Нижняя-официантка быстро вернулась снова, поставив перед нами два больших бокала с апельсиновым соком, и снова ушла, на этот раз молча. Я вынужденно обратила свое внимание на салат – это было необходимо хотя бы для того, чтобы скрыть свое состояние от Макса. И постепенно, вилка за вилкой, я ела все более жадно, словно мой организм вдруг вспомнил, сколько потратил энергии за эту ночь.

Слопав за одно мгновение примерно половину своего блюда, он сделал большой глоток сока и посмотрел на меня:

– Итак, по поводу аукциона. В следующую субботу ты должна прийти в продуманном наряде без верха. Туфли на шпильке обязательны, рисунки на теле допускаются, остальное – по твоему усмотрению. Волосы распущены. Трусиков на тебе быть не должно или это могут быть прозрачные стринги. Юбка – любой длины, но если длинная, то она тоже должна быть прозрачной, понятно?

Я едва не ответила ему, но в последнее мгновение спохватилась – и молча кивнула.

– Можешь отвечать, когда я к тебе обращаюсь. За «Да, мастер» я не потащу тебя на стойку, – самодовольно ухмыльнулся он, и тут мне захотелось ударить его чем-нибудь тяжелым. А потом чтобы все равно трахнул. Моя киска жутко изнылась, пока мы ели, и теперь болезненно пульсировала, соски снова распирали платье.

– Возбуждает? – спросил он, улыбаясь еще шире при одном только взгляде на мои соски.

– Да, – процедила я, краснея.

– Да, мастер, – требовательно прорычал он.

В этот момент его окликнули сзади, и к нам подошел незнакомый дом, которого я еще не видела. Этот выглядел гигантом, почти как амбалы у входа. Темная рубашка, черные брюки, слегка полноват, но его не портило. В руке он держал цепь, которая крепилась к ошейнику его сабы, которая следовала за ним… на четвереньках. Красные туфли на шпильке, синие стринги и больше ничего. В глазах девушки, к моему приятному удивлению, горел яростный мятежный огонь. Было похоже, что терпение ее на исходе.

– Дашенька сильно проштрафилась, да? – прокомментировал зрелище Макс.

Глаза обоих домов смеялись. Я отложила вилку, с тревогой глядя на девушку – стараясь смотреть только на лицо, а не на полную обнаженную грудь. Невооруженным глазом было видно, что она злится – и эти двое провоцировали ее. Я сразу прониклась к ней искренним сочувствием, воспринимая ее злость как глоток свежего воздуха в этом мире, где меня окружали сплошь покорные сабы с глазами в пол.

Здоровяк, тем временем, дернул за цепь.

– К ноге, – скомандовал он. Тяжело дыша, девушка подползла ближе, после чего ее дом потерял к ней всякий видимый интерес и повернулся к Максу.

– Представляешь, – пожаловался он, – Дашенька почему-то решила, что своего дома можно кусать во время пет-плей, прямо в клубе. Совсем от рук отбилась.

– Она укусила тебя? У всех на глазах, во время сцены? – уточнил Макс таким тоном, будто девушка обвинялась в убийстве.

Лицо сабы на поводке мгновенно стало тревожным, и я тоже невольно сглотнула, уже начиная кое-что понимать в мимике и интонациях Макса. Сейчас его лицо не предвещало ничего хорошего для провинившейся.

– Да. Я прошу твоего разрешения на сцену на барной стойке, – с таким же пугающим серьезностью лицом заявил крупногабаритный дом.

– Нет! – умоляюще воскликнула девушка, сложив ладони, но оба мужчины посмотрели на нее так холодно, что та сразу замолчала.

– Да, я разрешаю, – царственно кивнул Макс и помахал Диме. Бармен весело улыбнулся, махнул в ответ и кивнул, проворно убирая с барной стойки всю посуду.

С моей вилки упал салат. Дальнейшее происходило так быстро, что я не успела даже пары раз хлопнуть глазами к тому времени, как несчастную девушку на поводке подвели к барной стойке как на казнь, и туда, словно по команде, стали подтягиваться все посетители клуба, досидевшие до этого позднего, а точнее сказать, раннего утреннего часа.

Когда Макс качнул головой, приказывая мне идти туда же, я почувствовала, как сердцебиение ускорилось, а в животе стало холодно. Если они собираются сделать с этой девушкой что-то, неприемлемое для меня самой, то я не хотела бы это видеть, пронеслось в голове. Но, даже заметив сомнение в моих глазах, Макс еще раз настойчиво скомандовал идти к стойке, на этот раз голосом:

– Вперед, саба. Я хочу, чтобы ты видела все от начала до конца.

