Кто поймёт этих повёрнутых на ямбах и хореях преподавателей словесности? Мистер Уивинг счастливо растянул губы в улыбке и принял более удобную позу, опираясь на стол:
– В чём же была его идея предопределённости? Если мне не изменяет память, пророчество относительно смерти Задига не оправдалось.
– Я имею в виду тот эпизод, в котором Задиг путешествовал с ангелом Иезрадом. Сначала Иезрад сжёг дом хозяина, приютившего их с Задигом, объясняя свой “благой” поступок тем, что под домом погорелец позже найдёт клад, и его сумма превысит потери…
– Прекрасно!
– Да, но затем Иезрад убивает четырнадцатилетнего племянника доброй женщины, говоря о том, что в его судьбе предопределены убийства близких. Задиг в ответ спрашивает, не лучше ли было вместо того чтобы утопить мальчика, сделать его добродетельным. На что ангел говорит: “Если бы он остался добротелен, то судьба определила бы ему быть убитым вместе с женой и сыном”. Далее идёт рассуждение о неизбежности зла, которое через злодеев испытывает праведников. И о невозможности существования идеального доброго государства только потому, что для совершенного порядка требуется верховное существо, могущее создать миллионы миров7…
Тео сглотнул лёгкую тошноту: в голове просыпалась знакомая тяжесть – приближался Голос.
– Превосходно, мистер Уайт! – распрямился учитель, обводя гордым взглядом небольшую аудиторию. – По данному модулю вы, бесспорно, получите наивысший балл, если продолжите так же вдумчиво относиться…
– Ты прав, милый, удержать власть ради всеобщего благосостояния, будучи добрым правителем, сложно, – произнёс Голос так называемой матери Авалы. – Поэтому очень важно пройти все испытания и закалить дух в невзгодах…
Теодор соскочил с места неожиданно, но, очевидно, это было не в первый раз, потому что его поступок не вызвал удивления – одна новенькая, сидевшая в одном с ним ряду, открыла рот. Не извиняясь, он выбежал из кабинета, прихватив сумку. В туалете дрожащими руками достал пилюльницу, с трудом открыл её и закинул в рот пару таблеток. Запил водой и некоторое время стоял, уперевшись руками в раковину, пока в голове не разлилась тишина и лёгкость.
Смочив лицо, он вышел на улицу и сидел на скамейке в ожидании звонка. Оставалось ещё одно занятие, пережить которое и не уснуть после приёма таблеток представлялось испытанием. А засыпать в последние дни было опасно вдвойне. Психотерапевт предполагала, что прекрасный бонус к шизофрении – сомнамбулизм – вероятнее всего связан с изменением гормонального фона: Тео рос, превращался в мужчину. Меж тем женский Голос, называвший его с детства Арженти, утверждал, что Тео не просто взрослеет, а “взращивает в себе вторую ипостась – драконью”, умеющую перемещаться в пространстве; и до тех пор пока он не научился делать это осознанно, бессознательное будет брать верх.
Драконы Алатуса, по словам ментальной матери Авалы, – суть природная магия, получившая физическое воплощение. Драконы строят порталы, как внутри своего мира, так между других миров. Как только Арженти научится создавать порталы на Земле, его возвращение домой, на Алатус, станет реальным.
Помимо ночных перемещений, в коллекцию добавилось ещё одно безумие – психотерапевт не знала пока о зрительных галлюцинациях. В минуты гнева на руках, тыльной стороне ладони, появлялся чешуистый рисунок. Который, разумеется, никто не видел, кроме самого Тео.
И, вдобавок к неоперабельным радостям, его начал круглосуточно преследовать зверский аппетит. Мать удивлялась, куда в Тео всё это лезет при его комплекции высокого худосочного парня. И только тело радовало – приобретало формы, словно Тео часами пропадал на тренировках, хотя на сёрфинг в учебные месяцы почти не оставалось свободного времени и сил, а в школьной команде по футболу он не играл из-за Бевиса. Тот руководил набором игроков, и полгода назад из своих каких-то соображений, возможно, чтобы посмеяться над неопытным Уйатом, пригласил через своего “шестёрку” заменить заболевшего игрока во второй команде лузеров, на которых отрабатывали новые стратегии.
