– Звучит и правда гениально, – с благоговением отозвалась Мелинда, искренне восхищаясь таланту Амиэля Форбса безупречно систематизировать и контролировать даже такие сложные явления как сверхъестественный мир.

В знак согласия, Аллан кивнул и вернулся к размышлениям.

– Так вот, у Амиэля был родной брат – Люциус, которому посчастливилось обзавестись тремя детишками: дочками Ариэлой и Дафной и сыном Александром. Из-за того, что все они жили в одном поместье, дети братьев были дружны с пеленок. Все, за исключением Натаниэля, который, кажется, уже родился социопатом. Нейт никогда не питал теплых чувств к своей родной сестре и кузенам, однако по каким-то странным причинам всегда обожал Ариэлу. Наверное, из-за того, что девочка обладала талантом понимать непростой внутренний мир кузена. Всю жизнь они были не разлей вода: гуляли, веселились, путешествовали, спали в соседних комнатах и учились в одном университете. Даже когда Ариэла вышла замуж за знатного немецкого аристократа Манфреда Вагнера и уехала в Германию, Нейт продолжал активно поддерживать с ней связь. Отъезд любимого члена семьи доставил ему много боли, но он ни на секунду не переставал обожать сестру и терпеливо ждать дня их встречи. На первом же году брака Ариэла родила от Манфреда своего первенца… Тэрона Вагнера-Форбса.

– Того самого Тэрона?! – изумилась девушка. – Твоего друга?

Изогнув уголок рта в полуулыбке, Аллан кивнул.

– А еще через три года на свет появилась Джубили. Именно с ней, насколько ты можешь помнить, рвался свести меня Бенджамин.

– Но раз она – сестра твоего лучшего друга, значит, ты с ней знаком? – спросила Мелинда. – Я хорошо запомнила слова Бенджамина, когда он сказал, что тебе только предстоит знакомство с Джубили Форбс.

– Подразумевая официальное первое свидание, мой брат почему-то всегда употреблял термин «знакомство». Странность, которую я не могу объяснить. – Аллан пожал плечами. – Но на деле мы с Джубили знаем друг друга с детства.

– Что случилось после рождения Джубили?

– Ариэле наскучила жизнь в Германии, она бросила мужа и вернулась обратно в Штаты. Незадолго до ее возвращения умер Люциус, ее отец, так что возвращение девушки на родину очень разрядило напряженную обстановку в доме. Мало того, что Форбсы сильно соскучились по Ариэле, так еще и мечтали увидеть ее драгоценных детишек, о которых были наслышаны лишь из переписок. Натаниэль был безумно рад возвращению кузины, однако единственный отнесся к ее детям с равнодушием, что, в общем-то, совсем неудивительно. Как только Ариэла вернулась домой и провела в родных стенах пару месяцев, домочадцам стало ясно, что она – непутевая мать. Оставив малышей на попечение родственников, девушка ушла в отрыв, видимо, решив наверстать упущенные в браке годы. Она стала кутить и много путешествовать, а единственный, кто поддерживал и принимал участие в ее авантюрах, был Натаниэль. Как два неразлучника, они ходили по вечеринкам и совершали опрометчивые поступки. Однажды Ариэла получила приглашение на одну из светских вечеринок, проходивших в Новом Орлеане. Натаниэль, до этого момента всегда сопровождавший девушку, не смог отправиться с ней, потому что внезапно на него обрушилась гора срочной работы. Он искренне переживал и просил кузину не ездить на праздник в одиночку, но Ариэла махнула на его беспокойства рукой, пообещав вернуться к утру. Этим же вечером она погибла в автокатастрофе, не дожив пары месяцев до своего двадцатидевятилетия.

– Но разве к тому моменту ее не обратили в вампира? – поинтересовалась Мелинда.

Аллан покачал головой и достал из кармана брюк металлический портсигар.

– Нет, – сказал он, протягивая Мелинде сигарету. – Амиэль Форбс сделал свое открытие лишь через шестнадцать лет после ее кончины. Машина перевернулась и улетела в овраг вблизи поместья, но когда девушку достали из покореженного автомобиля и привезли к Амиэлю, положение было почти безысходным – она потеряла много крови и имела серьезные повреждения органов. К тому же выяснилось, что девушка находилась на третьем месяце беременности. Когда новость долетела до Нейта, он едва не сошел с ума. Форбсы были поражены как смертью Ариэлы, так и ее неожиданным положением. После похорон Натаниэль признался отцу, что кузина была беременна от него, и они вот-вот планировали сообщить новость семейству. Я уже говорил, что по тем временам инцест не считался чем-то аморальным и зазорным, поэтому Амиэль отнесся к горюющему сыну с искренним сочувствием. Как, в общем-то, и вся семья.

