– Это правильно. – Ярвуд притянул девушку к себе и снова поцеловал, очень нецеломудренно. – К мужу следует обращаться уважительно, даже когда рядом никого нет. А еще это так заводит… если бы ты только знала!

Тут он предпринял новую попытку штурмовать крючки на спине Лиз, но она не зря мучилась каждое утро с тройным рядом этой пакости, мысленно поминая строжайший мамин наказ ни за что не отказываться от этой перестраховки и пришивать ее на все платья. Кто же знал, что пригодится в самый неожиданный момент?

Лиз не стала дожидаться, пока Ярвуд доберется до второго ряда обороны, аккуратно вывернулась из его рук и отступила к окну, старательно не приближаясь к кровати.

– Добраться до твоего тела сможет только самый настойчивый? – с легким сарказмом пошутил Яр. – Хорошо, что приз дождался меня. – И уже без улыбки, серьезным голосом добавил: – Подойди, я все же освобожу тебя от этой тряпки. И не смотри на меня такой букой. Насиловать собственную жену я не собираюсь.

Лиз мысленно выдохнула, но внешне постаралась не показывать такого явного облегчения. Насиловать он не собирается… Конечно, зачем ему? Полторы минуты бесконтрольного доступа к телу – и она сама его изнасилует! Именно поэтому стоит соблюдать особую осторожность в обращении с мужем.

– Спасибо, не надо. Мне все равно пока не во что переодеться, а ходить голой в середине дня я не привыкла. – Элизабет сделала вид правильной благовоспитанной девушки и мысленно пожалела о своих очках и косынке – без них гораздо труднее удерживать образ принципиальной девственности строгих взглядов от недостатка ума. Она вдруг остро захотела взглянуть на себя в зеркало, чтобы понять, насколько все плохо и что осталось от маминой маскировки.

– А куда ты собралась ходить? – Голос Ярвуда становился все строже. – Ты же спать хотела лечь.

– Не куда, а перед кем, – пояснила Лиз. – И спать без одежды я тоже не привыкла.

– Ну не в балахоне же ты будешь спать? Подойди ко мне, я сказал! – рыкнул Грейхард, явно теряя терпение.

Лиз закусила губу. Злится! Ух! С одной стороны, страшно, а с другой – ее тоже бездна в бок колет ответить соответственно. Но нельзя. И вообще…

– М-м-м-м-м, простите, муж мой, но… – Она собиралась притвориться смущенной и вдруг по-настоящему покраснела, стремительно и неудержимо.

А все потому, что вслед за соблазнительно неприличной картинкой того, как Яр ее раздевает, всплыла совсем другая – когда одевалась сегодня утром, обнаружила, что лямка от нижней рубашки держится на честном слове, и наспех пришила ее неаккуратными стежками ниткой неподходящего цвета. Позорище… Лиз вспомнила красотку на столе в аудитории, ее изящное кружево шелковой подвязки на бедре и остро ощутила убогость собственного нижнего белья, которое просто ни в коем случае нельзя показывать Ярвуду! Или она просто умрет от унижения…

– Я привыкла одеваться и раздеваться сама. – Лиз наклонила голову и снова прикусила губу, став похожей на маленького упертого ослика.

– Хорошо. Раздевайся, – процедил Яр и уселся в кресло, вытянув ноги и нагло глядя на девушку.

Больше всего в этот момент Лиз хотелось завизжать и со всей силы запустить в этого петуха чем-нибудь тяжелым. Она даже кулаки сжала так, что ногти впились в ладонь, пытаясь сдержаться. Бездну ему под ноги, идиоту! Командует он тут!

От напряжения кровь зазвенела в ушах и в глазах замелькали черные точки, как было пару раз, когда Элизабет так увлекалась какими-то расчетами, что забывала не только позавтракать, но и пообедать, и поужинать, на следующее утро едва не падая в голодный обморок. И это неуместное воспоминание вдруг подсказало выход – ну правда же, в лоб бодаться с этим бараном бесполезно. Не ей с ним силой и упрямством мериться…

Лиз рвано выдохнула и, ничуть даже не притворяясь, рухнула в первое попавшееся кресло, бессильно откинув голову на спинку, с трудом переглотнула и жалобно попросила:

– Можно я уже правда отдохну? Я не могу… все слишком быстро, неожиданно, и мне страшно!

