Или как она меня касалась, когда раны обрабатывала… И дышать как будто забывала при этом.

Хорошая новость – я явно воздействую на девчонку. Неважно, по какой причине – потому что сам по себе неотразим, или потому что Ксюше такое взаимодействие с парнем в новинку. Уверен, тот хмырь, который цветы ей подарил, максимум в глаза ей проникновенно заглядывал и, краснея, выдавал пафосные комплименты.

И да, я точно не знаю, кто там за ней приударяет. Но пусть будет хмырь, я так решил.

В любом случае, во всём этом сегодняшнем приключении проклёвывается и плохая новость. И я должен стоически её признать – я рискую превратиться в размазню раньше, чем выиграю дурацкое пари. Я уже чуть не поплыл по фигне, а ведь мы с Ксюшей ещё даже не целовались.

Кстати… А не пора ли это исправить?

Как раз это будет самым подходящим стремительным сокращением дистанции. Девчонке запомнится мой поцелуй, я уверен. И не только тем, что первым будет. Я обрушу на эту неопытную милаху весь свой пыл, она потом краснеть будет просто при взгляде на меня.

Заодно и я, может, перестану чуть ли не в блаженного идиота превращаться от простых взаимодействий с ней. Они станут поинтереснее.

Ну и последний, но не по значимости аргумент – я хочу. Очень. С самого момента, как сюда забрался и увидел эти её перепуганные глаза и трогательно поджатые губы. Хотя, наверное, даже раньше. Я и с первой встречи был очень даже не против с ней засосаться.

А потому жду, прислушиваясь к звукам. Судя по всему, вредина решила мыться как можно дольше, чтобы я тут к её возвращению гарантировано сны видел. Но нет уж – я терпеливый. Дождусь.

В телефоне специально не висну – тут важно не упустить момент. Мы будем в темноте. Можно подловить девчонку, застать врасплох.

Неожиданно вспоминаю её утверждение, что поцелуи любовью определяются. И Ксюша явно искренне верит в это. Иначе такая красивая девчонка уже давно была бы целованной – уверен, желающих там было чуть больше, чем дофига.

Ну ничего. Пора милахе расширять горизонты. А то взгляды такие… Нетипичные, я бы сказал. Средневековьем попахивают – где только набралась этих идей о целомудренности? Идеалистка.

Ксюша просто не знает, от чего отказывается. Я покажу.

И, кстати, время не так уж ползёт. Вот уже слышу, как открывается дверь ванной.

Отлично. Мой выход. Встаю, занимаю позицию возле двери комнаты. Ну не прям в трусах, конечно, – джинсы надел, совсем смущать трепетную девственницу не буду. А вот на мой пресс она очень даже смотрела, прежде чем спохватиться и отвернуться. Так что пусть почувствует заодно.

Дверь открывается, и я начинаю действовать. Мгновенным выпадом прижимаю девчонку к ближайшей стене. Полотенце, или что там было на её плече, само собой спадает на пол. Но это всё я подмечаю скорее подсознанием, потому когда губы впиваются в губы, не до наблюдений. Между нами ведь мгновенно накаляется.

Меня накрывает какой-то жаждой, хочется ещё и ещё, глубже, откровеннее, жарче. Штырит даже от какого-то пищащего звука, сорвавшегося с губ девчонки, когда я схватил её. Сминаю этот протест губами, заталкиваю ей обратно, заодно мягко засасывая нижнюю.

Ксюша пахнет какой-то фруктовой зубной пастой. Серьёзно? У нас вроде безвкусная обычная. Но пофиг.

Провожу языком по губам, осторожно прикусываю и слегка оттягиваю нижнюю. Обычно меня такие игры не особо даже интересуют, не то что заводят, но с этой девчонкой хочется впитать каждый момент. Кайфово её дразнить, улавливая дрожь тела, которое под моими руками вообще почти голое. На ней только сорочка? Осмелилась всё-таки переодеться в ночное? Думала в темноте прошмыгнуть, пока я сплю?

Ксюша неожиданно упирается ладошками мне в плечи. К оголённой коже, что особенно остро чувствуется. Прямо-таки пронзает её прикосновением, хотя и оттолкнуть пытается. Конечно, без шансов. Хрен там отпущу, пока не распробую основательно, пока сама не прочувствует.

Продолжаю увлечённо засасывать губы, при этом размыкая их своими. Она в ответ яростно извивается в моих руках. Крепче сжимаю, при этом чуть ли не вдавливая девчонку в стенку и вжимаясь в неё. Пусть прочувствует, как меня заводит. И, наверное, Ксюша и вправду ощущает – уже почти бьёт мои плечи. Пытается лягаться. Всё. Нарвалась.

