— О. За чем же?
— Потому что — давай уж начистоту — если бы я был местным жителем, то, только посмотрев на твою физиономию, я бы язык проглотил. Как там тебе охотнички — многое выложили, помимо того, о чем ты спрашивал их напрямик? У тебя с Рифов не сильно-то сменились повадки, и одна осталась особенно яркая. Ты, вир тебя побери, наводишь жуть на людей, а потому добывать информацию можешь только… прежними способами.
— Всегда считал, что это эффективные способы. И ты как раз из тех, кто может это подтвердить.
Крыса внутри сжалась в жесткий, пружинистый комок.
— Я это и озвучил полминуты назад — ты жуткий, и Арделл тоже так считает, а то не направила бы меня спасать местных от твоей любезности.
— Гризельда… слегка перестраховывается. По крайней мере, раньше никто не жаловался.
Теперь на лице Нэйша цвело почти что благодушие.
— Ладно, Лайл. Что тебе удалось узнать твоими методами?
— Старикашка Уолли мог быть случайной жертвой. Убийство исключается, видно, действительно зверь. По лесу мужик бродил часто — с такой-то женушкой неудивительно. Заходил далеко, по Печати — маг Воздуха, но слабый. Тварь схапала его в глубине леса, далековато от троп и от самой деревни — вот не сразу и нашли. Погрызла его изрядно, еще и кой-что с собой утащила. И вот еще что — у них тут стада коров, деревня же просто помешалась на масле. А скотина в округе не пропадала — даже утки и куры. Что-то непохоже, чтобы в округе ошивался злобный огнедышащий людоед. Но вот если взять ниже по течению местной речки, то миль за десять будет другая деревушка. Местные кумушки сказывают, что там живут сплошь нищеброды и не особенно долюбливают соседей — какой-то давний спор за пастбища и поля. Только вот вроде как, там пропадают люди.
Нэйш выслушал, слегка приподняв брови. Изобразил намек на благосклонный кивок. И застыл, глядя стеклянным взглядом поверх моего плеча.
— Думаю, это драккайна.
Крыса внутри взвизгнула коротко и резко — будто ругнулась.
Откуда в Кайетте взялась эта дрянь — не знал никто, но все сходились в мысли, что взялась-то не так давно — лет тридцать-сорок назад. Ходили слухи, что к происхождению драккайн каким-то боком стоят фанатики из Академии Таррахоры — во всяком случае, академики этих животных и обозвали «помесью драконовых». Помесью с любой другой зверушкой Кайетты. Взять любую другую бестию (одна штука), приплюсовать драконью кровь (сколько-то) — на выходе получается нечто больше размерами, кровожадное и пыхающее огнем по поводу и без. Очень вдохновляюще.
— Час от часу не легче. Что за вид?
— Кто-то из собачьих — так сразу и не скажешь. Следы довольно внушительные, можно предположить до четырёх футов в холке. Сорван коготь на одной из лап. Достаточно странная манера охоты — на месте, где было тело, сохранился выжженный круг. Что-то вроде кольца огня, в который жертву закутали, пока она не упала. Едва ли этот способ годится при охоте на обычную дичь — тратится слишком много энергии — но вот если в круге огня, скажем, малоповоротливый хищник… или маг…
— Думаешь, на человека этой драккайне идти не впервой?
«Клык» пожал плечами — мол, нечего озвучивать очевидное.
— В окрестностях слишком много следов падальщиков, и проследить путь драккайны не получится. Но я бы сказал, что она пришла с востока.
Ниже по течению местной речки, как я и говорил. А так хотелось верить, что обойдется одной жертвой.
— Стало быть, нужно лодку брать или вызывать «поплавок». Объясняться с местными любителями масла и выяснять — что там творится в угодьях нищебродов. Раз уж все указывает на вторую деревню. Так?
Нэйш сделал жест — валяй, иди и действуй, я в тебя даже почти что верю.
— В чём дело, Лайл? Это ведь, кажется, твоё прямое назначение — договариваться.
