Мне надо думать о себе!

А не об интересах какого-то левого мужика, с которым я пролетела в самолёте "Москва-Питер"! Плевать, какой он сексуальный и классный с виду! Какая разница вообще?! У меня есть работа. Я должна её делать. И должна делать её хорошо.

Я не стану врать про него.

Я накопаю то, что действительно может быть достаточной базой для дискредитации его бизнеса.

Всё будет честно.

Только этого. И эту антилегенду я выстрою только на правде.

Он не может быть чистым во всём.

Наверняка где-нибудь да накосячил.

И в отличие от этих ребят, меня он не нанимал.

А они - наняли.

Они щедры, они влиятельны и они могут поспособствовать тому, что в дальнейшем я возьму новые высоты в карьере.

Вот об этом мне надо думать.

Тем более, что если я откажусь - они мою карьеру похоронят просто.

Поэтому выбор здесь может быть только один.

И я его сделала.

Закинув сумочку на плечо, я поворачиваюсь в сторону бизнес-центра и, ускорив шаг, иду озвучивать им своё решение.

Мучила ли меня совесть?

Да.

Несколько ночей я спала очень плохо. Всякий раз перед сном и питерской четырёхзвёздочной гостинице и затем, уже дома, в Москве, я думала о том, что, возможно, поступила неправильно.

И эти мысли не давали мне покоя. Поэтому сон, вне зависимости от моего желания, сам собой откладывался на потом. И засыпала я уже под утро, измотанная и обессилевшая от душевных метаний, которые по сути были уже неактуальны. Потому что решение было принято, договор подписан, и работа получена.

Причём, что было самое удивительное во всём этом: с точки зрения логики я была абсолютно права. И поступила совершенно верно.

Просто потому, что этот мужик - Илья Громов - был мне никем, а на кону стояли моя выстраданная потом и бессоницей карьера и просто счастье трудолюбивого и амбициозного человека.

Это ведь реально глупо - грохнуть свою карьеру ради неизвестно кого, кто даже не оценит этого.

А если честнее, то просто идиотизм.

Однако мне всё равно каждую ночь не давала покоя мысль, что я всё же сделала что-то не так.

Наверное потому, что в какой-то мере я чувствовала себя обязанной этому Громову, компанию которого мне по сути нужно было теперь поприжать.

Как ни крути, он действительно вступился тогда за нас с Ульянкой.

И в целом неважно, что им двигало - желание защитить или желание выпендриться.

Важно то, что эти двое уродов Ульянку не увезли. И проблему с долгом брата ей удалось решить куда более мирным путём.

К тому же меня парила сама мысль о том, что с момента заключения той сделки, я перестала быть исключительно сторителлером. Я стала кем-то иной. Кем-то, чья профессия была с душком.

И это отравляло радость карьерной победы.

Но когда эти мысли вконец измотали меня, наступило новое состояние. Равнодушие. Я банально устала от умственного пережёвывания одного и того же. От этого переливания из пустого в порожнее.

И отпустила себя.

Тем более, что как бы я к этому не относилась, а мысль о том, что теперь я снова увижу этого атлетично сложенного и явно неглупого красавца, меня грела.

Теперь это было не просто моим желанием. Теперь это стало моим заданием.

Мне нужна была встреча с ним.

Чтобы понять, кто он вообще такой. А также понять то, в каком направлении на него рыть.

Я распланировала дальнейшие действия таким образом, чтобы устроить с ним случайную встречу. У меня не было никаких сомнений в том, что он узнает меня и сможем разговориться. Дальше дело обстояло за малым: мне просто нужно было согласиться на свидание с ним.

Нет, я не планировала с ним спать, хотя мысли об этом порой одолевали меня так, что я теряла связь с реальностью. Я понимала, что я на задании.

Но для того, чтобы я смогла выведать у него что-то такое, что действительно могло бы послужить основой для компромата, мне необходимо было с ним сблизиться.

Потому что: лучшая ложь - основана на правде. В данном же случае, я собиралась основать на правде всю свою работу по нему.

