Если честно, то мне было очень приятно. Не скрою. Не от того, что люди готовы умереть, а та формулировка, которую выбрал староста.

Когда люди готовы умирать за тебя это накладывает огромную ответственность. Нужно обладать чем-то таким, чем обладали, пожалуй, правители империй. У меня этого не было. По крайней мере пока я в себе этого не чувствовал.

Но совсем другое дело, когда люди готовы умирать рядом с тобой. Они словно говорят, что даже не сомневаются, что я встану с ними плечом к плечу. Встану на их защиту. И не важно есть у меня магические способности ли нет. Я буду рядом. Буду биться за них и вместе с ними. До последнего. И если мы победим, то это будет общая победа. А если проиграем, то так тому и быть. Мы сделали вместе, что могли, видит бог.

Я смотрел на мужиков, стоящих передо мной. Их собралось человек двадцать, может чуть больше. Женщины уже уводили детей по домам. Некоторые подходили к нам с арбалетом или ружьем в руках. Я понимал, они тоже пойдут на стены.

Оглянувшись, я посмотрел на своих товарищей. В их глазах было то же самое. Пожалуй, кроме Насти, в её было что-то еще, но сейчас не время об этом думать.

Я прикинул вероятность выстоять в тридцать человек против отряда из ста. В защищенной деревне шанс был. Если бы не одно «но». Корсаков владеет магией.

И хоть император, говорят, запретил применять магию в мелких внутренних разборках, кто может запретить сделать это здесь, где никто не видит? А после, еще и свидетелей убрать. При необходимости он может и своих добить, я уверен, он на такое способен.

Я не знаю, кто этот император и где он. Способен ли он как-то контролировать глав родов и видеть применили они магию или нет. Может ли он наказать их после этого. Но для моих людей это будет не важно. К тому моменту они уже все будут мертвы. А мертвым ни тепло, ни холодно от того, что Корсакова потом накажут. Им все равно отомстят за них или нет. Месть нужна лишь живым.

К тому же, если Корсаков решил идти против императора, то он точно не станет слушаться его указов. А значит у меня есть только один выход, противостоять ему тем, голос чего он сможет понять. Силой! И не просто силой, а магической. Пусть я и не опытный, но «молодецкую удаль» проявить готов.

Но вот незадача. Нет у меня пока никакой магической силы.

А значит, я обязан придумать что-то другое. Или же идти и стучаться в звенящий хрусталем купол, пока он не расколется и магия не хлынет в меня.

А еще лучше, нужно использовать все возможности.

Я вдруг решился. У меня в голове появился план. И уверенность, что все получится.

Пусть староста организует оборону. Я тут вряд ли чем-то смогу помочь. Ни местности, ни возможностей ополчения я не знаю. Сам же, я попробую снова. Постараюсь во что бы то ни стало пройти посвящение. Потрачу на это строго определенное время, а если ничего не выйдет, вернусь и встану на стену вместе со всеми. В конце концов у меня есть оружие чтобы сражаться и голова, чтобы думать.

Когда у тебя за спиной, на чаше весов, жизни людей, то более сильного мотиватора и быть не может.

— Роман Дмитриевич, собирайте все силы, все оружие, какое есть. Распределяйте людей по переднему краю стены. Пару дозорных на задний край. Нам не нужно, оказаться в окружении.

Староста слушал и кивал.

— Мои люди в вашем распоряжении, — продолжил я. — Лушка, Иван и Настя вам в помощь. Организуйте оборону. Меня ждите ровно два часа. Я вернусь. Но как бы ни сложилось, после этого времени запирайте ворота.

— Куда вы? — удивился староста.

— Мне нужно побыть одному, — ответил я. — Но я вернусь, обещаю! Не позже, чем через два часа.

Я развернулся и пошел к воротам.

Проходя мимо ребят, я видел, как Иван и Лушка кивнули. Настя потянулась было ко мне, но остановилась и, ничего не сказав, тоже кивнула, соглашаясь с моим решением.

На выходе из деревни я встретил Лина и Петю. Они только добрались до селения. Я коротко объяснил, что им делать.

Петя обнял меня, но не разревелся, а как-то очень по-взрослому произнес:

— Это будет наша месть?

