Скоро я привыкну к его замашкам и перестану смущаться.

– Постараюсь не наглеть, – неожиданно заговаривает Слава, самостоятельно начиная стелить простынь. – А вообще, спасибо тебе.

Ух ты. Он может говорить, как нормальный человек. Без всяких там подтекстов. Даже благодарит.

Мой взгляд снова цепляется за часы на его руке – ещё одно напоминание, что Слава не такой уж придурок.

– Не за что, – машинально отвечаю, выделяя ему одну из своих подушек. – Хотя вообще-то есть, – зачем-то добавляю с ухмылкой, ведь на самом деле Слава меня конкретно так напрягает своим присутствием.

Я, конечно, уже жалею о своей настолько неуместной искренности, но он тоже легко и непринуждённо усмехается в ответ. Почти как тогда, возле ванной, когда я так безотчётно и явно обрадовалась тому, что он якобы скорее съедет…

– Как ты вообще на восьмой этаж залезть умудрился? – решаю проявить любопытство и заодно окончательно разрядить обстановку.

– У меня снаряга с собой, – буднично сообщает Слава.

Как будто это всё объясняет. Да, я видела какой-то пояс и ещё всякие мелкие штучки вокруг него, но, чёрт возьми, восьмой этаж!

– Это не особо успокаивает, – бросаю подушку ему на кровать.

Слава усмехается, посмотрев на неё. А потом резко так взгляд мне в глаза переводит, ещё и держит цепко, не даёт отвести внимательностью странной и задумчивостью.

– Волновалась? – спрашивает одновременно дразнящее и ласково даже.

Сглатываю. Ну вот опять он говорит со мной, как парень с девушкой. Видимо, пытаться приземлить уже смысла нет. Остаётся только не вестись.

– За любого на твоём месте бы тоже, – отчуждённо обозначаю и сажусь на свою кровать. – Это не совсем нормально.

Слава на этот раз без моего участия начинает справляться с последней деталью – заправлением одеяла в пододеяльник. Моя самая нелюбимая часть при смене постельного белья. Но парень довольно быстро и технично справляется, ещё и попутно отвечая:

– У меня опыт скалолазания неплохой. В соревнованиях побеждал. Плюс, я трейсер.

Да, про его победы в соревнованиях я наслышана. Только больше про плавание и спартакиады. Видимо, ими дело не ограничивалось.

Трейсер…

– Это типа паркурщика? – уточняю настороженно.

– Да. Но это лишь одно из увлечений, – обыденно заключает Слава, уже справившись с одеялом. – Хотела бы попробовать? – неожиданно предлагает, причём вполне серьёзно.

– Точно нет, – тут же отказываюсь. – Мне жизнь дорога.

Слава усмехается моему ответу… И вдруг снимает футболку.

Цепенею в ошеломлении. А взгляд сам собой цепляется за развитые мышцы Славы – очередное напоминание, что этот парень и вправду преуспел в самом разном спорте. И кубики на прессе тоже это показывают. Выразительный рельеф… Красиво, кстати. Если объективно.

От всего этого не сразу замечаю, что у него татуировка на правом бицепсе. Какая-то надпись на латинском.

Интересно рассмотреть, какая. Я кое-как отдалённо знаю язык, по крайней мере, основные крылатые выражения. Но проявлять любопытство, когда Слава уже полуголый, и явно не собирается ограничиваться только показыванием торса – не лучшая идея. Тем более что этот совершенно невыносимый тип начинает расстёгивать себе джинсы. Нет, серьёзно! Он правда делает это, да ещё и смотрит на меня. Чуть ли не насмешливо и задумчиво одновременно.

Кажется, я издаю какой-то протестующий непроизвольный звук, потому что Слава, к счастью, остаётся в джинсах. Хоть и с расстёгнутой ширинкой – демонстрирующей, что на нём чёрное бельё.

О ужас… Не стоило туда смотреть. Потому что в тёмно-синих глазах теперь откровенное веселье. И что-то ещё, что мне точно не нравится.

– Что? – непринуждённо усмехается Слава, типа искренне не понимает, почему я тут едва за голову не хватаюсь. – Ты обычно спишь одетой?

Хмурюсь, обескураженная вопросом. Не сразу даже улавливаю, к чему он. Типа не просто так мне тут стриптиз устраивал?

Сомневаюсь, что Слава искренне не понимает, почему я так реагирую на это его внезапное обнажение.