Я хотела накопать что-то такое, за счёт чего он стал бы реально уязвимым в плане репутации.

И оправдывала себя именно этой честность в подходе к нему.

Я не оболгу его. Ничем и никак. Я просто найду то, за счёт чего его можно скомпрометировать.

Я была уверена в том, что при масштабах его бизнеса, где-нибудь да стопроцентно у него было рыльце в пушку.

Убедив себя в том, что моя работа будет хоть и грязноватой, но всё-таки честной в самой сути подхода, я стала планировать нашу новую встречу.

Он жил в Москве. Отлично. Я жила там же.

Он много времени проводил то дома, то в офисе, то в главных магазинах своей компании. Иногда улетал в Италию на производство.

Италия мне не подходила. Его дом - тем более. В его офис меня попросту бы не пустили.

Оставались магазины. Но я не знала, когда конкретно он в них бывает.

К тому же, я не очень понимала, как там, при посторонних людях, по сути его сотрудниках, выстроить этот первый контакт, который неминуемо вёл бы к сближению.

И тогда я придумываю историю с аварией.

Потому что теперь я знаю, откуда он едет и какими дорогами.

Нужно просто создать маленькое "случайное" ДТП. План этого "мероприятия" чётко вырисовывается в моём воображении.

Таким образом, там, среди улиц большого города, я смогу наладить нужный мне контакт. И обеспечу его продолжение.

Так я мыслю, воображая себя кем-то вроде Джеймса Бонда в юбке.

Но, если правде в глаза, я просто чисто по-женски хочу увидеть его вновь.

Только сейчас, сидя за рулём каршеринговой иномарки и следуя за огромным "Брабусом" Громова по улицам огромной солнечной Москвы, я понимаю, что слишком много на себя взяла.

Я просто не смогу специально создать ДТП.

Сама себя не понимаю. Понимаю только, что мой план провалился. Я не смогу.

Даже легонько поцеловать передком "Хонды" задницу этой большой мощной машины, с то и дело вспыхивающими на перекрёстках и в пробках красными стоп-сигналами.

Казалось бы, ничего сложного. Чуть позже остановиться, чем нужно - и всё, дело сделано.

Но нет. Не могу. Вдруг не рассчитаю скорость? Вдруг причиню ему вред - он же не будет ожидать этого удара.

Блин. Гадство. И что же мне теперь делать?

Вот он, Громов, в крутом чёрном седане впереди. Один, я проверила. Сидит за рулём, одной рукой крутит баранку. Задумчиво слушает музыку, которую слышно и на улице. Какой-то рейв, или что-то типа того. Ритмичная диджейская композиция.

Деньги на оплату поломки каршеринговой "Хонды" тоже в наличии.

Просто легонько ткнуться в его машину и всё.

Но я не могу. Не понимаю, что со мной. Я даже вспотела от того, как меня сейчас трясёт. У меня пальцы на руле дрожат. Судорожно вцепилась ими в баранку и взволнованно отслеживаю маршрут Громова.

И чем больше я медлю, тем меньше шансов создать эту маленькое ДТП.

Он ведь, похоже, едет к своему офису. Если так, то осталось только проехать около полукилометра по проспекту, послпе которого будет один-единственный следующий перекрёсток, а дальше всё: - он свернёт налево и припаркуется рядом со зданием своего офиса. Белым двухэтажным отреставрированным особняком девятнадцатого века.

Загорается зелёный свет светофора и "Брабус" Громова устремляется вперёд.

Утапливаю педаль газа и еду прямо за ним.

И слева и справа длинные сталинские высотки, с аккуратно рассаженными у обочин высокими тополями.

Две четырёхполосные дороги. Громов перестраивается в крайний левый ряд и его машина тут же набирает скорость.

Я, вслед за ним, делаю то же самое.

Сердце колотится. Мандраж такой, будто я затеяла банк ограбить и стою перед входом, держа наготове оружие, а не просто чуть толкнуть носом бампер чёрной машины.