Эта глубинная асимметрия между человеческими когнитивными процессами и их информационными моделями объясняет неприязнь Каспарова к Deep Blue, его разочарование, которое заметно и спустя двадцать лет. Мы видим, что Каспаров, чтобы придать партии какой-то смысл, бессознательно пытается наделить Deep Blue лицом – это может быть команда IBM, или сидящий перед ним оператор, или некий гроссмейстер, повлиявший на программу… Каспаров отчаянно ищет человека, скрытого в механическом турке. А иначе зачем вообще играть? «Если шахматы – это военная игра, разве можно настроить себя на сражение с куском железа?» Как согласиться с тем, что ты «проиграл», если никто не выиграл? Deep Blue выявил как силу, так и ограничения всякого компьютера. Он иллюстрирует тщету самого желания устроить соревнование человеческого разума и информационных схем. Сегодня любая программа, которую можно загрузить из интернета, способна побить гроссмейстера. Но в то же время люди продолжают играть в шахматы, в том числе и при помощи компьютера, на так называемых кентаврических состязаниях. Тезис Каспарова сводится к тому, что человек и машина должны скорее дополнять друг друга, чем быть противниками. В этом не стоит видеть попытку найти психологическое утешение, скорее это глубинная эпистемологическая потребность. ИИ, как указывает и само его наименование, является искусственным средством.

Механический турок обходится сегодня без двойного дна и без системы зеркал, но все равно не может воспроизвести человеческий интеллект. Это Deep Blue и его эпигоны, строки кода, которые не могут отвлечься, но в то же время не способны придумывать истории (а потому и стратегии), которым шахматы обязаны существованием. В кратком эссе, написанном в молодости, Эдгар По задался целью доказать, что механический турок не мог быть просто машиной и что в нем наверняка скрывался человек[28]. Не ограничиваясь техническими соображениями о работе аппарата, По формулирует весьма проницательный аргумент: турок выигрывает не систематически. Тогда как «построить машину, которая выигрывает все партии, не сложнее, чем построить машину, которая выигрывает одну-единственную партию». Компьютер, который однажды победил бы чемпиона мира, не мог бы проиграть мне… как и любому другому человеку. Именно это прямо и заявляет Каспаров: «Отныне машина всегда будет обыгрывать человека в шахматы». Эта безошибочность – отличительное свойство машины. Но она же позволяет нам развивать истинно человеческий интеллект, действующий благодаря процессам, несводимым к информационной комбинаторике. Разве Эдгар По с его столь строгим умом не был автором фантастических историй?

Если ИИ действительно иллюзия, то это убедительная иллюзия. Хотел бы я на мгновение оказаться по другую сторону зеркала рациональности… Мы не думаем об электростанциях, когда зажигаем свет, и точно так же быстро забываем о строках кода, которые скрываются за работой ИИ. Нас завораживает непроницаемый взгляд турка. Мы попадаемся на уловку робота, особенно когда он наделен человеческими (или даже слишком человеческими) формами и манерами. В своих странствиях я столкнулся с несколькими такими роботами. Эти симпатичные и в то же время смущающие попутчики защищали меня, подобно античным ларам, портативным божкам, которые заботились о своих хозяевах-людях.

Моя первая встреча с роботом нового поколения, который вскармливается ИИ, а потому способен постепенно приобретать новые знания, произошла сразу же по приезде в Сан-Франциско. В одном непримечательном конференц-зале меня ждал Cozmo со своим изобретателем Борисом Софманом, специалистом по робототехнике с дипломом Университета Карнеги – Меллона и одним из основателей этого быстро развивающегося стартапа. Cozmo умещается в ладони. Он похож на маленький гусеничный бульдозер с глуповатыми глазами тамагочи. Вскоре Cozmo начинает меня узнавать. Я неуверенно пытаюсь его приручить. Если я разговариваю с ним спокойно, он подходит, чтобы об меня потереться. Если повышаю голос, отстраняется. Когда я выхожу за границы вежливости, он восстает и возмущается, шевеля мандибулами. Остальное время Cozmo играет со своими кубиками, словно младенец, изучающий мир. Во время этого показательного упражнения я вижу, как на экране отображается его эмоциональный уровень, слагающийся из переменных удовлетворения, возбуждения, общительности и самоуверенности. Cozmo управляют два миллиона строк кода, и он может взаимодействовать с десятком людей, которых хорошо распознаёт. Одного этого качества уже хватило, чтобы он стал самой продаваемой игрушкой на Amazon. Письма от детей, написанные неловким почерком и пестрящие наивными рисунками, гордо вывешены на стенах в приемной компании: они доказывают интенсивность той связи, которая может возникнуть между Cozmo и его юными партнерами.

