– Конечно-конечно. – Старый Аргас растерянно потоптался. – Надеюсь на тебя, потому и приехал.

– Ты вот что, сообщи мне потом с кем-нибудь, помогло ли тебе это снадобье? – сказал Соргон-Сура.

– Конечно-конечно. Обязательно сообщу.

– Для меня, для человека, занимающегося лекарствами, изучающего разные составы, это очень важно. Если же эти травы не подействуют, может, я в следующий раз заварю кое-какие другие травы, отправлю тебе.

– Ну, друг мой, сверстник, благодарю тебя… Я в долгу не останусь. Отплачу добром за хлопоты. Ты меня знаешь.

– Скажешь же такое! – Соргон-Сура рассмеялся, поглаживая сверкающую макушку. – Тебе спасибо, что приехал. Порадовал меня, выходит, что мы еще век не отжили! Кое-чего еще можем! – выставил он кулак.

– А как же иначе! На долю нашего поколения выпала редкая участь: по велению Чингисхана мы прошли далекие земли и страны.

– Да я-то ведь не отлучался от чанов с кумысом…

– Мы пили твой кумыс с тойоном Чимбаем, когда окружали Тайхал. Мой меген тогда входил в состав тумена, которым он командовал. Кумыс веселил нам кровь, и мы зажали врага, как петля аркана затягивает шею кулана.

– Мне трудно понять: зачем нужен Тайхал, если мой бедный мальчик убит…

– Чимбай был прирожденным воином. Необыкновенным, выдающимся полководцем. Он останется в памяти потомков.

– Лучше бы он остался живым. Был бы сейчас со мной, унаследовал бы мое дело: кумыс у него получался лучше, чем у меня. – Соргон-Сура опять прослезился, вспомнив сына. – Без Чимбая жизнь для меня потеряла всякий смысл…

– А как же Чилайин? – Аргас, пожалев, что задел незаживающую рану несчастного старика, постарался повернуть разговор в другое русло. – Ведь у тебя еще есть старший сын?

– Что с Чилайином сделается, живет, ходит, – махнул Соргон-Сура, грустно вздохнув. – Ничем не интересуется, никогда ни о чем не спросит. Заедет – молчит, к нему приедешь – тоже молчит. Будто чужой. Из-за него на старости лет и живу бирюком. Ни себе, ни людям не в радость.

– Да будет тебе! – Аргас шутливо боднул друга детства плечом. – Может, тебе тоже снадобья своего выпить да молодуху завести?!

При этом старый воин подмигнул Игидею, который словно пригорюнился в сторонке.

– Скука – это еще что! – вдруг оживился тот. – Главное же в том, что без людей, без их интереса и любопытства к тебе начинаешь тут же чахнуть, как травы и деревья в засуху. Вот, возьми меня. Казалось бы, водил по дальним странам караваны, а теперь здесь начинает казаться, что это было не со мной, и главное, что я не смогу этого сделать, не получится.

– Вот и у меня почему-то кумыс перестал получаться такой, как прежде… Кислятина какая-то!

– Неужели? – чуть не поперхнулся Аргас. Снова пригубил пиалу, почмокал губами. – Я лучше кумыса во всю жизнь не пивал!

– Да и я… – Игидей поддержал Аргаса. – Кумыс отменный.

– А-а, – безнадежно махнул старый кумысодел. – Не разбираетесь вы в ни в чем… Вам лишь бы в голову шибало! А у кумыса привкус должен быть, при-ивкус!

– Что касается меня, – ударил себя в грудь старый вояка, – то я согласен: мне что в рот легло, то и хорошо. Но Игидей за столом у великих Ханов кумыс пивал! Он-то уж знает толк!

– Аргас, ты, едва взглянув на подростка, – был непреклонен Соргон-Сура, – сразу определишь, выйдет из него тойон или нет. И какой важности тойон может выйти: арбанай или менгетей? В этом нет тебе равных. А вот Игидей в деле торговли обставит любого.

– Ну, не любого…

– Ну, нас с Аргасом?

– Это уж как пить дать.