Ярвуд изобразил на лице всемирный скепсис, но встал, подошел и взял Лиз за руку. Оценил, насколько она ледяная, и, кажется, о чем-то там задумался. Потом неодобрительно хмыкнул и поставил в известность:

– Сейчас пришлю служанку, она принесет фрукты и сок. Обед тоже прикажу подать вам сюда. Отдыхайте. – И вышел, хлопнув дверью. Не то чтобы изо всех сил, но звучно.

Лиз выдохнула и упала спиной прямо на покрывало, раскинув руки и бездумно глядя на складки балдахина под потолком. Ушел… на этот раз. Вряд ли в следующий так просто получится его выставить.

И что тогда делать?

Вывод напрашивается один: надо как можно быстрее приводить себя в порядок и начинать соблазнять собственного мужа, пока он первый не успел соблазнить ее. И еще влюбить в себя. Обязательно.

Ага, если бы это все было так просто…

Лиз встала и подошла к большому зеркалу, висящему над туалетным столиком. Машинально поправив растрепавшиеся волосы, она вгляделась в собственное отражение. И вздрогнула.

Глаза! Ярко-синие с бирюзовым оттенком, огромные на худом лице, почти светящиеся… Значит, маскировка слетела окончательно. Досадно. О, и волосы уже потеряли свою наведенную серость, превращающую чистое золото в невзрачную мышиную шкурку. То-то Ярвуд у нее платок отобрал и не просто его отбросил, а куда-то так искусно испарил, что сколько Лиз ни оглядывалась – не нашла.

Нет, в свете дальнейших планов маскировка потеряла свой смысл, но девушка предпочла бы снять ее по своей воле, а не потому, что «так получилось».

Лиз повернулась к зеркалу боком и натянула ткань балахона, собрав его складками на спине. Ну-ка… Есть чем соблазнить переборчивого и не нагулявшегося мужа? Она ведь очень давно не смотрела в зеркало с такой целью, наоборот, тщательно следила, чтобы не осталось даже намека на привлекательность.

Грудь на вкус Лиз даже слишком большая. Вечно с ней проблемы были – попробуй спрячь такое богатство… И талия. Тонкая, с плавным, явно выраженным переходом в бедра. Те чуть худоваты, конечно, но приятная округлость в наличии. То, что сзади, тоже… хм… имеется. И ноги…

Лиз задрала подол балахона чуть ли не до талии и критически осмотрела толстые вязаные чулки из шерсти, пристегнутые к фланелевым панталонам. М-да. Этим Ярвуда разве что отпугнуть можно, но никак не соблазнить. Правильно она его под юбку не пустила, у него, наверное, шок случился бы.

В этот момент раздался стук, и Элизабет вздрогнула, поспешно поправила одежду и напряженно уставилась на дверь.

– Войдите.

К счастью, это оказалась всего лишь служанка в большом накрахмаленном чепце и с подносом фруктов. Она быстро присела в дежурном реверансе, поставила поднос на столик у окна и замерла как статуя. Чего? А!

– Спасибо, можете идти. – Лиз старалась, чтобы ее голос звучал спокойно, так, словно она всю жизнь училась правильно обращаться с прислугой. А сама тихонечко вздохнула.

И правда ведь училась – общалась и со служанками, и с модистками, и с подавальщицами в трактирах… только не как госпожа, а как равная. И кстати, не такой плохой урок! Только не очень умным хозяевам кажется, что прислуга – это говорящая и самодвижущаяся мебель. А на самом деле никто так много не знает о всех секретах, тайнах, особенностях характера и грязных делишках своих господ, как слуги.

Именно от них еще девочкой Лиз наслушалась таких сплетен о благородных господах и леди, таких беспощадных разборов и критики или, наоборот, похвалы, что теперь довольно точно знала, как надо себя вести, чтобы тебя уважали.

Больше всего прислуга ценила разумную чуть отстраненную вежливость. Леди должна знать, чего она хочет, и уметь простыми понятными словами это объяснить. И не менять собственный приказ по пять раз в час, и не истерить оттого, что горничная не умеет читать мысли, и… много чего еще можно припомнить, но потом.

А пока надо поесть. Служанка уже ушла, и можно выбраться из своего маскировочного балахона, завернуться в покрывало, утащить поднос с фруктами и пирожными по-свински, прямо на кровать, и с удовольствием позавтракать. И пообедать заодно. Жаль, среди апельсинов и груш не нашлось места хорошо прожаренному куску мяса, но и так тоже хорошо.