– Нигде… Собирался ночевать на пустыре, как всегда.
– На каком пустыре? – уточнил капитан.
– На том самом, возле которого вы меня взяли. Там еще техники полно разной ржавой… Если очень холодно или дождь, то я в кабине экскаватора сплю…
– Видел тебя там кто-нибудь? – осведомился капитан.
– Нет, я там один обычно.
– Понятно, – капитан достал из стола несколько фотографий и протянул Андрею, – Твоя работа?
Андрей взял фото и ужаснулся. На них с разных ракурсов был изображен убитый мужчина, на туловище которого было не менее четырех ножевых ранений.
– Кто это? – только и сумел сказать Андрей, подняв глаза на капитана.
Тот ухмылялся.
– Сразу признание подпишешь? – спросил капитан, закуривая. – Или помочь тебе?
– Я вас не понимаю… – ответил Андрей и тотчас ощутил страшный удар по спине, а затем и по голове. Он упал на пол, а сержант, который все это время находился сзади, подскочил к нему и с размаху врезал Андрею сапогом в бок. Андрей пытался закрываться руками, но мешали наручники… И тут все вдруг стало тускнеть, и он увидел, как летит по какому-то коридору, выложенному коричневым и белым кафелем. А затем исчезло и это: он потерял сознание.
Очнулся он на каменном полу в камере. Было темно. Все тело болело, во рту чувствовался привкус крови. Он кашлянул и тотчас взвыл от боли: очевидно, были сломаны ребра. Поерзав, он придвинулся к стене, и, привалившись на нее, сел. Очевидно, в камере было еще человек пять. Все спали. Затем он попытался встать, но резкая боль пронзила все тело, и он снова уселся, привалившись к стене.
***
Андрей очнулся от того, что кто-то бил его по щекам, но не больно, а лишь так, чтобы разбудить. Он, видимо, сполз по стене, и уже полулежал на боку, все еще опираясь головой и плечом о стену. Над ним склонился немолодой человек с худым небритым лицом.
– Ты кто таков? – спросил он.
– Был – человек, – ответил Андрей и попытался встать, – а теперь не знаю…
– А имя у тебя есть, человек? – ухмыльнулся собеседник.
– Есть… Андрей я…
– Понятно… Мусора отделали? – спросил небритый.
– Ну, больше некому, вроде… – ответил Андрей кряхтя.
– А что такое? Бузить начал? – поинтересовался небритый.
– Никак нет… Хотели, чтоб я в убийстве сознался. – С трудом выдохнул Андрей.
– А ты убил что ли? – удивился небритый.
– Еще чего… я этого убитого и в глаза никогда не видел…
– Ага, все так говорят, – усмехнулся небритый, – Ладно, вставай, давай помогу.
Он приподнял Андрея подмышки и попытался поставить на ноги, но едва он его отпустил, как Андрей тотчас покачнулся, и чуть было не упал снова. Небритый ловко ухватил его за талию и усадил на лавку у стола. Андрей вскрикнул: тело снова разразилось болью.
– Тебя как называть-то? – спросил Андрей Небритого, все еще морщась от боли.
– Юхой зови: погоняло мое такое, – сообщил тот.
Андрей кивнул.
– А ты сам-то откуда будешь, Андрюха-без-кликухи? – поинтересовался Юха.
– Издалека я… – туманно ответил Андрей, – в тех местах мало кто бывал…
– С Севера, что ли? – уточнил Юха, прохладно улыбаясь.
– Можно и так сказать, – ответил Андрей. Говорить ему не хотелось, да и больновато было: челюсть тоже, видимо, приняла на себя несколько серьезных ударов.
– Не хочешь говорить? – Юха вроде как обиделся.
– Не обижайся, – сказал Андрей, ощупывая челюсть, – я бы рассказал, да ты все равно не поверишь… Да, по правде сказать, я и сам не поверил бы…
– Да ну! А может, все ж попробуешь? – ухмыльнулся Юха и потер нос краем рукава. За стол подсели еще двое: один был угрюмый коренастый, но видимо, очень крепкий мужчина лет сорока. Он был в черных штанах, которые явно прежде являлись частью какого-то спец-костюма, вроде тех, какие, носят шахтеры или металлурги. Кроме того, на нем была надета лишь некогда белая, но давно нестиранная майка. Руки коренастого, были сплошь в корявых татуировках: мечи со змеями, перстни и тому подобное. Лицо же ничего не выражало, и единственной достопримечательностью на нем был ужасающе проломленный нос. Глаза коренастого были пустые и холодные, смотреть в них было нетрудно, но и удовольствия это тоже не доставляло.