— Да, — улыбнулся я. — Это будет наша месть. И на этот раз мы справимся!

— Помните, господин, о том, что ваши слова и фразы должны укладываться в общую философию, — произнес мастер Лин, явно сообразивший куда я направляюсь.

Я кивнул и хлопнул гиганта по плечу, проходя мимо.

Мне подумалось, что люди могут смотреть на меня, как на дезертира, покидающего деревню перед боем, но я не видел этого в их глазах. Все полагались на мои решения. Мне доверяли.

До поляны я добрался в состоянии легкого разброда и шатания. Я вдруг ощутил, что ответственность давит на меня бетонной плитой. Похлеще той, которую я оставил в прошлой жизни.

Вспомнились слова кого-то мудрого и известного, что нельзя тащить прошлое за собой в будущее, там ему не место.

Я остановился на краю и снял с пояса саблю. Под руку попались петины ножны, и я вспомнил, что хотел отдать их пацану перед тем, как уйти. Собрался было снять и положить рядом с саблей, но помедлил и решил оставить. Отец, по словам Пети тренировался с ножом на поясе, так пусть и при мне будет.

Рядом с саблей положил часы, доставшиеся мне от Анфисы Петровны. С тех пор, как мы покинули бордель, я их все время носил в кармане расставаясь с ними только на время сна.

Пошел к центру поляны, но остановился и снял сапоги. Ощутил босыми ногами жесткие стебли травы, прохладу чуть влажной земли, и мне стало чуточку спокойней. Вспомнил, какой покой дарит прикосновение к амулету и достал его из-под рубахи. Взял в руки и почувствовал легкое тепло. Сжал, заряжаясь его энергией. Почувствовал, как мышцы лица начали расслабляться.

Вышел в центр поляны. Осмотрелся вокруг. Сосны, раскидистая береза, жесткая трава. Все это видело нечто большее, чем есть сейчас. Все это помнит и хранит знания. Но я человек! И мне мало просто помнить. Я обязан идти вперед. Да, опираясь на багаж знаний.

Да, нельзя забывать опыт. Но невозможно тянуть за собой тяжелую телегу, тогда двигаться вперед сил не хватит. В моей власти оставить только то, что нужно. Помнить, но не жить прошлым. Знать, но не блуждать в грезах прожитого.

Я плавно поднял левую ногу и отставил от правой на расстояние стопы. Чуть сжал и расслабил пальцы на ногах, ощутив каждую травинку. Мысленно потянулся вглубь, словно врастая корнями в почву. Почувствовал, как меня питает земля.

Момент, когда человек избавляется от хлама своего прошлого, знаменует рождение нового человека. Каждый должен решить для себя хочет ли он жить или существовать. Хочет ли он цепляться за то, что ушло и никогда не вернется или же творить новое. Но прежде, чем творить новое нужно уйти от старого.

Я качнулся, и тело само начало двигаться в первой форме «круга противотворения».

Прежде всего нужно было избавляться от прошлого.

Именно об этом говорил мне мастер Лин. Философия моих поступков. То, что я хочу сказать миру.

Движение за движением, слово за словом я слагал фразу.

На последнем движении я ощутил такую легкость, что мне показалось будто я оторвался от земли. Совсем чуть-чуть, но этого хватило, для перехода к новому движению. К новой фразе – «кругу творения».

Теперь, когда я стал свободен от прежних ненужных переживаний, я стал ощущать потоки энергии на каком-то новом уровне.

Я тянул нити, ткал кокон. Казалось, открой глаза и увидишь его. Таким он ощущался реальным. Но я не спешил смотреть обычным зрением, мне хватало внутреннего.

Уже привычно начал звенеть воздух. Ноты казались чище и воздушнее. Словно до этого я слушал музыку через ватные затычки в ушах, а теперь вынул их и могу насладиться силой живого звука.

Тело начало вибрировать в такт воздуху. Я входил в резонанс.

Снова стали слышны потоки энергии, собирающиеся с той стороны хрустального купола.

Я ощущал, как отгораживаю себя от окружающего мира коконом, который ткал. И вдруг понял, что он будет защищать не меня от чего-то из вне, нет! Он не даст той мощи, что я призову, вырваться в наш мир. В этом его истинное предназначение.