Сбросив ботинки и не глядя на меня, Макс прошел внутрь. Периферическим зрением я следила за тем, как он подошел к стене, выбрал один из стеков, вернулся.

– Закрой глаза и сиди ровно. Я буду задавать вопросы, – тем же тоном продолжил он. – Ответишь честно – не получишь ни одного удара. Будешь много врать – окажешься на скамье для порки, и то, что было внизу, покажется нежными ласками.

– Да, господин.

Почему меня так возбуждали его слова? Это угрозы так заводят или… я хотела оказаться на скамье для порки, испытать, как это бывает, когда все становится еще жестче? Громкость моих мыслей едва не заглушила его вопрос, но в последний момент я все же очнулась, чтобы воспринять его:

– Как ты относишься к оральному сексу?

– Нормально. Если его не делают мне, – быстро ответила я, почти не думая.

Он хмыкнул:

– Кажется, кто-то подпортил впечатления, верно?

– Да, господин.

– Хочешь еще порки позже?

– Да.

– Нравится стоять на коленях?

Я подняла любопытный взгляд. Теперь, когда он смотрел на меня сверху вниз, его взгляд казался иным. Еще более уверенным, но в то же время ласковым и спокойным. На секунду я задумалась, что делает его глаза такими завораживающими. Может, это необычный коричневый оттенок или ресницы, которые не бросались в глаза, но создавали особенное впечатление? Так или иначе: мне нравилось, как он смотрел на меня, и как невозмутимо ждал моего ответа, не подгоняя и нисколько не тревожась о возникшей паузе.

– Да, – прошептала я, ощущая легкое и приятное головокружение.

– Горловой минет?

– О, нет, – испуганно выпалила я, и он снова хмыкнул:

– Хорошо. Анал? – спросил он, осторожно отбрасывая стеком мои волосы назад. Чертово платье снова сползло, и я сидела перед ним на коленях вся красная, с затвердевшими, бесстыдно торчащими вверх сосками.

– Лучше не сегодня, – попросила я, зажмурившись крепче, и услышала в ответ смех:

– Интересно, что с тобой можно делать сегодня. Проникновения сзади? Пальцы, пробки?

– Ммм… да, можно, – скрепя сердце, выдавила я. Но в следующее мгновение стек свистнул в воздухе и хлестко огрел по спине.

– Ау! – завопила я, раскрыв глаза. – Ты что?

– Я сказал, не врать. Не надо разрешать того, что категорически не хочешь. Мне не нужны сабьи одолжения, мне нужны твои оргазмы.

– Сабьи? – рассмеялась я над забавным словечком, но тут же умолкла, едва задрав голову, чтобы посмотреть в его суровое лицо – а потом спуститься взглядом ниже, где под тонкими черными брюками обнаружился внушительный бугор.

– Я хочу еще раз услышать ответ на последний вопрос, – сказал он, глядя в лицо. К моим щекам прилила кровь. Было страшно соглашаться, но даже по реакции собственного тела я уже поняла: хочу.

– Я бы хотела попробовать, – выдавила я, опуская глаза. – Если осторожно.

Макс отложил стек, достал из кармана презерватив и расстегнул брюки, под которыми не обнаружилось никакого белья. Мой рот сам собой приоткрылся, когда взгляду предстал здоровенный член.

– Ты красивый, – прошептала я, невольно облизывая губы, пока он раскатывал презерватив по всей длине – и вздохнула с облегчением, что предохранение для него – не пустой звук.

– Давай, саба, – еле слышно приказал он, указав мне глазами направление, и я игриво подобралась к нему, чувствуя, как внутри все больше разгорается желания и азарта. Обведя его головку языком, я фыркнула:

– Клубничный?

– Подумал, тебе понравится, – с улыбкой согласился он, мягко лаская пальцами мой затылок.

Я молча кивнула и приоткрыла рот шире, впуская его внутрь, чередуя посасывания с ласками языком и губами. Рука на затылке немного напрягала меня, но Макс не сделал ни единого движения, чтобы заставить меня взять его глубже – ни рукой, ни бедрами. Тяжело дыша, он просто стоял с закрытыми глазами и явно наслаждался, а потом глубоко вздохнул, намотал мои волосы на кулак и легонько потянул вверх.

Я поднялась на ноги и вопросительно посмотрела на него, пожирающего взглядом мое тело.

– Раздевайся, – отрывисто скомандовал он, все еще глядя на мою грудь.