– Это – Степка, – представил Юха коренастого. Тот кивнул, но руки не подал. – А это – Юрка –Бычок, – Юха кивнул на второго. Тот тоже кивнул и тотчас почему-то засунул руки подмышки.
– Так как, расскажешь, может? – ухмыльнулся Юха.
– Ладно, – равнодушно ответил Андрей, – как хотите. Только я предупредил: все это очень странно, и я сам не понимаю многого.
– Валяй, не робей, – буркнул Степка, – скнокаем как-нибудь.
– Ну, короче говоря… я вообще не отсюда… Я из другого времени.
Настала пауза. Бычок попытался заржать, но Юха врезал ему подзатыльник и тот смолк.
– Продолжай, – велел он.
– Я жил в восьмидесятых. Сам я родился в шестьдесят втором… И вот, пошел я в магазин за чаем.
Степка хмыкнул и облизнулся.
– Купил пачку… выхожу на улицу, а город – другой… У нас там вообще зима была… а тут – лето… Я кое как перемыкался, что смог из зимней одежи продал за дешево… Потом меня менты замели…
– Хм… да уж… – Юха потер пальцем висок, – нетривиально, слов нет.
При слове «нетривиально» из уст Юхи, Андрея немного передернуло. Тот заметил и засмеялся…
– А, понимаю, ты думал тут все с тремя классами, да? Нет, пацан, жизнь сложнее. У меня вообще-то универ московский за спиной… Филолог я, если знаешь, что это… Ну как, филолог… Я, конечно, не как профессор Розенталь, базара нет, но все же и не как Бычок: Лермонтова от Бродского отличить смогу. И к слову, ты не заблуждайся! Если что – рыло начистить по серьезному, филолог тоже может! Верно, Степка?
– Это верно, – равнодушно кивнул тот, явно со знанием дела.
– Да ладно, чего там, продолжай, я просто балдею, когда мне врут про такое, – он снова засмеялся. Степка и Бычок сидели и угрюмо молчали.
– Так, я же сразу сказал, что в это трудно поверить. Не хочешь – не слушай! – Андрюха ойкнул, из-за того, что, выпрямившись, снова ощутил боль в спине.
– Ты это, пацан, не дергайся, – Юха посуровел, – говорят – рассказывай дальше. А трудно поверить или нет – мы потом решим.
– Так, а что рассказывать? Это все, – ответил Андрей, – я вообще случайно узнал, что сейчас пятьдесят третий год… Ни документов, ни денег… Никаких идей…
– Ты сколько здесь? – спросил Юха.
– Да пару дней, а что?
– Да ничего, подумать надо. Ладно, иди, полежи пока – Бычок койку покажет, а к разговору мы вернемся еще, – Юха вдруг стал очень задумчив.
Андрей поднялся, и опираясь на Юрку- Бычка стал ковылять к койке.
– Не болтай больше про это, – шепнул Бычок, – плохо будет!
– Почему? – тоже шепотом спросил Андрей.
– Тихо! Я потом объясню. А пока – помалкивай. Не болтай больше, чем уже рассказал. Понял?
Андрей не без труда кивнул. Дойдя до нар, он улегся, сбросив ботинки. Медленно ворочаясь, он нашел положение, когда все болело не очень сильно, и почти тотчас уснул.
***
Проснулся он оттого, что кто-то тянул его за руку и что-то орал. Он очнулся. Это был давешний сержант:
– А ну встал быстро! На допрос давай! И шевели поршнями поживей! – он пихнул Андрея ногой под зад, отчего тот чуть не упал.
Когда шли коридорами, сержант несколько раз рявкнул, чтобы Андрей держал руки за спиной. Шли довольно долго, и Андрей сразу понял, что это не отделение, куда его привезли. Это, очевидно, СИЗО, и, видимо, доставили его сюда, покуда он был без сознания.
Наконец, они пришли. Сержант втолкнул его в комнату, где сидел невысокий, лысоватый человек в коричневом костюме. Очевидно, это был следователь. На Андрея он не смотрел, и все также, не отрывая глаз от бумаг, тихо сказал:
– Прошу садиться.
Андрей сел на привинченный к полу табурет.
– Фамилия, имя, отчество, год рождения… – сказал человек, перелистывая бумаги.
Андрей все повторил, как и на первом допросе.
