«Надеюсь, ты все понимаешь, сынок», – произнес Диггинс со своим медленным тягучим акцентом Миссисипи.

Джессап не спорит с тем, что говорит Диггинс. Это все правда. В компаниях он говорит мало, на занятиях – не больше чем надо. Ответы дает, но кратко. Слишком сторонится других. Он это знает. Он не ведомый, но и не лидер. Он просто Джессап. Но его бесит, что он не капитан. Плюс тренеры колледжей, которые к нему обращаются (в основном с начала этого года), уже спрашивали, почему он не на лидерской позиции. Как это – лучший игрок защиты, лучший в команде, не выходит на жеребьевку?

И что ему отвечать тренерам колледжей? Что Диггинс черный и ни за что не выберет Джессапа в капитаны? Что Диггинс ни разу слова не сказал про брата и отчима или их церковь, всегда вел себя так, будто это неважно, но это, конечно же, важно?

Диггинс – здоровяк, хоть и не такой, как ожидал Джессап от игрока НФЛ[6]. Хоть тренер сам признаёт, что все восемь лет висел на грани вылета, он все-таки был профи. «Единственная причина, почему я так долго продержался в лиге, – я умный, – любит говорить он. – Быстрее я стать не мог, но мог учиться игре и скорости ее понимания. Неважно, лучший ты или худший в команде, – и на этом он всегда ухмыляется, – кольцо получают все[7]». Национальный турнир на третьем курсе колледжа в Алабаме, когда Диггинс стал одним из лучших игроков в команде, и кольцо Суперкубка в прошлом году в профессионалах, где ему не пришлось принимать снэп[8], пока его команда не обходила уже на четыре тачдауна[9]. Тренер он хороший, для уровня старшей школы – даже отличный, но не мечет гром и молнии. Редко повышает голос – только чтобы услышали. Больше работай, делай свое дело, понимай игру лучше парня по ту сторону линии.

Джессап смотрит, как Диггинс пожимает руки рефери, а потом подбегает к бровке, туда, где ограда отделяет трибуны от поля. Над оградой наклоняется для поцелуя его жена Мелисса. Диггинс родился и вырос в Миссисипи, играл за колледж в Алабаме, побывал в профессионалах. С Мелиссой познакомился, пока играл в Сан-Франциско. Тренеру под полтинник, миссис Диггинс на пару лет моложе, но выглядит на тридцать. Калифорнийка: белая, блондинистая и худая на спортивный манер, будто занимается в спортзале, хотя на самом деле работает кем-то в Университете Кортаки. Джессап не знает кем, знает только, что это из-за нее семейство Диггинсов переехало сюда, из-за нее тренер Диггинс согласился попробовать возродить футбольную команду Кортаки.

По крайней мере, так говорит Диан. Диан учится в предпоследнем классе средней школы, она дочь тренера Диггинса и миссис Диггинс. Тренер темный, миссис Диггинс – нет, и Диан – нечто среднее между ними. Она злится, когда он сравнивает цвет ее кожи с едой, говорит, он считает ее экзотичной, но это уже стало их шуткой. По крайней мере, ему это кажется шуткой. Встречаются они четыре месяца. Летом Джессап работал шесть дней в неделю на обслуживании поля для гольфа, шесть ночей – в кинотеатре. Бросил гольф, когда начался футбол, но в кино еще работает, по субботам и иногда по воскресеньям после просмотров игр у тренера дома. Нужны деньги. Диан работала в кинотеатре летом и продолжает в течение школьного года, тоже по субботам и иногда по воскресеньям, с совпадающим расписанием. Познакомились они раньше, но никогда не проводили время вместе по-настоящему. Он сам до сих пор не понимает до конца, как они начали встречаться. Так или иначе, они держали это в тайне. Диан рассказала подругам, и по школе поползли слухи. Джессап помалкивает, но он на виду. А Диан – черная. С историей его семьи это что-то да значит. Миссис Диггинс знает об их отношениях, но он практически уверен, что тренер не знает. Если и знает, то Джессапу не говорил.