Пришлось покидать сомнительной мягкости кровать, топать наружу и выступать во всём блеске организаторского таланта. Сперва пояснять удивленному старосте, что нет-нет, никого мы не бросаем, просто собираемся поискать логово зверя, так что нас ждут героические подвиги в лесах (ждите, вернемся за деньгами). Потом выслушивать от Фрезы по сквознику — в какие изобретательные места она запихнет мне мою инициативу и что нечего гонять обожаемых гиппокампов ради того, чтобы на десяток миль по реке сплавиться.
Дозу уговоров и лести, которую я выдал, чтобы не платить за лодку, могла впечатлить Хромого Министра — всем известного своей изворотливостью.
Когда я вернулся — «клык» вытянулся на кровати и досматривал десятый сон под длинными ресницами. Излучая лицом безмятежность в окружающее пространство.
— Мантикорий сын, — буркнул я и подался на волю.
Одна довольно еще сочная вдовушка настойчиво жалела меня — мол, в гостинице так неуютно… Так что можно было попытать удачи.
* * *
Мы отплыли в безбожную рань и с Инцидентом. Точнее, даже с двумя. Сперва Нэйш каким-то образом ухитрился отыскать меня на новом месте ночлега. Спал я один — ну, то есть, уже один — но честное слово, проснуться и увидеть над собой своего бывшего надзирателя с маньячной ухмылкой и издевательским «Доброе утро, Лайл»…
Самое быстрое в моей жизни пробуждение. А акробатический прием, когда я сиганул с кровати, был вообще цирка достоин.
— Экий вы затейник, — кокетливо сказала приветившая меня добрая вдовушка. Она наблюдала за церемонией из коридора. И отчаянно похихикивала, глядя, как я впрыгиваю в штаны.
На этом первый инцидент исчерпался, и на сцену выступил второй.
Сильно подозреваю, что бывшей пиратке Фрезуанде это действо — подобрать нас в условленном месте — виделось чем-то вроде абордажа. Так что она на всех парах ворвалась в безмятежно спящие Маслютки, учинила грохот и ругательства и почти начала брать в заложники старосту, чтобы выяснить, где мы, такие-рассякие олухи медлительные, внебрачные дети тюленя, возлюбившего черепаху. Гиппокампы же пять минут простаивают!
Водные коньки издевательски оборжали от причала эту процессию: Фреза зычным голосом высчитывает нашу генеалогию, возводя ее то к улиткам, то к коровам. Позади я пытаюсь понять, на каком я свете (и вывожу собственную генеалогию от любого животного, которое постоянно спит). И Нэйш, какого-то черта выглядящий, будто он три дня на отдыхе.
— В деревне нас встретят вилами, — хрипло сообщил я, влезая в «поплавок». — Они же, небось, спать там все будут, а мы с этой драккайной…
Подумалось еще, пока задремывал под мерную качку волн: да и пусть бы вилы. Факелы, магия, артефакты. Выпалят что-нибудь вроде: «Да у нас тут один мельник и тот утонул!» — да и ладно. Стало быть, драккайна — пришлая, жертва — одна, можно вызывать Арделл…
Но нас встретили не факелами и не вилами.
И деревня не спала.
Вернее — деревенька, хлипкий частокол пытались подправить, получилось нелепо. Убогонькие домишки покосились, разбежались кривыми улочками, будто хотят скрыться от злющих и худющих собак. Эти твари шмыгали по улочкам с какими-то неприлично нервными мордами и встретили нас первыми — налетели с истошным лаем. Потом уже привалило жителей — тоже нервных и дерганных, у женщин красные глаза, у мужчин под глазами — мешки с недосыпу. Высыпали сразу толпой десятка в два, от стариков до совсем голопузой ребятни, и принялись дружно жрать глазами.
— Доброго утреца, — вот уж сомневаюсь, что оно у них задалось, — а нам бы старосту или кого-нибудь, кто в селении главный. Тут в Маслютках, знаете, объявилась какая-то огнедышащая зверюга — вот мы и интересуемся: может, слышал кто?
Молчание. Лай и взвизгивание собак. Голос откуда-то из толпы — старушечий, дребезжащий:
— Охотники, что ль?
Я даже не успел кивнуть — а нам уже предъявили распростёртые объятия. Заорали со всех сторон, начали всхлипывать, дергать, всё наперебой, наперерыв, без остановки:
— Собак! Собак уймите! Собак!!
— Да за Йером пошлите уже старым!
— Дождались…
