Катька с ума сойдет… Ничего, разгребется, как-нибудь… Нет, сейчас важно, друг мой, думать о том, как в тюрьму не попасть и с голоду не подохнуть. Это задача минимум, которая, кстати, и максимум тоже. Хорошо. Если я не жертва некоего уникального явления, а попросту природа сыграла злую шутку, то тогда, возможно, кто-то уже попадал в подобные ситуации. Это первое. Надо подумать, как можно отыскать себе подобных. Ай, опять ерунда! Много я видел таких прежде? Или хотя бы слышал что-то отдаленное? То-то! Во-вторых, что в моем положении хорошо, а что плохо? Плохо все. А вот что хорошо? Хм… Ну, например, хорошо, что это не сорок второй, не сорок третий, не тридцать седьмой годы… Действительно, а что происходило в пятьдесят шестом? Нет, не помню.

Андрей отбросил сигарету в сторону.

– Впрочем, задача самого минимума – это как не замерзнуть этой же ночью. В самом деле, как? Надо найти ночлег. Причем засветло. Это более вероятно, что ли… Где искать? Так… Версия «командировочный» … Ну, типа того, что, мол, приютите, Христа ради, гостиницы переполнены… Или «любовник» … Хм, хорошо. А еще? Ну, скажем – «собутыльник» или «обиженный муж» … О! Последняя лучше всего. Первая требует документов, вторая денег и времени, третья просто плохая, а вот «обиженный муж» – это дело тонкое. Какая одинокая женщина не кинет камень в огород другой женщине, тем более, замужней, согласившись приютить ее мужа? Это надо попробовать. Причем сразу понятно, почему ни денег, ни документов. Следовательно, надо разыскать одинокую женщину, завести разговор, а там как повезет.

      Андрей встал и ощутил дрожь в коленях. Хотелось заорать, но он лишь стукнул себя кулаком по лбу, зашипел непонятно на кого, а затем, отряхнувшись от прилипшего снега, двинулся в сторону универмага. Было одиноко, страшно и противно. Пронизывало мерзкое ощущение, будто тебя ограбили на городском пляже, не оставив даже носков. И вот в таком виде надо добраться в противоположный конец города, уговаривая себя, что никто на тебя внимания не обращает. Он прошел два квартала и свернул за угол. Здесь улица должна была сливаться с проспектом. Однако, проспект оказался совсем не похожим на себя. Нигде не было деревьев, и посередине грохотал маленький трамвай. Было полно снега, и унылые дворники медленно сбрасывали его лопатами в кузова небольших грузовиков. Пройдя еще квартал, Андрей понял, что уже миновал то место, где должен был бы находиться универмаг, а потому он сделал вывод, что его еще не построили. «Странно, я всегда считал, что он сталинской застройки…»

– Куда же теперь? На базар! – Андрей страшно обрадовался своей идее и тотчас свернул направо, в сторону центрального рынка. Его проводил взглядом какой-то прохожий, и Андрей тотчас шмыгнул в первую же подворотню. «Да, надо держаться подальше от больших улиц. Как еще до сих пор-то не поймали!». Андрей миновал три или четыре проходных двора, сплошь заваленных снегом, и вышел на небольшую улицу. Отсюда уже виднелся центральный рынок, расположенный на небольшой площади. Андрей пересек улицу и площадь и окунулся в людскую толчею.

Он потолкался какое-то время, высматривая кого-нибудь, с кем хотелось бы заговорить. Люди не проявляли к нему особого интереса, но временами все же окидывали его любопытным или подозрительным взглядом с головы до ног.

Вдруг кто-то сзади дернул его за рукав. Перед ним стоял молодой человек, примерно того же возраста и комплекции, что и Андрей.

– Мужик, стильная у тебя курточка! – он несколько оттопырил губу, видимо, показывая свое восхищение, – Шестьсот даю! Продай, а!

Андрей немного опешил от неожиданности, но потом сообразил, что это большая удача, и ответил:

– Нет. Давай так. Шестьсот и твое пальто.

– Не-е-е! За даром пальто не отдам! Давай так – четыреста и пальто.

– Ладно. Покажи деньги! – потребовал Андрей.

Молодой человек достал портмоне и отсчитал четыреста рублей. Андрей взял и стал смотреть водяные знаки, на которых просматривался герб СССР.

– Снимай пальто, – сказал он, и принялся доставать из карманов куртки их содержимое.