Однако что-то во время игры пошло не по плану Бевиса. Теоретически знакомый с правилами игры Уайт неожиданно для всех показал хорошую форму; команда Бевиса проиграла со позорным счётом, пропуская голы в узкие ворота. А вспотевший Тео, по дороге в раздевалку, на ходу стянул влажную футболку, машинально следуя примеру других парней, на самом деле красующихся перед девушками-болельщицами.
В раздевалке Бевис прижал его к стене:
– Чтобы я тебя больше не видел здесь, моя прекрасная шиза!
– Что не так, чикито? – перекошенное от злобы лицо лидера школы насмешило Тео, против воли, и он чуть было не фыркнул. Кто-то из наблюдающих за склокой засмеялся, и Бевис, толкнув в грудь Тео, отошёл, сплюнул презрительно:
– Ты меня услышал! – обернулся к “шестёркам”. – Не хватает припадочных на поле!
Те заржали, но уже в поддержку лидера.
Заинтересованные и сочувственные взгляды одногруппниц скоро объяснились. Вилмер, единственный друг, лояльный к странностям Тео, считающий себя за компанию тоже немного фриком, по секрету пересказал девчоночьи сплетни. Если бы не пугающее порой поведение Уйата, за ним бы давно стояла очередь фанаток. Особенно после его раздевания на поле.
– А ты где так успел прокачаться? Неужели всего лишь сёрф? – мелко и быстро переставляя ноги, Вилмер шёл рядом с сердитым другом.
– Ем много, – буркнул Тео и невольно посмотрел на небо: не идут ли тучи, предвещающие хороший ветер?
Дома, по привычке осмысливая случившееся за день, признался себе: движение, скорость, оказывается, его успокаивали в целом, а не только во время сёрфинга. Полёт на волне всегда, с самого первого удавшегося раза, приносил особое, ни с чем не сравнимое ощущение настоящего счастья. Голос твердил: то заявляет о себе натура дракона. Психотерапевт, в свою очередь, объясняла: адреналин и сопутствующие ему гормоны счастья могут вызывать эффект, описываемый Тео. И, если Тео Уайту легче после занятий сёрфингом, то надо продолжать.
Он бы продолжал. Каждый день, утром и вечером. Но его личные желания не отменяли помощи матери – после занятий нужно было идти на подработку в отель или на курсы, за которые тоже нужно было платить. Оставалось полгода до окончания двенадцатого класса, и намечался сертификат четвёртого уровня с хорошим баллами. Но будущее пугало: кто знает, возможно, буллинг Бевиса – всего лишь цветочки до настоящих ягодок? Допустят ли Тео к обучению в колледже с рекомендацией психотерапевта, учитывая последние обострения семнадцатилетнего выпускника?
Прозвенел звонок, обрывая медитативное состояние Тео. Он закинул рюкзак на плечо и поднялся. Нужно было учиться, во что бы то ни стало. Ради своего будущего и надежды приёмных родителей.
*****
После занятий распрощались с Вилмером, у которого сегодня была встреча с репетитором по английскому. Вилмер планировал поступить в американский колледж через год, и его австралийский акцент нуждался в коррекции. Про записку от неизвестного отправителя Тео ему не сказал да и, по правде говоря, забыл уже об этом, переключившись на мысли “по расписанию”.
– Я так и знала, что ты не придёшь, – его догнал незнакомый женский голос, и Тео обернулся. Кажется, новенькую, принятую неделю назад, звали Мэй. Или Майли. Китаянка. До сегодняшнего дня поводов заговорить не было, хотя… во второй день она выронила стопку учебников и тетрадей прямо перед носом Тео, и он помог их собрать. – Привет!
– Привет, – Тео смерил её взглядом с ног до головы. Мэй или Майли сияла, словно сегодня был её самый лучший день. – Извини, я тороплюсь на работу. Если бы даже захотел, не смог бы ждать неизвестного автора записки.
Девушка рассмеялась весело:
– Я забыла подписать записку? Прости, отвлеклась. А куда ты идёшь? В смысле, где ты работаешь? – она засеменила рядом, прижимая к груди большую тетрадь, которая не влезла в маленький розовый рюкзачок за спиной.
