Она стремительно шла по коридору, освещая тесные, пропитанные кровью и сыростью камеры. Она видела крохотное оконце под потолком, тощие соломенные матрасы, вколоченные в стену острые железные крюки. И испуганных узников.

– Ярослава! – громко крикнула княжна.

Ей никто не ответил.

В конце коридора мелькнула тень. Бросив на Данияра быстрый взгляд, Анна стремительно направилась туда, буквально ворвавшись в жарко натопленное помещение. У стены она увидела прикованную к утыканному железными кольями креслу девушку: синие штаны разорваны до колен, ноги сжаты в тиски, руки зафиксированы на подлокотниках и расслаблены. Несчастная сидела, запрокинув голову, – она была без сознания. Крепкий низкорослый мужчина в таком же кожаном фартуке, который она видела у входа в подвал, похоже, уже который раз окатывал девушку водой из деревянного бочонка. Но та никак не реагировала.

– Что здесь происходит?

Мужчина растерянно поправил фартук, медленно обернулся, нерешительно посмотрел за спину Анны. Она проследила за его взглядом, обнаружив дремавшего в кресле темноволосого мужчину в темной епископской мантии.

– Что здесь происходит, я вас спрашиваю?! – повысила голос Анна.

Епископ проснулся, нахмурился, взглянув с недовольством на графа.

– Что забыла ты в сем неподобающем месте? – недовольно произнес он и жестом пригласил Анну подойти.

Та не сдвинулась с места, только выпрямилась и поджала губы.

– Ты говоришь с невестой короля Франции, владыка, – строго сообщила она своему собеседнику. Епископ бросил недоумевающий взгляд на графа, тот виновато кивнул. Княжна показала на бесчувственное тело Ярославы: – Что делает моя служанка в этих подвалах, да еще и прикованная к пыточному креслу?

Она услышала движение за спиной, скрежет отодвинутой от пленницы квадратной жаровни, скрип засовов, все это время сковывавших девушку, а теперь открытых и брошенных на пол.

– Сия еретичка уличена в ведьмовстве… – скорбно сообщил епископ.

– Кем уличена? – казалось, будто Анна полыхала гневом.

– Мною.

– Вот как? При каких же обстоятельствах?

Епископ смерил ее полным презрения взглядом:

– Она была поймана у ворот замка…

Княжна надменно выпрямилась:

– У ворот замка? Действительно, верный признак того, что она колдунья. Что вы еще мне можете сказать? На нее указал кто-то как на ведьму? С ней были особые предметы, указывающие на то, что она ведьма?

– Нет…

– Тогда в чем же дело? – Анна холодно взглянула на графа: – Ваше сиятельство! Как могли вы допустить, чтобы в доме вашем творилось беззаконие, прикрытое именем Христа? Это ли не подлинная ересь?

Последнюю фразу она прошептала уже в гневе, вперив холодный взгляд в лицо епископа. Данияр высвободил Ярославу из оков, осторожно уложил в плащ Вараввы и, закутав, поднял на руки. Епископ с досадой проводил взглядом удаляющегося из подвала Данияра с его драгоценной ношей.

– Осторожнее, – прошипел епископ, не в силах справиться с подступающей яростью. – Заступаться за ведьму, пусть даже она и является личной служанкой, – опасное начинание на чужой земле.

– Ваше преосвященство! Как вам удалось понять, что она ведьма, если она не говорит на вашем языке? Или вы сами владеете магией, дорогой владыка?

Усмехнувшись, она ждала его ответа, но по выражению глаз догадалась, что его не последует.

– Осторожнее, княжна, – прошептал он снова, еле сдерживая гнев. Анна была уверена, что за его спиной шевельнулась тень, будто окутав фигуру епископа темным маревом. – Нельзя забывать, милостивая государыня, что княжна – это еще не королева… Да и короли не избегали гнева папского престола, прошу заметить.

Анна кивнула:

– Я буду помнить о том. А поступок ваш будет освещен в моем письме папе римскому… Не думаю, что он будет рад, когда узнает, что духовное лицо в епископском сане прикрывается его именем и творит злодеяния.