– М…Макс, пожалуйста. Я немного паникую, – призналась я и вздрогнула, заметив краем глаза, как резко взлетает его рука. Но удара не последовало, он лишь сгреб мои волосы в ладонь и подтянул к себе:

– Скажи мне, саба, сколько раз я должен наказать тебя за дерзость, чтобы ты запомнила, как обращаться к своему дому?

– Простите меня, мастер, – с досадой на себя выпалила я и умоляюще посмотрела, ощущая себя полной идиоткой. Его лицо смягчилось почти мгновенно, и Макс выдал улыбку, полную такого обаяния, от которого мое сердце едва не остановилось.

– Прощена. Хорошо сейчас попросила. Идем.

– Пожалуйста, мастер, что он будет с ней делать?

– Не он, а мы, – мягко поправил Макс, пока мы шли к барной стойке, – Саба совершила серьезный проступок, поэтому ее ждет публичная сцена с участием нескольких мастеров. Я хочу, чтобы ты внимательно посмотрела и запомнила, как это бывает, когда публично дерзишь своему дому.

Едва ли не силой усадив меня, слегка заторможенную, на один из угловых барных стульев и поместив, таким образом, в своеобразный первый зрительный ряд, Макс обошел стойку и занял место, близкое к центру. Рядом с ним по его сигналу сел дом провинившейся девушки, два места с другой стороны заняли другие верхние, одетые примерно похожим образом: темные брюки, темные рубашки, расстегнутые лишь на две-три пуговицы сверху.

Девушке, которую Макс назвал Дашей, указали на стойку, и она полезла наверх, предварительно скинув туфли. Ее лицо раскраснелось и выглядело несчастным. В зале становилось все тише, хотя народу вокруг собиралось все больше – толпа уплотнилась и замерла. Я смотрела на несчастную, как и все, хоть и старалась не пялиться. Ее коричневые большие соски затвердели, красивое стройное тело покрылось мурашками.

Практически голая – стринги почти ничего не скрывали – она явно чувствовала себя неуютно, выставленная на всеобщее обозрение. Две сабы-официантки подали каждому мастеру по стакану минеральной воды со льдом, и тогда Макс первый поманил Дашу пальцем. Послушно, почти не поднимая глаз, она осторожно переместилась на четвереньках к нему и села перед ним, смиренно положив руки на колени.

Макс привстал, приподнял пальцами подбородок девушки и поймал ее взгляд своим. А затем, к моему изумлению, он высоко поднял свой стакан и вылил все содержимое стакана прямо на ее макушку, устроив голой сабе ледяной душ. Инстинктивно пригнувшись и зажмурившись, девушка издала тихий вопль и попыталась отстраниться, но тут же получила за это шлепок по бедру. Прическа несчастной за одно мгновение превратилась в руины. Аккуратно уложенные волосы повисли сосульками, и вид у нее стал совсем жалкий.

Моя рука невольно сжалась на стакане сока, который я прихватила с собой из-за столика – но пить не хотелось. Хотелось запустить им в Макса. Это вообще не походило на сексуальные игры – чистое унижение девушки и все. Яростно глядя на моего дома, я ждала только, когда он посмотрит на меня, не намеренная отводить глаз в любом случае. Пусть попробует наказать меня за это. Но он смотрел не на меня, а только на Дашу.

Девушку, тем временем, заставили ползти по стойке. Она неуверенно сделала пару движений и поскользнулась рукой, но никто не поддержал, только бармен Дима подошел чуть ближе.

Я все больше злилась, сжимая стакан и всерьез опасаясь, что Даша может упасть со стойки – интересно, эти идиоты тогда успеют подхватить ее или будут просто смотреть?

Когда она доползла до края, и обернулась, ее поманил собственный партнер, который теперь оказался на максимально далеком от нее расстоянии, сидя с другой стороны от Макса. Обратно девушка была вынуждена ползти буквально на животе, вцепляясь в края стойки изо всех сил. Но этим ее унижение не ограничивалось, поскольку, стоило ей развернуться, как ближайший дом наградил ее довольно сильным шлепком по попке, от которого несчастная едва не потеряла равновесие. А потом вторым и третьим – до тех пор, пока она не доползла до второго, который также стал ее шлепать, принимая эстафету.