На втором этаже он все-таки столкнулся с матерью и, прежде чем она успела отвесить ему замечаний из-за внешнего вида, скрылся за приоткрытой дверью кабинета отца.

Воздух в комнате был душный, затхлый и старый. Все, как Алекс и помнил. Он не был тут с прошлого лета и надеялся, что встретится с отцом в этой обстановке еще нескоро, потому как каждый подобный визит заканчивался для Александра Куэрво нежелательными последствиями, будь то отъезд в частную школу, подобранный для обучения университет или же новости, что он будет проходить практику в семейной фирме. Каждый раз Алекс с замиранием сердца ждал, что родители придумают на этот раз, чтобы еще больше отдалить от себя своё ненаглядное чадо.

Но Александра Куэрво не жаловался. Отсутствие родительского внимания он с лихвой покрывал деньгами, сигарами и девушками. Как оказалось, страдать, обложившись пачками долларов было намного приятней, чем с парой центов в кармане.

Отец ссутулился над столом. Его некогда черные волосы теперь были белыми, как только выпавший снег, напоминая Алексу насколько он далёк от того, кем когда-то был его отец. Диего Куэрво было без одного месяца семьдесят лет. Он женился достаточно поздно, и Александр не мог решить, чем это было: деловой практичностью или же глупостью выжившего из ума старика. Диего не сразу заметил его приход: он продолжал копошиться в бумагах, поднося их практически к самому лицу, словно так ему могло хоть что-то быть видно.

Рука Алекса слепо зашарила по стене, и через секунду щёлкнул выключатель. Диего вскинул головой, прищурился, а затем его побелевшие – даже они выцвели за эти годы – губы растянулись в улыбке. Он дрожащей рукой указал на кресло напротив и отложил в сторону перьевую ручку. Он даже не заметил, в каком виде Алекс заявился в его кабинет. Но это было и к лучшему.

– Садись, Александр. Нужно серьёзно поговорить.

Алекс недовольно покосился на стопку бумаг на самом краю стола и, пока отец нагнулся к ящику, осторожно передвинул ее.

– Твой дед, Даниэль, – прокряхтел Диего, копошась в столе, – был хорошим человеком. Тебя назвали в его честь.

– Знаю. Ты каждый раз мне об этом напоминаешь. – Александр надеялся, что его голос звучит не слишком раздражённо, но отец его даже не слушал.

– Поднял нашу семью на ноги после смерти брата. Положил жизнь на то, чтобы мы с тобой могли сейчас сидеть и разговаривать. Он ведь поздно женился. В сорок четвёртом. На очень милой родственнице из Испании. Жаль только, что детей она ему так и не родила. Ну это ты и сам знаешь.

Наконец Диего выпрямился и, сдунув пыль со старого фотоальбома, открыл его где-то на середине. Свадебная фотография его деда: Даниэль Куэрво, его жена Анна и шафер в военной форме, чьё лицо по неумелости фотографа смазалось, так что рассмотреть его было невозможно. Внизу маленькая подпись «Июль, 1944» и размашистая роспись – такая же была у самого Александра. Диего ткнул пальцем на задний план, где за спинами сбоку примостилась невысокая смуглая женщина – ее аккуратные черты лица выделялись на фоне крупного носа невесты, и подходила она Даниэлю намного больше, чем Анна.

– Моя мать была пуэрториканкой. – Диего еще раз ударил пальцем по смуглой женщине за плечом Даниэля. – Вроде. Любовница отца даже после его свадьбы. Была с ним с тридцать третьего. Но я никогда ее не видел. Это и к лучшему. Твоя бабушка святая женщина. Воспитывала меня, как собственного ребёнка.

– Ты этого никогда не рассказывал, – Александр был искренне удивлён, но все же не смог стереть со своего лица насмешливое выражение и поспешил перевести тему на основателя их небольшой династии: – А твой отец? Каким он был?

