— С вашим транзистором все в порядке. Купите новую батарейку за сорок восемь копеек и слушайте себе на здоровье. А хотите, я оставлю на профилактический ремонт — сорок пять копеек. Посмотрим, почистим.

— Нет, нет, спасибо. — Коротышка чуть ли не вырвал транзистор из рук, обрадовался, чудак.

— Следующий! Что у вас?

Затрещал телефон. Слава богу, наконец-то убавили звук, теперь хотя бы не дребезжит, как раньше, нервы не дергает. Степан выжидал, не снимал трубку. Если звонят долго, значит, или Светланка, или кому-нибудь из наших ребят звонят. Телефон продолжал трещать.

— Да, мастерская, — отрывисто произнес Степан.

— Скажите, пожалуйста, у меня испортился магнитофон. Вы сможете починить? — спросил густой мужской голос.

— Не знаю, привозите.

— А вдруг я привезу, а вы не возьметесь чинить?

— Все может быть. По телефону я все равно не могу понять.

Положил трубку, посмотрел на очередь. Так и есть, за парнем еще один клиент пристроился — военный, подполковник.

— Больше очередь не занимайте. Как будет два часа, сразу закрываю. Следующий!

Женщина лет пятидесяти в стеганом синем ватнике, в сером платке, ладони грубые, обветренные, протягивает паспорт и какую-то справку.

— И в жэке подтвердить могут, я там уже восемь лет работаю. А если не веришь, кого угодно из соседей привести могу, они не дадут соврать.

— Какие соседи?! Что у тебя, мамаша?

— Приемник у меня, транзистир. Сегодня должен быть готов. Вот паспорт мой, и справку в жэке взяла на всякий случай, если не верите.

Снова затрещал телефон.

— Да! С девяти до восьми. С двух до трех перерыв.

Женщина упорно протягивала какие-то документы.

— Не надо мне, мамаша, никаких справок. Давай квитанцию, и дело с концом.

— Так обронила я где-то квитанцию. В магазине обронила, в очереди, или когда улицу убирала. Вот и пошла в жэк, справку взяла. С печатью, все честь по чести.

— Ну, а если твою квитанцию мне принесут и потребуют транзистор? Что я скажу человеку? Подожди, мамаша, немного, потом разберемся с тобой.

Снова затрещал телефон. Степан снял трубку и тут же бросил на рычаг. Если будешь отвечать на каждый звонок, то и к ночи всех не отпустишь.

— Я подумал, возьмите, может, там неисправно что-нибудь?!

А, это вернулся Коротышка, тот, что батарейку в «Селге» не менял ни разу. Подумал, значит. А потом подумает немного и придет назад, забирать транзистор.

— Неделя устроит вас? — спросил Степан сухо.

— А раньше никак нельзя?

— Как же раньше? Видите, сколько работы.

— Нет, тогда не нужно. Неделю я не могу ждать. Вот и отлично. Так оно лучше будет.

Женщина никому не уступала очередь, все твердила про свой жэк. Степан понял, что ее не переупрямить, пока не отпустишь, все равно никого не даст обслужить.

— Мамаша, вон на стене образец заявления, видишь? Подпиши у директора, и пламенный привет!

— Я сейчас, мигом, — заторопилась она.

Степан подумал, что напрасно сердится на женщину. Ну, потеряла квитанцию, так все теряют. Светке вообще нельзя ничего из документов доверить — обязательно или забудет где-нибудь, или обронит. У нее и перчатки всегда от разных пар, и зонтика нет, а она даже не просит купить — уже три раза теряла и теперь даже сама не верит, что не оставит его где-нибудь: в телефонной будке или кафе, да мало ли где? А спохватывается обычно дня через два-три: «Только что он был здесь! Я хорошо помню!» Так что квитанция — не самая большая потеря. Злился Степан только потому, что очень не вовремя принесло женщину, в самую запарку. Пришла бы утром, до десяти вообще ни одного человека не было, а сейчас столпотворение.

Опять телефон. Володьку просят, Макарова. Степан наклонился к микрофону, объявил:

— Макаров, на провод!

Слава богу, теперь минут десять телефон помолчит. Кажется, невеста его звонит, опять новая. Если так, то сейчас Надя из цеха выйдет, возмущенная. Она слышать не может, когда Володька говорит те же самые слова, что когда-то говорил ей. Ну и народ эти женщины!