– Я обычно переодеваюсь в ванной, – говорю почти жёстко.

Но ему хоть бы что. Будто и не замечает мою интонацию, хмыкает и заявляет непринуждённо:

– Ну извини, сегодня мне туда рискованно. Можешь отвернуться, если я так тебя смущаю.

И правда, кстати. Что это я по-дурацки застыла? Тем более что Слава уверенным движением снова берётся за собственные джинсы…

Отворачиваюсь. Поспешно и даже сбив себе дыхание этим. Слышу смешок… Но наплевать, пусть Слава думает, что хочет. Главное, чтобы спать поскорее вырубился.

Упорно смотрю на стенку, надеясь, что он мне скажет, когда можно будет снова повернуться. Хотя я бы лучше не рассчитывала на него. По звукам определю.

– Ты никогда в жизни не целовалась, я прав? – неожиданно слышу наполовину насмешливый, наполовину серьёзный вопрос.

Поджимаю губы, разрываясь от желания просто проигнорировать вопрос. Слава явно понял, что полуголых парней я ещё не видела – ну и что? Если он с пятого класса с девчонками зажигал, это не значит, что для всех это привычно.

И вообще…

– Тебя это не касается, – огрызаюсь холодно.

Не то чтобы рассчитываю, что Слава уймётся, но отвечать ему серьёзно уж точно не собираюсь. Обойдётся. Тем более что догадываюсь, что такой, как он, может подумать, узнав правду.

– Хотела бы попробовать? – интересуется он тем же тоном, каким такой же вопрос про паркур задавал.

И ведь явно имеет в виду себя. От этой мысли кожу неожиданно обдаёт жаром, и я поворачиваюсь к Славе – машинально, в стремлении выразить своё недовольство.

К счастью, он уже лежит на своей «кровати», прикрытый одеялом. Смотрит на меня, явно забавляясь, хотя кажется, что одновременно и всерьёз. Необычное сочетание.

Мысленно напоминаю себе, что решила не вестись на его провокации. Но и просто промолчать почему-то не получается.

– Рано или поздно и так попробую, без тебя, – заявляю отчуждённо.

До меня не сразу доходит, почему от такого ответа Слава не только не обламывается, а даже будто бы довольнее становится. Лыбится чуть ли не мечтательно и задумчиво.

Я понимаю, что машинально проговорилась, когда он уже выдаёт с лукавой усмешкой:

– О, значит, я прав, не целовалась, – окидывает меня неспешным взглядом с лица по фигуре и обратно, глаза в глаза. – Только тогда уж не «рано или поздно», а поздно, – добавляет как бы между прочим.

Легко так заключает, само собой, явно не стремлении обидеть, а тупо выдавая свои мысли. Которые не сказать, что удивляют. Я ведь так и думала, что Слава из тех, кто считает, что к восемнадцати надо перепробовать всё.

Мне столько через два дня будет. Но на мнение таких, как этот парень, должно быть всё равно. Мы словно из параллельных вселенных, и смысла доказывать что-то нет.

Но я зачем-то говорю:

– Это не те занятия, которые определяются возрастом.

Слава с интересом поворачивается ко мне, ложась на левый бок и опираясь локтём так, чтобы слегка привстать. Его одеяло чуть сползает, обнажая больше тела. Развитые бицепсы и татуировка снова непроизвольно цепляют взгляд.

Правда ненадолго. Быстро отвожу, когда слышу вопрос:

– А чем определяются?

Слава смотрит на меня испытующе. Я отвечаю ему наверняка недоумевающим взглядом. Серьёзно? Разве и без того не понятен ход моих мыслей?

Или этот парень прям совсем далёк от него?..

– Любовью. Тебе не понять, – всё-таки выдаю я, стараясь говорить невозмутимо.

Потому что Слава ведь просто издевается. Чёрт возьми, по-любому.

– Почему? Думаешь, я не способен на любовь? – он абсолютно спокоен.

Как будто ему реально любопытно, вот и спрашивает. Ага, как же.

Поднимаюсь с места.

– Не знаю, мне это неинтересно. Я в ванную, – перед выходом гашу ему свет.

Надеюсь, Слава заснёт в моё отсутствие.

Ловлю себя на совершенно идиотской улыбке, которая по непонятной причине никак не сходит с лица. Так же, как из башки упорно не вылезают воспоминания о том, как Ксюша мило смущалась от провокационных тем, мялась, возмущалась забавно.