Диана Серобян
Иллюзия страха
Я стояла перед зданием Верховного суда в самом центре Лондона, на Парламентской площади. Собираясь с силами, я пыталась заставить себя войти внутрь. Сердце сжималось в груди, а тело била мелкая дрожь. Чувство было настолько знакомым, что парализовало меня. Сегодня я должна была прикоснуться к своему прошлому, которое долгие годы являлось ко мне в ночных кошмарах, лишая сна.
Мой муж не желал даже слышать о том, чтобы я шла туда без него. Иногда я восхищалась своим умением убеждать любимых мужчин в своей правоте, поэтому и на этот раз победа была за мной. Много раз сказав ему о том, что должна пройти через это одна, я и сама в это поверила. Мне хотелось избавиться от Его очертаний, которые мерещились в темноте. От звука Его голоса, который мне слышался в ненастную погоду, эхом раздаваясь в голове. И, наконец, от Его взгляда, который я так часто видела в своих кошмарных снах.
Посмотрев на часы, я поняла, что уже опаздываю. Нужно было идти либо вперед, либо повернуть назад и вновь тонуть в своих кошмарах.
На ватных ногах я прошла внутрь. Узнав, где будет проходить слушание, я быстро нашла зал заседаний. Заглянув внутрь, я увидела, что людей не так уж и много, и все мне не знакомы. Это немного придало мне смелости, и я прошла в зал, сев на самую дальнюю скамью. Я хотела, чтобы меня не было видно. Настолько, насколько это возможно в практически пустом зале. Сидя тихонько, я прислушивалась к разговорам людей, сидящих неподалеку.
С шумом открылась дверь, и полиция ввела в зал мужчину в наручниках.
Меня будто обдали кипятком. Пока Его вели к месту, где сидят подсудимые, он даже не взглянул на тех, кто пришел на процесс против него. Я знала Его как никто другой в этом зале… в этой жизни. Он уже много раз раскаялся в том, что натворил, я знаю точно. В пьяном гневе он был слишком горяч, но буквально на следующий день уже молил о прощении. Так было всегда. Таким был Томас Фостер.
Мне было 12 лет, когда я впервые увидела красивое личико белокурого мальчика с зелеными глазами. Этот серьезный парень зашел к нам в класс походкой победителя. Его семья переехала в Лондон, и мальчика определили в мою школу. Он привлек внимание всех девочек в классе, но сразу отдал предпочтение мне. Оглядел весь класс, и его взгляд остановился на мне. Я была на седьмом небе от счастья, когда он сел со мной за одну парту, отсадив моего неприятного соседа. Тот, конечно, попытался удержать за собой место и защитить свою честь, но Томас одним взглядом дал ему понять, что не стоит даже и пытаться.
Все девочки любят плохих парней, и Томас быстро завоевал симпатию одноклассниц, а парни откровенно завидовали ему.
Я тоже по уши в него влюбилась. Девочки толпами бегали за Томасом, но создавалось впечатление, что он не видел никого, кроме меня.
Оказалось, что семья Томаса поселилась в доме недалеко от моего.
Каждый день он заходил за мной, и мы вместе ждали школьный автобус. И вместе возвращались домой.
Он постоянно шутил, и с ним было так легко! У меня толком и подруг-то не было. У меня был Томас!
Все свободное время мы проводили вместе. Даже когда шел дождь, мы прятались на детской площадке под небольшим грибочком над песочницей. Там он в первый раз поцеловал меня.
Помню, как кружилась голова, и не хотелось расставаться с ним. Хотя мы и расставались-то лишь для того, чтобы переночевать каждый у себя дома, а утром снова бежали навстречу друг другу.
Томас никогда ни перед кем не давал меня в обиду, будь то девочка, мальчик или учитель. С ним я чувствовала себя в безопасности. Он был высоким и очень сильным, и ребята боялись связываться с ним. А уж если драка была неизбежной, Томас всегда выходил из нее победителем.
Я часто задумываюсь, как проходила бы моя жизнь, если бы в ней не появился Томас. Он ревновал меня даже к подругам, поэтому я перестала дружить с девочками, с которыми общалась до него. Так вышло, что кроме моих родителей, он был единственным, с кем я могла делиться своими мыслями. Это очень сблизило нас. Я не представляла, как я смогу жить, если Томас вдруг исчезнет из моей жизни.