Сколько времени прошло, как Володька ее бросил, Надя уже и с другим парнем познакомилась, и замуж за него выскочила, и даже ребеночек ожидается у них, на четвертом, кажется, месяце сейчас, начала носить всякие широкие блузы и краснеет, если ребята слишком внимательно на живот ее посматривают, а все равно слушать не любит, когда Володька треплется по телефону.

Степану Надя не особенно нравилась. Но, глядя на простоватое крупное лицо, гладко зачесанные назад волосы (у висков Надя накручивала модные колечки, которые ей совершенно не шли), на ее спокойные глаза, он почему-то думал о том, какой верной женой, хорошей хозяйкой и любящей матерью может она быть.

И Степан, и дядя Миша сколько раз говорили Володьке: «Не разрешай своим бабам сюда звонить!» А с того как с гуся вода, ухмыляется себе, да и только: «Они меня не слушают».

Ну, ладно.

— Следующий!

Все зашумели:

— Не пускайте! Без очереди не пускайте!

Степан посмотрел. Сбоку подошла супружеская пара, лет по сорок пять, оба хорошо одеты. Мужчина молчит, а жена, перекрывая шум, сказала хорошо поставленным голосом:

— Вы что, разве не видите? Он имеет право обслуживаться без очереди.

Сказала так, что слова никто поперек не вставил. Степан заинтересовался: какие же у мужчины права? Инвалид войны? Непохоже, слишком молод. Герой? Депутат? Кто его знает! Кажется, и в очереди не очень разобрались, в чем дело, но каждый боится в этом признаться, молчит. Но, наверное, что-то есть у них, какие-то особые права. Ладно, если очередь разрешает, я не стану встревать.

— Что у вас?

— Вы только подумайте, какое безобразие! Совершенно новый магнитофон — и не работает! Только вчера купили, а сегодня уже испортился!

Мужчина молчал со значительным видом, как бы удостоверяя, что жена его говорит чистую правду.

— Паспорт магнитофона, пожалуйста, гарантийный талон, — бесстрастно произнес Степан.

— Вадим, где паспорт? Вот паспорт, вот талон. Нет, вы подумайте, везде только и слышишь: качество, качество, а что на самом деле получается?

— Одну минутку! — Степан предостерегающе поднял руку. — Сейчас разберусь.

Он открыл крышку магнитофона, сверил номер с номером паспорта. Так, № 918 073, а здесь? А здесь № 918 138. Номера не совпадают. Все, дальше можно не смотреть.

— Вам неправильно дали паспорт в магазине. Я не могу принять магнитофон, — сказал он как можно вежливей.

— Что?! Что значит — не можете?! Да вы обязаны его принять, понимаете, обязаны. У вас гарантийный ремонт, вы забыли об этом?

— Вам неправильно дали паспорт в магазине, — стараясь оставаться спокойным, повторил Степан.

— Какая наглость! Нет, Вадим, ты слышишь, в чем нас обвиняют? В том, что мы подделали паспорт, как тебе это нравится?

Степан понял, что еще немного — и он не выдержит, взорвется. Нет, лучше просто молчать. Он отодвинул магнитофон в сторону, положил сверху, на крышку, паспорт и талон и сказал невозмутимым голосом:

— Следующий!

Опять зазвонил телефон. Теперь Степан обрадовался звонку: хоть какая-то возможность переключиться, успокоиться.

— Я пенсионер, инвалид первой группы, — раздался размеренный и тихий стариковский голос. — Иногда я сутками не выхожу из дома. Транзистор — единственная моя возможность поддерживать контакт с внешним миром.

Степан терпеливо слушал. В другой раз он попросил бы старика говорить покороче, но сейчас этот речитатив действовал на него умиротворяюще.

— Меня интересуют не только новости внутренней и внешней жизни, но и литературные передачи, радиоспектакли, международные обозрения «За круглым столом», — неторопливо перечислял старик.

— Нет, вы только подумайте, — обращаясь к очереди, сказала дама. — Мало того, что он держит себя вызывающе, он еще и болтает в рабочее время по телефону.

Очередь даму не поддержала.

— Может, он по делу говорит, — угрюмо предположил кто-то.