Мелинда подкурилась от зажигалки Аллана и, переваривая только что услышанное, сделала пару крепких затяжек.

– Знаешь, – сказала она задумчиво, – инцест вызывает во мне одно лишь отвращение, но… после твоего рассказа их мне хочется пожалеть. Не представляю, каково это – потерять единственного, кто любил и понимал тебя. Их история похожа на шекспировскую трагедию.

Потерев тыльной стороной ладони скулу, Аллан выпустил изо рта струйку мутного дыма.

– Но ты не слышала продолжение истории, так что рано отождествляешь ее с пьесой Шекспира. После того, как десятилетний Тэрон и семилетняя Джубили остались без матери, Амиэль нашел своим долгом связаться с отцом внучатых племянников и рассказать о случившейся трагедии. Амиэль думал, что, узнав о смерти Ариэлы, Манфред заберет малышей под свое крыло, но не тут-то было. Вагнер лишь выразил сухие соболезнования и отказался забирать детей, аргументировав позицию тем, что у него совершенно нет времени на их воспитание. Тэрона и Джубили пришлось оставить в поместье, а также опрокинуть на их юные невинные сердца ушат горькой правды – мама мертва, а отец предпочел не вмешиваться. Амиэль Форбс стал для детей замечательным дедушкой, а многочисленные тети и дяди усердно занимались их воспитанием, не давая заскучать.

Но время шло: у Амиэля становилось все больше забот, юноши и девушки разъезжались и обзаводились собственными семьями. Иными словами, чем старше становились ребята, тем меньше любви и внимания им доставалось. Когда Тэрону стукнуло одиннадцать, прозябавший в работе Амиэль поручил присмотр за внуками Нейту, так как больше в поместье никого не оставалось. Поначалу он относился к племянникам равнодушно, но со временем все же показал свое истинное лицо. Тэрон с детства был натурой волевой и своенравной, отчего Натаниэль часто поднимал на племянника руку, давая таким образом понять, что мальчишка должен отказаться от собственных амбиций и признать дядину власть. Джубили он никогда не трогал, но был не менее строг, чем с ее братом. Амиэль к тому времени уже практически не жил в поместье – он находился в бесконечных командировках, отчего просто не мог знать, что сын издевается над внуками. Много раз ребята хотели рассказать дедушке правду, но Нейт, прознав об их намерениях, угрожал и тем самым пресекал любые попытки разоблачения. Им приходилось врать, что синяки на теле Тэрона появлялись не от ударов, а от неумелой езды верхом и прочих активных игр. Все изменилось в момент, когда Амиэль нашел ключ к вечной жизни и сделал их вампирами. На тот момент Тэрону было двадцать шесть, а Джубили – двадцать три. Почувствовав, что отныне дать дяде отпор не составит никакого труда, Тэрон, будучи более крепким физически, стал жить на широкую ногу: регулярно выезжал на вечеринки, пил, играл в покер и знакомился с девушками. А в конечном итоге, созрел, чтобы уйти из дома. Перед родственниками поступок он объяснил тем, что хочет начать самостоятельную жизнь и попробовать себя в чем-то еще помимо аристократического безделия. Амиэль его поддержал, хоть и был не в восторге от импульсивных решений внука. Натаниэль, понятное дело, взбесился, но не смог ничего поделать. С тех пор успел миновать почти век, а Тэрон продолжает ездить по свету и переодически навещать родной дом, раздражая своим появлением человека, который издевался над ним много лет. Джубили, к слову, так и не осмелилась пойти наперекор Нейту, поэтому до сих пор пляшет под его дудку и живет в поместье.

– Но, Аллан, – осторожно заговорила Мелинда, не в силах удержаться от интересующего ее вопроса, – если Натаниэль не переносит тебя на дух и контролирует жизнь Джубили, как он мог допустить, чтобы Бенджамин делал ставки на ваш брак?