В глазах мелькали пролёты и ступеньки. Застывшее сознание посетила нелепая мысль, что сейчас он начнёт её расчленять, или насиловать, – уж лучше насиловать, – подумала Лариса, и отключилась.

Очнулась, лёжа ничком на кровати. Кто-то сильный очень больно тёр спину и ягодицы.

– Ну, слава богу. Я уж думал, что хана тебе, подруга. Ты была совсем синяя. Я в своё время скитался по северам, ездил на заработки, много раз видел замёрзших насмерть людей. Страшное зрелище. Спасибо, что живая, – говорил незнакомый мужчина со слезой в голосе, – я готов тебя расцеловать. Куда угодно расцеловать. Сейчас приготовлю крепкий чай с самогоном. У меня есть немного. Ты как, помнишь чего-нибудь или нет?

Было больно. Спазмы в руках и ногах отдавались в мозгу, немилосердно терзали безвольное тело. Было единственное желание, чтобы отстали, чтобы дали досмотреть прекрасное видение: море, солнце, прибой.

Мужчина нагло целовал её в губы, мял и растирал голое тело. Лариса поняла по ощущениям, что негодяй снял с неё всё, до последней ниточки.

Она предприняла неудачную попытку закричать. Насильник заткнул рот поцелуем, оросил лицо слезами.

– Милая… милая девочка. Я так рад, что ты очнулась. Ничего… сейчас выпьешь ёршика, проспишься, а я сбегаю в аптеку, куплю антибиотики. Ты меня слышишь… я не дам тебе пропасть, не дам. Ты теперь моя крестница.

Лариса мотнула головой, интуитивно уловив, что расчленять и насиловать её не собираются.

Мужчина растирал её надетыми на руки шерстяными носками грубой вязки, очень больно. Но это уже было неважно, как и то, что лежала она перед спасителем в одеянии первобытной Евы.

Ей всё теперь было безразлично, кроме того, что чувствовала боль, значит, была не на том, а на этом свете. Сознание ликовало.

Спустя год, или немногим больше, они сидели в этой уютной квартире, обихоженной женскими руками. На украшенном закусками столе горели свечи. Лариса с выражением читала стихи собственного сочинения, посвящённые ему.

Роман смаковал красное вино и звуки родного голоса, с вожделением глядя на любимую женщину. Она от удовольствия морщила носик, прикрывала глаза, ожидая похвалы и очередного поцелуя.

Оба чувствовали себя предельно счастливыми.

Любовная игра – особый вид искусства. Ластиться нужно с открытыми глазами, а целоваться гораздо приятнее с закрытыми. Настоящее интимное волшебство, незабываемый мистический экстаз от прикосновения можно испытывать и так, и так, но лишь в том случае, когда тот, к кому прижимаешься, посылает тебе равнозначный чувственный ответ, когда оба ждут продолжения сказки.

В просторной коляске рядом со столом сопел безмятежно спящий малыш.

Мужчина, которого незадолго до счастливого спасения бесцеремонно бросила жена, изменив ему с лучшим другом, и женщина, долго безуспешно искавшая любовь совсем не там, где она обитает, обрели по воле случая именно то, о чём отчаянно мечтали. Откуда им было знать, что любовь можно найти когда и где угодно – даже зимой в сугробе, но отнюдь не в кафе, где обитают лишь кратковременные цветные иллюзии и суррогатные эмоции.

Смирившись с натужным звучанием фальши,

Мы морщились дружно, но двигались дальше,

Учились давить свою нежную мякоть –

Смеясь там, где раньше хотелось заплакать.

Анна Полетаева

 Галюня Соколова, несмотря на то, что она далеко не молода, кличут её так все – друзья, соседи, сослуживцы, женщина самостоятельная, независимая, цену себе твёрдо знает. У неё и муж под стать – настоящий мужчина, с большой буквы, не то, что некоторые. Жену любит до умопомрачения, рукастый, головастый, спокойный как спящий слон. Выходные дни, отпуска и всё свободное время, когда такое случается, супруги проводят вместе.

Человек он собранный, дисциплинированный, только занят через край. Поэтому Галюня без ограничений и лишних разговоров позволяет ему заниматься релаксацией.

После работы, по понедельникам, у него обычно курс игры на гитаре. Это одно из достойнейших его занятий. Через музыку когда-то и познакомились. Как он играл, как пел! Все девчонки завидовали.

Когда Галя в институте училась, денег на нормальную жизнь естественно не хватало. Летом она обычно подрабатывала проводником на поездах дальнего следования.

Григорий, в тот самый рейс, когда их пути нечаянно пересеклись, на заработки ехал с друзьями, железнодорожную ветку строить для леспромхоза в дальневосточной тайге.

Он тогда всю дорогу на гитаре играл, и пел. Очень душевно пел. Голос у него глубокий, чувственный. Закроет глаза, струны перебирает и ведёт, балладу за балладой. У слушателей едва слёзы из глаз не брызжут.

Галюня присела на боковое место, заслушалась.

Гриня её сразу приметил, заулыбался.

Красавицей она никогда не была, но убедительно подать себя, эффектно преподнести природную способность очаровывать, умела.

Фигура у неё в молодости была идеальная, осанка величавая, грациозная. Но больше всего её красили улыбка и обволакивающий взгляд, просто сногсшибательный. В такие глаза влюбляются с первого взгляда. Со второго, обычно женятся.

Собственно, приблизительно так и получилось.

Рейс был длинный. Успели познакомиться, углубились в беседы, договорились до исповедей, а после и дальше пошли.

Галюня была девушкой с тормозами, но без серьёзных интимных комплексов. Зимой её нарасхват приглашали в художественное училище позировать обнажённой. Она нисколько не стеснялась. Но невинность берегла. А тут уступила. По сердцу пришёлся ей суженый.

Училась она в педагогическом университете на факультете дошкольной педагогики и детской психологии. Увлекалась по большей части изобразительным искусством и музыкой. Нравилось ей и то, и то, но звёзд с неба она не хватала, к третьему курсу поняла, что в школе работать не хочет категорически.

Другое дело кружки вести. Богемное общество она любила. Атмосфера художественной школы вдохновляла, давала энергию для жизни и творчества.

Она не стеснялась наготы, ценила своё молодое, безупречно сложенное тело, гордилась им, знала, как подать  несомненные достоинства фигуры. Она любила тончайшую талию, тяжелую тугую грудь изумительной формы, весьма женственный животик, особенно в напряжённом состоянии, белоснежные соблазнительно упругие бёдра, налитые ягодицы, нежную, с просвечивающим насквозь мраморным рисунком кровеносных сосудов кожу, пушистые, с естественными кудряшками, волосы. Особой гордостью считала лебяжью шею.

Студенты и состоявшиеся художники на неё засматривались, пытались ухаживать, но девушка не поддавалась на соблазны. Видно пока не встретила своего суженого или пора не пришла.

Но интригующий процесс собственно флирта, шутливую игривость, Галя считала увлекательным занятием, включалась в процесс своего обольщения с огромным удовольствием, подыгрывая простакам и озабоченным сексуально юношам.

Те принимали её ответную реакцию за влюбленность и волочились, включали на полную мощь  хитроумные способности искушать и соблазнять, и конечно фантазировали. Увы, всегда с одним и тем же нулевым результатом. То, на что разрешалось сколько угодно глядеть, не дозволялось трогать.