Я заставлял себя снова и снова отключиться от всяких иллюзорных ощущений… Старался ухватить и удержать в сознании призрачное состояние дрёмы. Но спать во сне совершенно не хотелось! Самая сложная фаза нашего путешествия в прошлое началась…

***

На этот раз погружение в новый сон проходило у меня несколько иначе. Спустя многие минуты или даже часы (без понятия!) я устал насиловать свой мозг и полностью отрешился от всяких мыслей… Время остановилось. Замерло для меня странным, непривычным образом. И тут что-то с моим сознанием случилось.

Это был краткий миг ошеломительного отключения мозга от любых ощущений, во сне и наяву… Такого в жизни я ещё не испытывал!

Моё сознание второй раз за этот сон оставило безвольное, неподвижное тело… Или – лишь видимость материальной человеческой оболочки? Учитывая, что я и так уже находился во сне… И одна моя иллюзия порождала и перетекала в другую. Мы с Алиной двигались по абсолютно неизведанному для себя пути.

Погружаясь в новый сон я продолжал, тем не менее, рассматривать из-под каменного свода подземелья наши с девушкой застывшие фигуры внизу, на узких надувных матрацах… Прекрасно видел в темноте, пребывая с закрытыми глазами, крепко сцепленные с Алиной руки.

Теперь моё сознание словно бы разделилось на несколько частей… Одно осталось в Моздоке, в уютной домашней кровати, другое в современных подземельях замка-музея, третье – вообще непонятно где… Причём, я ощущал себя внутри всех своих спящих тел и, одновременно – вне их. Странное, пугающее до мурашек чувство… К моему счастью, это состояние продолжалось лишь мгновение. И не успело превратиться в кошмар.

Я вздрогнул, проснувшись на своём надувном матраце… Если, конечно же, можно было назвать произошедшее со мной в нереале пробуждением. Ведь мой сон продолжался. И я, по-прежнему, пребывал в осознанной иллюзии, в каменном подземелье… Только теперь, и в этом у меня уже не было сомнений – на новом, более глубинном временном уровне. Но ожидаемой радости я, почему-то, не испытывал…

Напротив – в сердце холодной змеёй шевельнулся страх. А не слишком ли далеко мы с Алиной зашли в своих экспериментах с подсознанием? Сможем ли без проблем вернуться отсюда назад, в реальный мир?! Это были жутковатые, почему-то доселе не посещавшие мой разум панические мысли…

Тёплая девичья рука лежала, по-прежнему, в моей ладони. Алина тихо и ровно сопела рядом… Она тоже во сне спала!

Я постарался, первым делом, успокоиться… И не паниковать. Дело сделано, бояться уже произошедшего с тобой – глупо!

Не шевелясь и не открывая глаз, обвёл медленным взором потолок, стены… То же подземелье, те же каменные своды, тот же кромешный мрак вокруг. Ничего нового… Но нет! Что-то, всё-таки, кардинально изменилось…

Неожиданно меня осенило – воздух! Из прохладного и свободно гуляющего по пустынным коридорам подземелья, он сделался душным и неподвижным… Совсем другим. Да и запахи тут ощущались иные.

Неужели мы с девушкой, наконец-то, переместились в средние века, как и хотели? Всё ещё боясь поверить в это, я сжал слегка в ладони мягкие пальцы девушки и шёпотом спросил:

– Алина! Ты ещё спишь?

– Уже нет.

– Боюсь сглазить, конечно… Но, кажется, у нас получилось!

Впрочем, мою смелую догадку требовалось ещё проверить… Окончательно придя в себя, мы поднялись со своих надувных матрацев, осмотрели друг друга ещё раз, привели в порядок средневековое облачение. И осторожно пробрались по узкому и длинному коридору к винтовой каменной лестнице.

Она круто уходила вверх, к едва пробивавшемуся до нас солнечному свету… Мои остроносые старинные башмаки шагнули на пыльные ступени донжона – центральной и самой высокой башни замка.

Мы начали долгий, опасный подъём… Опираясь на свои посохи, прижимаясь к холодной стене, боясь запутаться в длиннополых балахонах и загреметь вниз. Поскольку никаких перил эта крутая лестница не имела.