Борис не скрывает: сила Cozmo определяется именно эмоциональным интеллектом. Черты его характера и сотни базовых сценариев, встроенных в его программу, – это плод сотрудничества со студией мультфильмов Pixar, которая стала одним из успехов Стива Джобса. Cozmo – это «История игрушек» у вас дома. С симпатичными вымышленными героями, сошедшими с экрана и оказавшимися вашими ежедневными собеседниками, можно играть бесконечно. Несмотря на свои пока еще весьма скромные способности, Cozmo не повторяется. В его поведении есть определенная спонтанность, которая также обусловливается наукой: это то, что Борис называет «разумной случайностью». Таким образом, машине удается избежать механического поведения, чем она немало радует людей, неизменно стремящихся к развлечениям и обожающим сюрпризы. Cozmo, кучка пластика и силикона, конечно, не ощущает ни одной из наших эмоций, однако имитирует их с постоянно растущей точностью.

Cozmo – это только начало. Как часто бывает в мире техники, вселенная игр позволяет в полевых условиях провести тесты для более амбициозных приложений. То, чего скромный робот добивается при общении с детьми, усложненная версия сможет делать со взрослыми. Борис уже задумал следующую версию, которая будет интегрирована с подключенными к сети домашними приборами: она сможет включать музыку, управлять плитой и вашими телефонными контактами, а также выслушивать ваши жалобы. Эдакий благожелательный слуга, недисциплинированный ровно в той мере, чтобы не быть скучным, и легко приспосабливающийся, чтобы не стать бесполезным. Возможно, однажды мы сможем общаться с настоящей искусственной личностью, которая в значительной мере освободится от первоначальных параметров, разработанных ее программистами. Идеал Бориса – это R2-D2, робот из «Звездных войн», способный воспроизводить крайнюю степень человеческой извращенности – британский юмор.

Cozmo, который двигается механически, но при этом выразительно, преподносит нам ясный урок: нет нужды походить на человека, чтобы вызвать эмпатию. Андроиды смогут переодеться в свои костюмы из силиконовой плоти. Все сценарии, о которых было заявлено киборгом, Терминатором и «репликантами» «Бегущего по лезвию бритвы», указывают в ложном направлении. Мы смеемся и плачем над R2-D2, но к нему не нужно пришпиливать глаза известной фотомодели или мускулы Шварценеггера.

Обратная сторона этого урока в том, что мы готовы играть в игру чувств с простым ИИ, даже если он не похож на нас или вообще лишен материальности. Как только начинает соблюдаться кодекс человеческого общения, мы, похоже, формируем эмоциональные связи с электронными схемами, не испытывая при этом никаких существенных затруднений. Так, в израильском стартапе Moody’s я встретился с исследователями когнитивной психологии, которые работают над «искусственной эмпатией», чтобы автоматизировать клинический уход за пациентами: правильно запрограммированный, нейтральный ИИ, не выносящий суждений и обладающий бесконечным терпением, мог бы превзойти любого психолога. А сайт знакомств Meetic предлагает сегодня чат-бота Лару, которая позволяет клиентам совершенно конфиденциально высказывать любовные предпочтения, не пользуясь сетевыми анкетами: подключенная к Google Home, она может связать вас с «маленькой пикантной брюнеткой» или же «страстным мужчиной», а потом еще и поговорить с вами об этом. Лара запрограммирована так, чтобы обучаться и совершенствоваться в таких разговорах, становясь даже не столько собеседником, сколько доверенным лицом. И это не просто фантазия гиков: сегодня услугами Лары пользуется больше миллиона клиентов. Цель, по словам руководителя Meetic, в том, чтобы «создавать эмпатию».