Он смотрит, как Диан тоже наклоняется над оградой, целует папу в щеку. Смотрит на Джессапа и незаметно улыбается. Они встретятся потом, на вечеринке, и оба планируют ускользнуть и где-нибудь припарковаться. Впервые они переспали недели две назад, и ему кажется, что он ее вроде бы любит, но это еще одна мысль, которой не стоит забивать голову прямо сейчас.

Позади миссис Диггинс и Диан, через два ряда, он видит помощника тренера из Сиракузского университета. Он приходит уже на вторую игру, предложение стипендии не за горами. Так слышал Джессап. Он недостаточно хорош для университетов с серьезными футбольными командами, но хорош для предложений от мелкотравчатых вузов первого дивизиона[10]. Что важнее, игра на поле в сочетании с оценками привела к тому, что в двери начали стучаться из Лиги плюща. На сегодняшней игре присутствует помощник тренера из Брауна, еще к нему обращались Йель и Принстон. Если бы Джессап не играл в футбол, вряд ли бы попал в вузы Лиги плюща за собственные заслуги, но он играет так, что тренеры Лиги плюща исходят слюной. Оценки и SAT[11] такие высокие, что администрацию легко убедить его зачислить. Лига не предлагает спортивную стипендию, но он нищеброд, так что ему дадут фулл-райд[12]. Мама хочет, чтобы он остался дома и играл за Университет Кортаки, хотя не возражает и против Сиракуз, если выгорит, это всего в часе езды, или университета в Буффало, откуда уже тоже делали предложение, но Джессап хочет проложить побольше миль между собой и Кортакой.

Он знает, тренер Университета Кортаки считает, будто с Джессапом вопрос решенный; уверен, Сиракузы тоже. Он же местный? С чего ему не хотеть остаться? Но вот так. Не хочет. Хочет убраться как можно дальше от Кортаки и сделать все, чтобы не возвращаться. Вслух он этого еще не говорил. Мама не знает, что он отправил документы на раннее рассмотрение в Йель. Ответ придет в начале декабря. Если не выгорит, будет подавать в Дартмут, Браун и Принстон, а как раз на прошлой неделе стипендию предлагали в Дьюке. Пока-пока, северный Нью-Йорк.

Он еще раз быстро оглядывает трибуны. Мама обычно сидит прямо по центру, высоко сзади, спиной к ограде, но там уже группа пацанов из старшей школы.

Он ее не видит, но они еще не начали. Она написала, что встреча у тюрьмы прошла успешно и что она будет на игре. Он не волнуется. Она всегда приходит. Днем мать работает уборщицей, а несколько вечеров в неделю – на кассе в «Таргете», но там она дала понять заведующему, что если ей придется выбирать между сменой в пятницу и увольнением, то в городке вроде Кортаки хватает мест, где можно работать на полставки и получать на доллар пятьдесят в час выше минимальной ставки.

Он видит, как разминается, вскидывая ноги, один из «Пум» Килтон-Вэлли. Парень по имени Кевин Корсон. Он раннинбек[13]. Хороший игрок. Они пересекались в паре однодневных футбольных лагерей. Ни разу не разговаривали, что логично, раз они по разные стороны мяча. Корсон уже обещался играть за Сиракузы. Кожа реально темная – такой черный оттенок, что хоть в ночи прячься, но не из бедных черных. Шесть футов, под двести фунтов[14], быстрый в кроссах, с хорошим рывком. Когда бежит, припадает к земле, плечом вниз, мяч под мышкой зажат крепко и высоко. Бежит уверенно. Мама – оптометрист, папа – в банке или что-то в этом роде. При деньгах. Даже отсюда Джессап видит, что на нем новенькие «найки» и профессиональные перчатки. Бутсы идут где-то по сто тридцать долларов, перчатки – по шестьдесят. Должно быть, купил специально для этого плей-офф. Он слышал, Корсона со средней школы готовит личный тренер. И это видно: сплошь быстро сокращающиеся мускулы, никакого жира. Может, помощник тренера из Сиракузского университета здесь для того, чтобы напоследок глянуть и на Корсона. Отчасти Джессап надеется на это.