– Мой отец? Сильный. – Диего откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. – Любил, конечно, иногда завести шарманку про вот эти все психологические штучки. Тяжело было с ним. Он на все находил медицинское объяснение. Никакого тебе подросткового бунта, никаких попыток манипулировать родителями. Он видел меня насквозь и все время предвосхищал каждое моё действие. Воспитывал меня по старым порядкам. Подзатыльником и ремнём. Я ведь поздний ребёнок, как и ты. Отца видел молодым только на фотографиях. Жаль его. И жаль, что ты не застал его. Восемьдесят четвёртый и инсульт его не пощадили. Уверен, он бы смог справиться с твоей сестрой. Какой позор…

Александра Куэрво хотел бы дожить до восьмидесяти шести лет в своём уме в окружении семьи. Жаль только, что проживи Даниэль дольше, Алекс все равно не смог бы с ним встретиться.

Диего вздохнул и, подняв веки, посмотрел на Александра взглядом своих темных карих глаз – единственного, что осталось у него невыцветшим от времени и каждодневной работы.

– Когда-нибудь я умру, Александр, и все достанется тебе. Этот дом. Наш бизнес. Партнёры.

– Ха, – прыснул Алекс, закатывая глаза, и закинул ногу на ногу, – очень смешно. Партнёры. Говоришь так, словно у вас там организованная преступность, а не налаженные официальные поставки драгоценных камней и металлов. – Он прикусил язык, заметив, как отец нахмурился от его слов. – К тому же Амелия старше. Она первая в очереди, а не я. Уверен, с этим ты не можешь поспорить.

– Амелия – женщина. Я не могу доверить ей все, что мы с твоим дедом заработали на благо семьи. Она по-женски глупа и не смыслит ничего в бизнесе.

– Да ты сексист, – изумлённо присвистнул Алекс.

– Следи за языком, Александр. Я еще и твой отец.

– Тогда зачем вы отправили ее в бизнес-школу, а меня в юридический? Неужели надеетесь выбить из Мэлли ее женскую глупость и научить вести бизнес по-мужски? Не смеши меня. Ты такой же лицемер, как и все мы, пап. Просто признай это, – смакуя на языке каждый звук, протянул Алекс.

Диего ничего не ответил. Он сложил на груди руки, переплетя пальцы в замок, и поджал губы. Как бы Александр Куэрво ни любил портить жизнь Амелии, он никогда не хотел забирать то, что было ее по праву. Первый ребёнок, которому должно достаться все – это Амелия, не он. К тому же Алекс уже давно выбрал, что ему нравится больше всего в этой жизни: старые автомобили и секреты, которые можно было в них найти.

Поняв, что дожидаться от отца ответа он будет до второго или даже третьего пришествия, Алекс хлопнул себя по коленям и поднялся.

– Ты куда собрался? – встрепенулся Диего, сурово и недоверчиво уставившись на сына.

– Пойду проветрюсь, – Александр в несколько широких шагов пересёк комнату и схватился за ручку двери. – У меня нет никакого желания находиться здесь и слушать, как ты разочарован в Амелии. И уж тем более в этом доме. Или ты хотел еще что-то мне рассказать? Давай уже как-нибудь в другой раз. Позови, когда снова вспомнишь истории из жизни деда. С удовольствием послушаю, – язвительно отозвался Алекс, закрывая за собой дверь в кабинет.

Отец крикнул что-то еще ему вслед на испанском, но познания Александра в этом прекрасном языке – который снился ему по ночам в кошмарах – были столь скудны, даже за годы учёбы в Испании, что оказалось проще заскочить в свою комнату и вбить услышанное в переводчик, чтобы убедиться: Диего Куэрво в этой жизни ненавидел больше всего темнокожих жителей Штатов и людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Нетрадиционной по мнению самого Диего Куэрво.

Стрелки часов только подползли к девяти утра, а Александр уже чувствовал желание впрыгнуть в автомобиль и сбежать из города, пока никто его не хватился. Он даже переоделся в джинсы и рубашку, сочтя это достаточно подходящей одеждой для загородной прогулки, но был остановлен у лестницы доносящимися снизу голосами.

Перегнувшись через перила, Алекс прислушался: его сестра с кем-то говорила, но разговор этот был односторонним.

– Я понимаю, что тебе тяжело, но, пожалуйста, не оставляй меня сегодня одну. Я бы позвала Эйлин, но…

Тишина. Внутри Алекса все сжалось, как перила под его пальцами, вдоль которых он медленно двинулся, спускаясь по лестнице. Тишина и только тишина – собеседник Амелии не торопился отвечать на мольбу старшего из отпрысков Куэрво.