Не спеша я сняла платье и трусики, чувствуя себя немного неловко – он был все еще полностью одет, не считая расстегнутых брюк.

– Туда, – велел он, указав мне глазами к стене, на которой висели цепи. Прямо под ними лежал мягкий мат. Осторожно ступив на него, я подошла лицом к стене и послушно подняла руки, позволяя заковать себя, чувствуя, как сердцебиение ускоряется с каждой минутой, особенно когда он затянул и подергал манжету. Боже, что я делаю? Я его даже не знаю. Что, если он сделает мне слишком больно? Что, если…

– Не думать, – рявкнул он, и увесистый шлепок огромной ладони по уже отшлепанному месту заставил меня взвыть и сжаться всем телом. После небольшой паузы он шлепнул снова – по другой ягодице. Судорожно схватившись за цепи, я напряглась всем телом, чувствуя себя беззащитной со скованными руками.

Еще один удар – и я бы заплакала, не столько даже от боли, сколько от этого чувства собственной незащищенности, но он больше не ударил, а погладил ладонями мои бедра, после чего теплые руки поползли вверх, лаская живот и, наконец, грудь.

Тихий стон, беззащитность которого поразила меня саму, словно вырвался из самого нутра. Я обычно так не стонала. Макс подошел ближе, откликаясь на зов, и мой затылок сам собой лег на его грудь. Его пальцы сжали мои соски, почти до боли, а затем снова – нежные ласки. И снова сжатие.

– Ай!

– Чшшш. Закрой глаза, – прошептал он мне на ухо, и одна его ладонь поехала вниз, где очень скоро чуткие подушечки пальцев нащупали мой клитор и стали ритмично стимулировать его круговыми движениями – а потом быстрыми мягкими нажатиями. Его пальцы на моей груди, тем временем, сильно сжимали и выкручивали сосок. Если бы не эта чувствительная отвлекающая боль, я бы уже кончила – так классно он умел ласкать внизу.

Тихонько захныкав, я прижалась к нему спиной еще ближе, и он, наконец, оставил мою грудь в покое, но тут же прекратились и ласки. Так что я застонала еще громче – от разочарования.

– Отшагни немного назад и прогнись, – прошептал он, сам отводя мои бедра на нужное расстояние, а затем отодвинул мою щиколотку в сторону своей ногой. Ухватившись за цепи, я почти повисла на них, принимая первый толчок. Тремя весьма немилосердными ударами он втиснулся в меня до конца, крепко удерживая мои бедра прижатыми к своим. Мурашки пронеслись по всей спине вверх – до затылка, и я громко застонала.

– Вот так. Кричи, громче, – требовательно прошептал он и тут же принялся драть меня так, будто это тоже было наказание.

Теплые руки быстро вернулись на мою грудь, сжимая ее, а его темп ускорился, и мне было трудно даже дышать. От совета кричать он мог бы и воздержаться, подумала я позже – даже если бы захотела, я не смогла бы удержать ни единого громкого стона с каждым его толчком. Под конец, перед самым оргазмом, я уже даже не стонала, а скулила как щенок, чувствуя, как вся становлюсь мокрой и растекаюсь в его руках, безвольно позволяя ему двигаться как угодно. Оргазм взорвал что-то в моей голове, и я ничего не соображала даже тогда, когда он уже отстегнул меня и взял на руки, закутав в плед.

– О боже. Что со мной? – хриплым шепотом спросила я, когда вечность спустя обрела способность говорить.

– Сабспейс, малыш, – еле слышно ответил он, словно боялся потревожить мое состояние, еще до конца не проснувшееся, – у тебя такие офигевшие глаза.

– Меня никто так не трахал.

– Догадываюсь. Иначе ты бы от этого не улетела так просто, – с нежной улыбкой ответил он, все еще очень тихо, и еще немного покачал на коленях, заправляя за ухо прядь.

– Ты такая маленькая там, внутри. Мне было горячо.

– Это ты здоровенный.

– Делаешь дому комплименты, маленькая саба?

– Это нельзя? – робко спросила я.

– Можно, – сказал он и наклонился, касаясь моих губ поцелуем.

Нежно и очень медленно его язык приласкал мою нижнюю губу, раскрыл рот, скользнул чуть глубже, коснувшись моего языка, вернулся. О, боже. О, боже. Это было почти как маленький оргазм. Может ли один человек так хорошо уметь делать все, что связано с сексом?