Молодой человек стал делать то же самое, выкладывая все на стеклянный прилавок давно закрытого цветочного ряда. Протянув друг другу куртку и пальто, они переоделись и вновь рассовали извлеченные предметы по карманам.

– Ну, все, бывай! – сказал молодой человек. – Козырный у тебя куртяк! Порадовал!

– Носи на здоровье, – ответил Андрей с некоторым облегчением. – Может, сапоги хочешь померить? – он повертел носком сапога. – Хорошие…

– Да нет, в другой раз. Денег нет больше.

– Ну, тогда – пока, – сказал Андрей и зашагал прочь, туда, где пестрели красным мясницкие ряды.

Он еще походил по базару, поинтересовался ценами, из которых заключил, что молодой человек, скорее всего, его обдурил. Впрочем, эта мысль не угнетала, но, напротив, он теперь чувствовал себя значительно спокойнее и увереннее. «Надо купить газету! Вдруг что-то тут не так!» Он побежал к ларьку и купил «Известия» за 30 коп. «Хм! Выходит, что цены дореформенные…» Андрей расплатился, бросил взгляд на первую страницу и уже, скорее с удовлетворением отметил, что дата там, как и предполагалось – 12.1.1956. «Что пишут? Так… Товарищ Маленков принял делегацию… Товарищ Молотов подписал ноту… Шахта «Заря» перевыполнила план прошлого года …» Андрей закрыл газету, скрутил ее и сунул в карман. «Да-с, господа. Против «Известий» не попрешь. Центральный орган как-никак. Опечатки исключены». Он двинулся обратно к рынку. «Короче говоря, надо ночлег искать. Иначе – совсем плохо». Он остановился у ворот и огляделся. Мимо него, опустив голову, осторожно семенила по льду женщина лет тридцати, согнутая под двумя огромными авоськами. Она бросила на Андрея короткий взгляд, и вновь стала внимательно глядеть под ноги.

– Простите, не вы ли сдаете комнату? – Андрей и сам не знал, почему он к ней обратился. Наверное, скорее, ради тренировки перед будущими беседами.

Женщина остановилась.

– Чего-чего?

– Простите, это не вы комнату сдаете?

– С чего ты взял?

– Да, я тут должен встретиться с женщиной, которая комнату сдает.

– А ты что, приезжий что ли?

– Да нет. Так. Семейный конфликт. Жить вот негде.

– А…– Женщина внимательно разглядывала Андрея. – Ну, я могу сдать… Только не комнату, а угол скорее. Живи сколько надо, а найдешь чего получше, так съедешь.

– Сколько стоит?

– Я знаю? Сотню в месяц сможешь?

– Может, восемьдесят? Угол все-таки…

– Ладно. Пошли, – вздохнула женщина.

Андрей забрал у нее авоськи, и они пошли к трамвайной остановке.

– А далеко это?

– Да нет, тут рядом. На Масловке. – ответила женщина.

– На Масловке? – это название было Андрею незнакомым. – Ну и хорошо.

Они еще ехали минут пятнадцать, переваливаясь на поворотах от одного трамвайного борта к другому, прижимаясь к сидениям, давая возможность пройти другим людям. Вскоре женщина сказала:

–Все, наша следующая. – И Андрей засуетился, продвигаясь к выходу.

Он вывалился из трамвая вместе с авоськами, поставил их на снег и, разминая руки, стал ждать женщину. Она наконец-то протиснулась и, словно бы по инерции, подбежала к Андрею.

– Тебя как звать-то?

– Андреем, а тебя?

– Меня – Шура. Ладно, пошли, – она едва заметно качнула головой, обмотанной пуховым платком.

– Пошли, – ответил Андрей, и, оторвав авоськи от земли, двинулся вслед за Шурой в глубину уходящей аллеи.

* * *

Шура жила в двухкомнатной квартире с соседом – худощавым, совершенно седым стариком. Когда они вошли, старик как раз выходил из кухни, держа в руках стакан свежезаваренного чаю. Он слегка кивнул, что-то сказал, шевеля губами, и удалился к себе.

– На кухне авоськи поставь, – сказала Шура, разматывая платок.

Андрей повиновался. Затем он вернулся и стал раздеваться. Он отметил про себя, что Шура не была ни красавицей, ни уродиной, что она обыкновенная и, судя по тихому голосу, наверное, очень даже хорошая.