Он часто приходил к нам домой, мы вместе учили уроки. Вернее, учила я, а он любил наблюдать за мной.
Мои родители мне не разрешали ходить в дом Фостеров. Семья Томаса только недавно переехала, но уже слыла неблагополучной. Мать и отец- оба любили выпить и подебоширить. Мальчику часто перепадало. Я понимала это по синякам, которых не было вечером, когда мы с ним расставались, и которые утром он стыдливо прятал. Но он никогда не жаловался. А мне было так жаль его, мне хотелось тоже быть для него таким же щитом, каким он был для меня. Хотелось уберечь его от этой несправедливости. Однажды я даже подошла к своему отцу и попросила, чтобы он поговорил с отцом Томаса.
– Оливия, милая, как же я могу влезть в чужую семью и указывать им, как воспитывать ребенка? Каждое семейство – разное. Да, бывают и такие! Но ведь Томас растет хорошим парнем, значит, все не так плохо!
Папа сказал мне это один лишь раз. Больше я не стала приставать к нему с этим вопросом, потому что боялась, что он запретит мне общаться с Томасом.
Так шли годы. Мы продолжали видеться каждый день. Мы даже болели одновременно, потому что не могли расстаться даже на пару дней. А когда мы с родителями уезжали отдыхать, это становилось настоящей трагедией. Накануне отъезда мы с Томасом всегда не могли распрощаться, поэтому сидели на нашей песочнице, держась за руки. А в день моего приезда он караулил с самого утра, ожидая момента встречи.
Мы проводили вместе все свободное время. Днем мы катались на велосипедах, изъездив все парки неподалеку. А вечером сидели, обнявшись, под нашим грибочком и мечтали о будущем…
Мои мысли прервал судья, который вошел в зал. Все присутствующие поднялись, и я тоже поспешила встать.
Судья зачитал обвинение и попросил всех сесть. Рассматривалось дело об убийстве подсудимым своей гражданской жены.
Я вновь посмотрела на Томаса. Он изменился с нашей последней встречи. Немного осунулся, похудел. Он сидел, сгорбившись, и смотрел прямо перед собой. Его лицо выдавало пристрастие к алкоголю. У него был несвежий вид и рассеянный взгляд.
Убийца! Когда я услышала о том, что Томас убил женщину, с которой жил последние несколько лет, я пришла в ужас. Как жизнь довела его до такого? Ведь не об этом мы с ним мечтали, сидя под нашим грибочком…
Томас всегда стеснялся своих родителей и мечтал о том дне, когда будет жить отдельно от них.
Удивительно, но судьба сыграла с ним злую шутку. Все стало, вопреки его желаниям, в точности до наоборот. Он полностью повторил судьбу своего отца, который скончался в тюрьме, куда угодил, убив в пьяном угаре свою жену, мать Томаса.
Это случилось за полгода до нашего окончания школы. Юношу взяла под опеку старшая сестра его матери, которая считала его нахлебником, свалившимся на ее голову в самый неподходящий момент.
Казалось, Томас совсем не был огорчен смертью матери и пребыванием отца в тюрьме. Его беспокоило только то, что нам предстояло скорое расставание, ведь он не мог позволить себе обучение в том учебном заведении, в который подала документы я.
Видя его расстройство, я пыталась приободрить его:
– Томас, я никуда не денусь от тебя. Я ведь не уезжаю. Мы будем видеться с тобой, пусть не так часто, но все же! Люди ведь не могут быть вместе каждую минуту. Мы с тобой привыкнем к этому!
Я говорила это с улыбкой, но на душе у меня было тяжело. Мы с Томасом так привыкли друг к другу, что мысль даже о недолгом расставании сводила с ума…
– Подсудимый, встаньте, – громким голосом сказал судья. – Вы признаёте себя виновным в смерти Изабеллы Ричардс?
– Нет, не признаю.
Этот голос! По моему телу пробежали мурашки. Я обожала слышать его голос, иногда я просто молча слушала его рассказы о том, каким он видит нашу будущую жизнь. О том, какой у нас будет большой дом, ведь у нас будет много детей, а еще собака. Да, собака будет непременно, и в каждой новой истории собака была другой породы. Я всегда смеялась над этим, а он не предавал значения: какая разница, какой породы собака, главное, что мы будем семьей.