После этого строптивости во мне не осталось. Попа горела и пульсировала, и, когда он легонько погладил ладонью, я сдалась и сама потянулась за утешением. Макс погладил по голове и отложил плеть:

– Ну, все, все, малыш, все уже кончилось. Будешь слушаться теперь?

– Да, – прошептала я. – Вы меня отпустите, мастер?

– Пока нет. Я хочу показать тебе еще кое-что. Анальная пробка, небольшая.

Возражать я не стала, только издала тихий стон. Его пальцы постепенно сползли с моей попы на более интимное место и стали гладить сразу где нужно, стимулируя клитор, а потом проникая в киску. Добившись моих стонов удовольствия, он снова встал и вернулся с какой-то упаковкой и тюбиком.

– Ароматизированное масло. Любишь мандарины?

До моих ноздрей внезапно донесся запах цитрусовых, когда он открыл небольшой тюбик, и очень скоро я ощутила, как что-то теплое пролилось прямо туда – а следом вошел палец.

– Ау!

Мои глаза и рот раскрылись, а Макс улыбнулся, не отрывая взгляда от моего лица:

– Ты так сексуальна, когда так реагируешь, малыш. Не представляю, что с тобой будет, когда я трахну тебя туда.

– Ты слишком большой, – помотала я головой. – Ты не поместишься.

– Неужели? – спросил он, улыбаясь так широко, что даже на щеках появились ямочки, – О, как много тебя ждет интересных открытий, моя прелесть.

– О… о…, – снова жалобно застонала я.

– Да, постони еще немного, – с садистским наслаждением прошептал Макс, а потом убрал руку и принялся распаковывать то, что принес.

На вид пробка была и правда совсем небольшой. Но точно больше, чем палец.

Инстинктивно сжимая ягодицы, я получила новый холодный взгляд – и мгновенно сдалась, позволяя ему прижать пробку к моему заднему проходу и толкнуть внутрь.

– Пожалуйста… мне немного больно.

– Это нормально для первого раза. Потерпи, – спокойно сказал он и сильным толчком вогнал ее до конца.

– Ау… ай… нет… ау…

Болезненные судорожные сжатия моих мышц заставили меня изгибаться и дергаться, но цепи держали крепко, и, встретившись взглядом с Максом, я поняла, что он кайфует от моих мучений. Тогда меня охватил стыд, и я замолчала, перестав извиваться – почти сразу же пришел новый приступ возбуждения. Его пальцы вернулись к моей киске, лаская движениями вверх-вниз, и очень скоро я перестала понимать, почему издаю стоны: от боли в попе или от нарастающего наслаждения.

Макс придвинулся ближе, едва не коснувшись моих губ своими, ловя мое дыхание, и его пальцы стали трахать меня.

Из-за пробки в попе ощущения были ярче, и я широко открыла рот, понимая, что вот-вот кончу. Но в этот самый момент этот подлый верхний убрал пальцы.

– Нет! Пожалуйста, еще! Пожалуйста!

Я не знала, почему превратилась в такой инфантильный ноющий комок – из-за цепей или из-за того, что все больше признавала его власть над собой. В тот момент я понимала лишь то, что мне очень нужен оргазм, и я готова умолять, выпрашивать, торговаться… вот только его веселый взгляд сверху ясно давал понять, что это не сработает.

Макс улыбнулся мне, но мне было не до веселья – в заднице пульсировало, пробка причиняла ощутимый дискомфорт. Вагину скручивало судорогами от неудовлетворения. Тяжело дыша, я уставилась на Макса и взмолилась:

– Мастер, пожалуйста. Пожалуйста, можно вытащить пробку?

– Смотря что ты готова сделать ради этого, – ухмыльнулся он.

– Что угодно… Пожалуйста, мне надо срочно вынуть это!

– Саба, – рассмеялся он, – ты снова напрашиваешься на неприятности.

В отчаянии, смешанном со злостью и болью, я наблюдала, как Макс отходит от кровати, гуляя по комнате так, словно торопиться было совершенно некуда. Для него так и было – его не сковывали цепи по рукам и ногам, и это не его тело болело от желания.

Заметив, как он выбирает новый девайс для порки, я издала новый умоляющий стон, и Макс повернулся:

– Что случилось, малыш?

Его глаза откровенно смеялись над моим беспомощным положением, и я опустила ресницы, чтобы не показывать ему степень своего отчаяния. По правде, к горлу уже подступали слезы, потому что я перестала понимать, чего он хочет.