Епископ проговорил ядовито:

– Письмо папе римскому! Неужели русская княжна владеет грамотой? Неслыханная дерзость… Зачем она вам, моя дорогая? Святые тексты лучше слушать в церкви… Тогда они глубже проникают в душу и защищают ее от ереси.

– Иногда следует доверять и своим глазам, владыка, – гневно произнесла Анна. – И вот еще что. Всех несчастных, что томятся в этих клетках, я прошу отпустить… Воля невесты короля!

Граф Дабижив Вавра, сцепив руки в замок и неуверенно переминаясь с ноги на ногу, вопросительно посмотрел на епископа. Тот зло кивнул. Анна обворожительно улыбнулась обоим и пошла к выходу.

Данияр торопился.

Когда он выскочил из подвала с Ярославой на руках, к нему сразу подбежал один из воинов Анны, помог забраться на лошадь и усадить Ярославу. Тело девушки горело огнем. Мокрые волосы прилипли ко лбу, почти скрывая лицо, Данияр видел только искусанные в кровь губы. Раны на руках и щиколотках кровоточили. На лодыжках алели ожоги. Что было под одеждой – еще предстояло понять. Он надеялся, что ее спасла плотная ткань. Но главное сейчас – уйти из Дряговичей, раствориться в полях.

Выехав за ворота замка, он припустил коня – стремился быстрее добраться до опушки и укрыться от преследователей. То, что за ним будут гнаться по пятам, он не сомневался.

И почувствовал их почти сразу.

Темные тени, что поднимались от высокой травы, вились ядовитыми змеями, пугали коня.

Данияр раскрыл ладонь – в середине искрился туман. Он собрал его сегодня утром. Немного, но должно хватить.

Опустив руку вниз, он позволил туману стекать с руки, будто тонкому водопаду. Едва коснувшись дорожной пыли, он смешался с ней, окутав копыта лошади и забрав звук следов. Плотная серебристая стена поднималась все выше, заслонив путников от посторонних глаз, сбивая со следа почерневшие тени. Поводырь слышал, как шепчут они, переговариваясь, как зовут к себе. Он улыбнулся: утренние сумерки – его время, время неверного света и призрачных, неясных теней.

Данияр крепче перехватил бесчувственное тело Ярославы, чуть склонился вперед и дунул перед собой. Словно порывом ветра туман перед носом лошади расступился, пропуская их вперед и смыкаясь сразу за крупом животного. Поводырь сжал бока лошади каблуками, подстегнув перейти на легкий галоп, и помчался вперед. Серебристая стена тумана расступалась перед ними, в ее глубине, за ее пеленой метались тени, вставали в полный рост – Данияр мог рассмотреть многих из них. В основном – плотные сероватые создания с чешуйчатой кожей и тощими длинными конечностями. Звериные морды, торчащие на макушке уши. В них было что-то от вервольфов[15], а что-то – от кладбищенских мар. И это многое говорило о лице, их пославшем.

Черный маг, питающийся магией мертвых, собирающейся, будто гниль, на границах миров.

Неожиданно прямо перед ним, заставив резко свернуть, встала черная тень, крыльями заслонив горизонт. В провалах глаз искрилась темнота, а от каменных рук исходил мертвенный холод. Тень подслеповато принюхивалась и скользила, пытаясь очертить круг, не пропуская Данияра с его ношей и несколько раз приблизившись так сильно, что поводырь почувствовал кисловато-горький запах, исходивший от нее. Запах серы.

И это была совсем иная Тень.

И ее присутствие здесь меняло все планы.

Обхватив Ярославу за плечи и пригнувшись к седлу, поводырь дернул коня в сторону и стремительно вырвался вперед, оставив крылатую тень принюхиваться к остывающим следам.

Сейчас Данияр понимал, что время пошло не на часы, а на минуты. После полудня, когда сгустившиеся тени лягут на землю, покрыв своей сетью все дороги, выбраться будет практически невозможно.

Обоз Анны, еще только направляющийся в Дряговичи, видимо, только недавно снялся с ночлега: лошади двигались лениво, неохотно передвигая ноги. Повозки поскрипывали, с трудом переваливаясь через коряги и дорожные ямы. Нескоро же они доберутся таким образом до замка графа Вавры.