Ностальгия отпустила меня, и я перевёл взгляд на экран телевизора, на котором под популярную музыку танцевали симпатичные девчонки. Бросив взгляд на наручные часы, которые показывали семь часов утра я удивился тому, как быстро пролетело время. Скоро должен был подойти мой сменщик Андрей Петров, мужчина старше меня на пять лет, в своё время прошедший ад Афганистана и Нагорного Карабаха. Я сел за стол, приготовил кофе и закурил в тот момент, когда дверь бытовки открылась и в её нутро вошёл друг.

– Привет, Лёха! Тебе, как всегда, повезло, а я в Новый год буду работать, – сказал приятель, доставая из своей сумки бутылку креплёного вина.

– Привет, Андрюха огурец тебе в ухо! – поприветствовал я товарища.

– Давай проводим уходящий год, – разливая вино по стаканам, предложил сослуживец.

Мы выпили вино, закусив его шоколадной конфеткой, обменялись новостями, и я отправился домой отсыпаться.

Из царства Гименея меня вывел звонок сотового телефона. Нажав клавишу аппарата, я услышал голос Миши Фомина:

– Алексей, я подъеду к тебе в пять вечера.

– Хорошо, буду ждать, – ответил я и, прервав разговор, взглянул на часы.

Часы показывали час дня, это означало, что в запасе у меня есть ещё четыре часа. Испив черного кофе, я оделся и отправился закупаться продуктами к празднику. Купив жареную рыбу и мясной салат, а также отоварившись в супермаркете двумя бутылочками русской водки и бутылочкой шампанского, я вернулся в свою берлогу. Поставив купленные товары в холодильник охлаждаться, я включил гирлянду на небольшой, искусственной ёлочке, поставил её на стол и, в ожидании товарища по несчастью, лёг на диван, настроив телевизор на первый канал.

Звонок домофона разбудил меня, источник информации вещал об уходящем сегодня году. Я понял, что ещё только вечер холодного, отмеченного снегопадом дня, и пошел открывать входную дверь. Услышав уверенные шаги на лестничной площадке, я увидел в проёме двери красное от мороза лицо друга.

– Привет, дорогой! – радуясь встрече, поздоровался я.

– Привет охране! – громко, на весь подъезд, ответил Михаил.

Я впустил его в небольшую прихожую, он разделся и пошёл в комнату на звук телевизора. Вслед за ним я прошёл на место празднования. Я посмотрел на часы, они показывали начало пятого. Обменявшись новостями, мы вытащили из холодильника бутылку водки и закуску и отнесли в комнату. Расположившись за столом, вперив взгляд в телевизор мы выпили по две стопочки и вышли на балкон покурить. Нарядно одетая улица встретила нас звуками музыки и голубыми гирляндами в окнах домов. Вернувшись за стол, мы начали поглощать самый калорийный в России напиток, произнося короткие тосты, и вскоре бутылка опустела. Узрев это, бывший пожарный стал настаивать на том, что пока не поздно надо сходить в магазин и докупить водочки. Я удивился, но, как известно, слово гостя закон, и мы вышли из дома в ближайший супермаркет за сорокаградусной. К кассе супермаркета друг подошёл с тремя поллитровками, я опешил, но вынул бумажник и расплатился. Вернувшись в хрущёвку, мы вновь приступили к трапезе, ставшей просто пьянкой. В десять вечера, уже довольно набравшись, я позвонил предмету страсти. В этот раз Оксана взяла трубку. Я сразу протрезвел и предложил ей встретиться на Софийской площади у Новогодней ёлки после боя Курантов. Надо же, на моё счастье, Солнышко согласилось, а я, закончив общение, в приподнятом настроении вернулся к продолжению праздника. Миша разлил по стопочкам остатки второй бутылки, мы выпили, и он побежал за третьей к холодильнику. В ужасе я налёг на поглощение салата и, дождавшись речи президента, открыл шампанское. Выпив игристое за новорожденного, я прилёг на диван, а Михаил, раздвоившись у меня в глазах, схватил телефон и начал обзванивать знакомых.