– Тише, малыш. Никаких слез, пока я не дошлепал эту прелестную красную попку, – тихо сказал он, подходя к кровати.

Желание плакать сняло как рукой. Не дошлепал?!

– Ты не серьезно, – сказала я, посмотрев ему в глаза снизу вверх.

– Я обещал пятнадцать ударов. А было сколько? – серьезно спросил он.

– Десять, – с упавшим сердцем честно ответила я, поскольку скрупулезно считала их про себя, мечтая об окончании наказания.

– Попроси меня смягчить последние пять. Только вежливо, нижняя, иначе тебе не повезет, – предупредил Макс.

– Пожалуйста… мастер.

– Пожалуйста – что?

Нет, он издевался? Что я должна сказать?

– Пожалуйста, смягчите последние пять ударов, – процедила я, почти ненавидя его ухмылку в этот момент и едва справляясь с гневом.

– Хм… кажется, это было недостаточно вежливо. Твой тон мне не очень нравится.

На моих глазах все-таки выступили слезы. Мое терпение было почти на исходе.

– Пожалуйста, мастер, – жалобно попросила я, чувствуя, как дрожат губы.

– Так лучше, – мягко отозвался он. – Кстати, ты заметила, как стала называть меня мастером после секса? Правда, есть разница?

– Д… да, мастер, – растерянно сказала я, тревожно наблюдая за тем, как он перемещается по комнате, чтобы вернуться к выбору орудия пытки у стены.

Мои ноги медленно начинали затекать, попку тянуло, хоть и не так сильно, как минуту назад. Я чувствовала, что устала.

– Можно воды? – вырвалось у меня внезапно, когда я поняла, что умираю от жажды.

– Конечно, – Макс вернулся ко мне с какой-то устрашающего вида круглой резиновой штукой на рукоятке и невозмутимо поднес к моим губам бутылочку воды, слегка приподняв за плечи.

– Это шлепалка, – сообщил он, когда я напилась и откинулась на подушку. – Ты получишь пять ударов и потом расскажешь, как ощущения с пробкой.

Мое лицо вытянулось, когда он подмигнул, и я напряглась всем телом:

– Макс, нет. Это плохая идея… пожалуйста.

– Шесть ударов, саба.

– Мастер, пожалуйста, простите.

– Поздно. Закрой ротик, он тебя подводит, малыш.

– Я тебя ненавижу! – завопила я, вдруг выходя из себя. Макс застыл со шлепалкой в руке, а затем медленно повернулся:

– Семь ударов.

Приговор он стал приводить в исполнение сразу, а я сразу же завопила – боль была обжигающей, хоть и более равномерной и помягче, чем от стека – благодаря большой площади шлепалки. Но Макс шлепал довольно сильно, и я громко вопила от каждого удара.

– Ненавижу, ненавижу, ненавижу, – процедила я сразу после наказания, почти не контролируя собственной ярости, но не желая произносить стоп-слова – будто ему назло. Отзываясь на мою злость, Макс раздул ноздри, отстегнул одну мою ногу, затем вторую, расстегнул брюки и грубо развел мне бедра, крепко удерживая их раздвинутыми. Я сопротивлялась, как бешеная, и попыталась укусить его, когда он лег сверху, придавливая всем телом и просовывая руку между нашими телами.

– А-а-а! – завопила я, когда он потянул за пробку и вынул ее.

– Трахнуть тебя туда? – спросил он, собирая мои волосы в кулак, как в машине.

– Нет! Нет!

С тихим рыком он вошел в меня нормальным способом, но мы все еще будто дрались. И только после пятого или шестого толчка я сдалась. Мурашки поднимались по телу, как в прошлый раз, сопротивляться разливающемуся по позвоночнику теплу и возбуждению было очень трудно.

– М…Макс, – выдохнула я, прижимаясь к нему всем телом. – Да, да! Еще, пожалуйста!

– Держись, – прошептал он и протянул руку, чтобы освободить и мои запястья.

На этот раз он трахал еще жестче, укрощая меня, хотя в прошлый раз казалось, дальше некуда. Я кричала так, что очнулась с больным охрипшим горлом. Макс лежал рядом, моя голова покоилась на его локтевом сгибе.

Мне хотелось сказать, что это был лучший секс в моей жизни, но слова почему-то не шли, и вместо этого я прохрипела, что хочу есть.