Поддерживая друг друга, мы выбрались, наконец, на верхнюю смотровую площадку башни… Я сощурился от ударившего в глаза яркого, полуденного солнца.

Над зубчатыми стенами, на высоком деревянном шесте, висел, чуть покачиваясь, длинный и узкий флаг, раздвоенный на конце, словно змеиный язык. В этом иллюзорном мире стоял жаркий, летний день… Мы с любопытством и волнением оглядели с многометровой высоты пасторальные окрестности.

Сомнений быть не могло – вокруг царило самое настоящее средневековье! На каменных стенах, опоясавших обширную территорию замка, стояли неподвижными истуканами солдаты с алебардами.

Внизу, на крепостной площади, мощёной булыжником, суетились люди в пёстрой старинной одежде. Громыхали въезжающие по подъёмному мосту крестьянские телеги, гружённые бочками, мешками, сеном и прочей нехитрой поклажей… Истошно вопили семенившие за повозками на привязи овцы и козы.

Крепость, окружённая глубоким рвом с мутной, неподвижной водой, заросшим по обоим берегам камышом, была построена в соответствии со средневековыми канонами, на доминирующей над окружающей местностью возвышенностью. С севера к ней подступал непроходимой стеной дремучий лес… С юга и востока, до самого горизонта, простирались разноцветные лоскуты крестьянских полей – жёлтые, зелёные, свежевспаханные чёрные.

Западное подножье холма занимали аккуратные домики небольшой деревеньки… Между соломенными, в основном, и редкими черепичными крышами возвышались ветряная мельница, с медленно вращающимися крыльями и церковь. На остроконечном куполе деревенского храма поблёскивал под солнцем медный крест…

Три пыльные дороги узкими лентами разбегались в разные стороны от холма, на котором стоял замок. Северная упиралась в лес и терялась вскоре, где-то в тёмно-зелёной чаще… Восточная – петляла между полями, тая в дрожащем мареве за линией горизонта. А западная, разделяя деревню надвое, убегала за холмы поменьше.

В общем, картина сверху открывалась взору самая мирная и безмятежная… Алина мечтательно произнесла:

– Ты посмотри только, какой простор вокруг! И рельеф местности… Здесь все условия для полётов. Эх, разбежаться бы сейчас вон с того холма за деревней! Да и покружиться птицей над здешними лесами и полями…

– Ага! – сказал я. – Не забывай только, куда мы попали… За подобное удовольствие тебя здесь быстренько изловят и сожгут на костре. Очень не любят в этом времени летающих девушек!

***

Мы спустились с главной башни, выбрались на крепостную площадь. Потолкались немного в шумной толпе, прислушиваясь, о чём говорят люди… На двух пилигримов в грубых балахонах с капюшонами и с посохами в руках, никто не обращал внимания.

Площадь служила и мини-рынком… Несколько крестьян торговали с земли битой птицей, овощами, зеленью и прочей местной сельхозпродукцией. А в самом центре людного плаца мастеровые деловито стучали топорами, возводя какую-то громоздкую, деревянную постройку.

Среди прочих житейских тем, народ в толпе чаще всего обсуждал предстоящий в воскресенье местный праздник… Сооружаемую на площади непонятную мне конструкцию плотники готовили именно по этому поводу.

А ещё я обратил внимание – если мы с Алиной выглядели вполне себе нормально, то остальная публика вокруг нас смотрелась не совсем обычно… Лица, руки и прочие открытые участки тела у местных жителей отливали лёгкой синевой. Но это замечали только мы с подругой.

Я вспомнил про давно умерших средневековых спрайтов… И невольно поёжился, почувствовав себя не очень-то уютно в столь многочисленной компании покойников.

Впрочем, обращать внимание на мертвенный цвет кожи здешних обитателей мы с Алиной быстро перестали… Тем более, что во всём остальном, жители средневековья ничем не отличались от обычных людей.

Однако надо было приступать к тому, ради чего мы здесь оказались… И действовать теперь предстояло мне одному. Порядочной даме и тем более – паломнице, в эти времена, надлежало лишь молча сопровождать мужчину, скромно потупив взор… Не суетиться, не пялиться по сторонам и вообще – как можно меньше проявлять инициативу, обращая на себя внимание.