Стон, я приоткрыл глаза и понял, что стонал я. Голова раскалывалась от боли, в глазах мелькали золотые искры. Коктейль “Кремлёвские звёзды” – осознал я. Я перемешал водку в изрядных количествах с игристым, во время юности, ещё при Советском Союзе его продавали в барах – поддаёт быстро, но с утра мучают страшные головные боли. До меня дошло, что сейчас утро Нового года. Трещал телевизор, отдаваясь громом в ушах. По экрану прыгали зарубежные артисты. Я посмотрел на часы, которые показывали пять часов. Вновь застонав, я привстал с дивана и услышал духовой оркестр возбуждённых голосов, доносящихся с кухни. Я пошёл на голоса и увидел за столом на кухне Мишу, Стаса Минина и ещё двоих незнакомых мне мужчин.

– Женя, – представилась мне особь с бородой, протягивая мне руку для знакомства.

– Кирилл, – отозвалось на мой взгляд существо, сидящее в уголке.

Я пожал протянутые руки и посмотрел на Мишу, который смутился и произнёс:

– Вид у тебя бледный, опохмелись, – предложил приятель, протягивая мне наполовину наполненный стакан водки.

Ни слова не говоря, я опрокинул стакан в глотку и, запив его лимонадом, начал движение в комнату. От принятой на грудь микстуры полегчало. Дойдя до дивана, я пультом выключил источник информации и грохнулся на лежбище.

От чёрной как угли костра земли в белоснежную высоту тянулась голубая дорожка, зовущая тишиной и покоем. Глаза открылись сами. Сердце в груди отчаянно билось, тело, покрытое холодным потом, ныло. Перед глазами витали хрустальные осколки. Ленивым рассудком я понял, что синим сиянием за мной приходила Смерть. Кое-как добравшись до кухни, я накапал себе сердечных капель и выпил их. Капли подействовали, стало легче. Я осмотрел помещение: на столе стояли пустые бутылки из-под водки и тарелки с недоеденным салатом с потушенными в нём окурками. Дверь в комнату отца была открыта и на его постели спал и громко храпел бородатый мужик. Я прикрыл дверь и неуверенным шагом прошел в свою комнату и увидел под столом перевёрнутую тарелку с рыбой и разбитый фужер. Застонав от боли в голове, я прилёг на диван и, мучаясь похмельем, заснул.

Глаза открылись сами, из окна в комнату лился белый свет. Голова с похмелья была тяжелой, но не болела. Организм был похож на пакет с ватой и во всём теле торжествовала слабость. Я посмотрел на циферблат часов, стрелки показывали два часа дня. Пытаясь не шевелить головой, я сел на край лежбища и осмотрел жилище: беспорядок царил повсюду, а завтра должен был с дачи приехать предок. Собрав последние силы, я прошёл на кухню, выпил таблетку аспирина и сердечные капли. Надо было заняться уборкой. Начав с того, что, собрав весь мусор со столов и пола в полиэтиленовые пакеты, я вынес их в мусорные баки, слегка помёрзнув на небольшом морозце. Затем вымыл посуду и полы на кухне и в комнате. Осмотрев квартиру, я убедился в том, что следы пьяного праздника практически исчезли, только прожжённые в двух местах сигаретами спинки кресел да не отмытые пятна от рыбы на полу, напоминали о шабаше. Часы показывали пять часов вечера, и полумрак улицы освещали гирлянды в окнах да фонари. Из комнаты отца раздался кашель, потом шаги и, приоткрыв дверь комнаты, в прихожую вышел бородатый мужик. Я вспомнил: его зовут Женя. И тут Чудо произнесло:

– Мне плохо, надо похмельнуться.

Мятое лицо и красные глаза прошли на кухню, присев на табуретку. Я поставил перед ним литровую банку с водой.

– Это не поможет. Нужен алкоголь, – и тело со стоном опустило голову на стол.

Делать было нечего и, наскоро одевшись, я отправился в ближайший магазин за пивом.

Купив два литра разливного кубанского пива, я отправился по нарядным, новогодним улицам домой, по дороге переживая о том, что не встретился с любимой женщиной в праздничную ночь. Сегодня днём я попытался ей позвонить, но в ответ слышал лишь длинные гудки. Видимо она вновь обиделась на меня. Но Бог с ним, я верил в то, что всё-таки добьюсь внимания Феи. Открыв входную дверь ключом, первое что я увидел – это тело бородача, опустившего голову на пустую тарелку стоящую на столе. Я разделся и, взяв пакет с пивом, прошёл на кухню.

– Женя, давай просыпайся, я пива принёс, – громко сказал я.