Надавив пальцем на подбородок, языком скольжу ей в рот, на что она испуганно мычит, но сопротивляется уже более вяло. То ли поняла, что себе дороже, то ли врасплох застал новыми ощущениями. Уверен, что ей происходящее как минимум любопытно, а скорее всего, даже нравится. Просто из принципа не хочет мне показывать. Ну а я из принципа хочу добиться от неё отклика… Чёрт, даже от одной мысли об этом меня ведёт, и я начинаю то ли успокаивающе, то ли просто ласково поглаживать её по телу, не касаясь самых интересных мест. А то совсем кошка, царапается вовсю.

Как у неё ещё руки не устали усиленно отпихивать меня без единого шанса хотя бы сдвинуть при этом?..

Чем больше Ксюша сопротивляется, тем больше мне хочется взаимности. Окутал бы себя её теплом, которое улавливал, когда раны обрабатывала мне. Охренеть, я мгновенно завожусь от одного только воспоминания об этом. И хочется сразу больше, ближе. Изучить каждый миллиметр её тела, уловить всю дрожь, дышать этим мягким почти ванильным запахом. Насыщаться девчонкой до бесконечности. Во мне просыпается просто неконтролируемая жадность, которой и при гораздо более интимных моментах с другими не было. Взял бы Ксюшу прямо тут, возле стены.

И даже подаюсь к ней довольно развратным движением, на что неожиданно получаю коленом между ног. Офигеть! Больно вообще-то.

От неожиданности отстраняюсь от Ксюши, поморщившись от дискомфорта. Ещё недавно было горячо и кайфово, какого хрена вообще такие повороты?

Не успеваю возмутиться или сориентироваться – мне прилетает по лицу. Контрольной такой пощёчиной. Очевидно осуждающей, потому что теперь брыкаться ради освобождения у этой вредины нет причины. Это она мне так недовольство выражает.

Совсем обнаглела мелкая. Типа я должен поверить, что ей не понравилось? Зафига так упорно сопротивляться?

– Ты чего дерёшься? – предъявляю.

Но Ксюша не только не внемлет осуждению, а будто даже злее становится. Я, конечно, не то чтобы отчётливо вижу в этой темноте её лицо, но это тот случай, когда понятно и так. От девчонки прямо-таки исходят волны гнева, затапливают с головой. Просто шторм какой-то.

Уверен, её взглядом сейчас убивать можно. И спасает меня от этого только темнота.

– Ты ещё спрашиваешь? Тебе крупно повезло, что я не выставила тебя вон. Но, клянусь, ещё одна подобная выходка – и я сделаю это, – в каждом её слове ярость. Мягкая милаха чуть ли не рычит на меня сейчас.

Даже неожиданно. И доходчиво, что уж там. Она действительно не притворялась, отпихивая меня. Не ломалась так, а и вправду избавиться пыталась.

Это всё из-за её убеждения, что целоваться надо по любви?

– Ладно-ладно, не думал, что это настолько принципиальный вопрос, – примирительно поднимаю руки и даже отхожу слегка. – Думал, что будет круто обеспечить тебе первый поцелуй до твоих восемнадцати.

Так себе попытка разрядить обстановку. Она только напряжённей становится.

– Ты нарываешься. Ты уже чертовски близок к тому, чтобы свалить отсюда разбираться с родителями по поводу своих ран, – враждебно заключает Ксюша.

Но меня внезапно гораздо больше задевает не её откровенно злые выпады, а лёгкая дрожь в голосе. Будто от обиды. Девчонка, кажется, искренне переживает.

Это для меня поцелуй – фигня вопрос, а для неё, походу, чуть ли не драма. Сложно, конечно, примерить на себя её чувства и понять их, но всё равно меня они неожиданно парят.

Конечно, понятно, что в рамках пари я далеко не только целовать её буду, и Ксюшке в любом случае придётся пересмотреть свои наивные почти детские принципы. Но… Не надо было так резко действовать.

Зря я это всё, в общем. Теперь как-то не по себе.

Слегка мнусь, наблюдая, как Ксюша подбирает полотенце с пола и идёт к своей кровати. Кстати, нафига девчонка его вообще с собой тащила, а не оставила в ванной? Прикрывалась им на всякий случай, настолько некомфортно было в одной сорочке ко мне идти?