– Так и я в кумысе кое-что понимаю лучше некоторых. Сила кумыса зависит от закваски. С осени ее надо приготовить, и тоже вовремя. И добавлять ее надо в парное кобылье молоко, когда оно еще с пенкой. А чуть добавил зернышко ячменя или другой какой растительности, вкус уже иной. Опять же высушенные лошадиные сухожилия – смотря откуда взять: с лодыжки – один вкус, с хребта – иной. А можно и козьего молока для особого запаха добавить. В какой чан залить – старый, новый – все на вкус влияет!

– Ты – талант! – Бывший купец заметно повеселел, кажется, и думать забыв о недавней тоске.

– А поедем со мной! – воспрял духом и Аргас, готовый к любым действиям уже и без снадобья. – Ты, мой старый товарищ Соргон-Сура, будешь готовить кумыс для моих парней. А ты, Игидей, будешь торговать недалеко от нас.

Наступала та пора, когда увеселенные зельем, люди не хотят расставаться и жизнь им кажется простой и легкой.

– Разве это возможно? – засомневался по своей привычке Соргон-Сура, но по всему было видно, что он воодушевлен и мог отправиться в путь хоть сейчас.

– Я не говорю вам сегодня же отправляться, – вдруг, насупив в сосредоточенности брови, разумно и сдержанно проговорил Аргас. – Определитесь со скотом, челядью, потом приедете, пусть даже через месяц, через два или три.

– Нет, завтра же! – Торговый человек, привычный не торопиться с решениями, на этот раз согласился быстро. – Что ты думаешь, старик?

– Не знаю, не знаю… Слишком неожиданно… И в то же время… – Соргон-Сура беспомощно и радостно поглядывал по сторонам, все поглаживая лысину.

– Какую удачную сделку я провернул, а! – Аргас, радуясь от сердца, потер себе бедра.

Понимая, что разговор может повернуться вспять, он вскочил:

– Ну, на том и порешим! Мне, путнику, некогда. А вы оставайтесь, только долго не тяните, и собирайтесь. Игидей, ты старика подталкивай, помоги увезти с собой всю утварь, кожаные сосуды, необходимые предметы, ну а что не возьмете, найдем на месте.

Аргас, не забыв захватить бурдюк со снадобьем, выскочил наружу.

– Жили не тужили… и на тебе… Выходит, мы на войну с тобой собрались? – сказал Соргон-Сура, помолчав какое-то время.

– Эх, была, не была, я привык к бродяжничеству. – Игидей рассмеялся. – Первый раз в жизни здесь, с тобой по соседству, прожил больше года на одном месте.

– А я как раз наоборот, до сих пор не выходил за пределы долин рек Онон и Керюлгэн, думал, тут и закончу свою жизнь, а получается, вовсе в Китай собрался.

– Не тужи, старик! Мы с тобой свободные люди. Если не понравится, устанем или надоест, тут же повернем обратно. Так что давай без всяких проволочек поедем, посмотрим чужие края, поглядим, как другие люди живут.

– Пусть так…

Словно торопя их, затянутое тучами небо враз прояснилось, холодные ветра перестали дуть, заморозки отступили, засияло весеннее солнышко. Тут же начал таять снег, шумно побежали множество ручьев и ручейков, низины наполнились талыми водами.

После отъезда Аргаса Игидей с Соргон-Сура совсем захлопотались, неожиданно для себя готовясь к путешествию.

Игидей велел выбрать лучших коней, чтобы перегнать их в Китай для продажи. Хотелось закупить больше выделанных коровьих и лошадиных шкур, но времени было в обрез. К тому же все семьи уже перекочевали с зимников следом за зеленью, только-только начинающей проклевываться на солнечных местах. К наступлению самой жаркой поры они должны будут достичь северных гористых степей.

– Давай двигаться! – Старик, по его словам, тяжелый на подъем, оказался более быстрым в сборах. Расторопно закончив свои дела, он торопил соседа: – Время уходит. Макушка весны уже начинает убывать. А пока мы доберемся до места, уже будет лето. Сейчас самое выгодное время для перехода. А как начнет солнце жарить, так пески пустыни Хобо напитаются солнцем, самое настоящее пекло будет, ни одна живая душа не выдержит.