, женщина тихо охнула и перекрестилась. В очередной раз молодой человек поразил ее своими знакомствами с представителями правящей верхушки. Если в 1905 году она удивлялась, как он смог втереться в доверие одного из князей Хитровки под кличкой Горелый, то теперь Захар оперировал именем одного из сподвижников Ленина. Этим человеком был Лев Троцкий.

– Не волнуйтесь за меня все будет хорошо, потому что завтра я иду на разговор с Львом Давидовичем по поводу работы! – все также беспечно заявил молодой человек.

Это был удар не в бровь, а в глаз и супруги Редниковы почти одновременно смешно разинули рты. Усмехнувшись их реакции, Захар допил чай и пошел в другую комнату на кушетку. Размышляя про себя, какую работу он хотел бы получить, студент вспомнил, как когда-то читал про ВЧК.

– Мне это нравится, к тому же здоровьем бог не обидел, а вычищать Москву от всяких насильников и грабителей святое дело! – подумал Самойлов засыпая.

Казалось, что в этот момент кто-то свыше сделал для себя пометку на листке.

Проснувшись рано утром, Захар ощутил непонятный прилив сил. Потягиваясь он отправился во двор. Жильцы соседних квартир уже встали и несколько человек топтались возле деревянного туалета.

– Начинается! – недовольно подумал студент, вспоминая свою московскую квартиру и большой санузел с белоснежной ванной, красивой керамической плиткой и дивным унитазом. А самое главное не было очередей и недовольных физиономий которые словно говорили:

– И чего ты приперся в такую рань?

Но все оказалось не так страшно. Мужчины и женщины решительно входили в сортир и также быстро выскакивали из туалета словно оловянные солдатики на ходу поправляя рубашки и юбки. Справив нужду, Захар вошел в кухню где его ждал свежезаваренный, но морковный чай с примесью какого-то суррогата. Наливая постояльцу в кружку напиток больше напоминающий бурду, Вера Борисовна с интересом смотрела на Захара. Непонимающим взглядом посмотрев на женщину, Захар вспомнил вчерашний разговор и чуть не расхохотался. Было очевидно, что хозяйка стала относиться к нему иначе и с некоторой долей почитания.

– Вот что значит приобщиться хотя бы на мгновение к власти имущим и тогда граждане станут тебя воспринимать по-другому! – размышлял Захар.

Прием у Троцкого был назначен на восемь часов утра, и Самойлов торопился прибыть на Лубянскую площадь чуть раньше. Надев плисовые штаны, красную рубашку и хромовые сапоги, студент был готов к аудиенции. Выходя на улицу, он понял очевидную ошибку, потому что в 1905 году эта мода на красные рубашки была в тренде если сказать современным языком, а в 1918 году казалась очень броской. Скорее такой прикид больше соответствовал гражданам с криминальными наклонностями, чем рабочим, тем не менее мужчина решил не возвращаться в квартиру преподавателя и продолжил свой путь. По пути он неоднократно ловил на себе осторожные взгляды прохожих, пытавшихся понять кто перед ними – маститый вор или цыган.