— Ты занималась черлидингом? — спросил Барт, попутно представив Дейзи в обтягивающей форме с короткой юбочкой.

Подошедший официант ненадолго прервал их беседу. Он поставил на стол сырную пиццу, лимонад и стаканы, после чего удалился.

— Да. Но что самое важное, после этого я бросила. И всю жизнь об этом жалела, — сказала она с грустью в голосе. — У меня тогда не было поддержки. Не было человека, который помог бы мне понять, что я должна с гордо поднятой головой прийти в зал после того, как мне сняли гипс, и заявить о своем желании продолжить тренировки.

— Но ты все равно не забыла бы об этой ошибке, — заметил Барт, наливая лимонад в стаканы.

— Никогда, — согласилась Дейзи. — Мы и не должны забывать. У каждого из нас множество шрамов. Одни видны окружающим и нам, другие скрыты внутри. Они никуда не денутся. Но мы все равно должны двигаться дальше.

Бартоломью перевел взгляд на остывающую пиццу. Все вокруг, наверное, считали, что он должен перестать прокручивать в голове тот день, перезагрузить голову. Но он не мог. Пока не поймет, в чем была его ошибка, какой из шагов был неверным и привел к трагедии.

— Знаешь, Бартоломью, — Дейзи подвинулась к нему и накрыла его руку своей, — психотерапия чем-то похожа на историю любви. Встретив «того самого» человека, ты чувствуешь иррациональную уверенность в том, что он поймет тебя…

Вот это уже было очень интересно. Пальцы Дейзи забрались выше по руке, гладя его плечо, а на лице застыла игривая улыбочка.

— Так, ладно. Что здесь происходит? — с ответной улыбкой спросил Барт, наблюдая за пальцами Дейзи.

— Я думала над твоими словами о том, что ты не хочешь усложнять мне жизнь. И решила… — ее рука погладила его щеку, — что моя жизнь слишком проста.

На мгновение Барт потерял дар речи, не сразу поверив в услышанное. Он что, действительно только что получил то, чего хотел? Вот так просто, посреди обычного разговора? Как пешеход, увидевший светофор с зеленым светом поперек скоростной автомагистрали, Барт уставился на сидящую перед ним Дейзи. Казалось, она ждала от него следующего шага, но он не мог пошевелить даже пальцем, словно боясь спугнуть свой шанс. Наконец он вышел из оцепенения. Приблизив руку к лицу Дейзи, Бартоломью приподнял ее подбородок.

— Надеюсь, ты об этом не пожалеешь, — сказал он, посмотрев в ее голубые глаза, которые в тусклом освещении ламп вип-зоны казались ему бездонными. Наклонившись к ней, он поцеловал ее в губы.

На этот раз их поцелуй не был ни коротким, ни быстрым, ни украденным против воли. Дейзи не просто позволяла целовать себя, она отвечала, приоткрыв рот навстречу губам Барта. Он целовал ее медленно и нежно, ненадолго отрываясь лишь для того, чтобы вдохнуть немного воздуха, смешавшегося с уже знакомым ароматом ее духов с нотками цитруса. Руки Дейзи обвились вокруг шеи Барта. Ее пальцы вцепились в трикотажную ткань поло у него на груди, потянув ее на себя, заставляя его придвинуться к ней ближе. Барт был не против, он крепче обнял ее, прижавшись к ней так, чтобы почувствовать ее соблазнительное тело под одеждой. Это было во много раз прекраснее, чем он представлял. От того, как двигался ее игривый язык у него во рту, перехватывало дыхание. Это чувство было ни с чем не сравнимо. Ну, разве что с ощущениями во время падения с большой высоты. От близости Дейзи все его тело, давно не получавшее ласки, мгновенно напряглось, в джинсах стало тесно. Опустив одну руку на колено Дейзи, Барт сжал его, представляя, как его ладонь продвигается выше по ее ноге, забираясь под юбку. Но умом он понимал, что сейчас, на первом… свидании, если можно было так его назвать, для нее это, скорее всего, будет слишком. И если наброситься на нее прямо сейчас, как какое-то голодное животное, можно вообще ничего не получить. Поэтому он слегка отодвинулся, чтобы не выдать столь откровенной и мгновенной реакции своего тела. Нехотя переместив руку с колена на спину Дейзи, он запустил пальцы в ее мягкие, рассыпавшиеся по плечам волосы. В какой-то момент Барт почувствовал, что Дейзи отстраняется, и понял, что пора остановиться.

— Ну и жара здесь, — заметил он, тяжело дыша.

— Пожалуй, — согласилась Дейзи. Ее щеки порозовели. Проведя рукой по растрепанным волосам, она быстро пригладила их. А затем взяла со стола свой стакан лимонада, к которому до этого даже не притронулась, и сделала несколько глотков. — Давай прогуляемся.

— Отличная идея, — Барт не стал возражать. Ему не помешает выйти на воздух.

Вечерний августовский вечер встретил их прохладой. Выйдя из пиццерии, они повернули в сторону Центрального парка. Бартоломью наслаждался легким ветром, обдувавшим его разгоряченное лицо. Дейзи медленно брела рядом, слегка размахивая дамской сумочкой, которую она держала за ремешок. Посмотрев на Барта, она загадочно улыбнулась, прикусив нижнюю губу, как будто только что совершила шалость, о которой никто не знает.

— Поедим мороженого? — предложил Барт только для того, чтобы еще немного продлить этот прекрасный вечер. Странно, но несмотря на то, что он не съел ни кусочка той остывшей пиццы, он совершенно не чувствовал голода.

— Ладно, — Дейзи согласно кивнула. — Я люблю лимонное. А ты?

Барт усмехнулся. Он впервые слышал о подобных предпочтениях.

— Конечно, шоколадное. И побольше шоколада.

Дейзи засмеялась, и Барт поймал себя на мысли, что очень хочет взять ее за руку. Но на улице этого делать было нельзя. Несмотря на то, что Нью-Йорк вмещал в себя восемь миллионов жителей, это был очень маленький город.

Как ни старался Барт оттянуть время расставания с Дейзи, оно все равно наступило. Она сказала, что оставила свой седан на парковке у работы, поэтому он посадил ее в такси.

— Когда я тебя увижу? — спросил он, когда к ним подъезжал желтый автомобиль.

— Определенно раньше вторника, — пообещала Дейзи, садясь в салон. Барт закрыл за ней дверцу и остался у обочины ожидать следующую машину, чтобы ехать домой. Такси подошло почти сразу. Барт запрыгнул на заднее сиденье. В кармане завибрировал телефон. Включив его, Барт увидел там сообщение от Дейзи о том, что она уже скучает, и растянул губы в широкой улыбке. Отправив ответ, он откинулся на спинку, продолжая улыбаться как идиот, и с удивлением обнаружил, что раздирающее душу чувство утраты и вины уже не так сильно терзает его, как было все эти четыре месяца. Впервые за долгое время его мысли заняты чем-то другим. Кем-то другим.

Настоящее время (08 августа)

Едва открыв глаза, Дикинсон потянулся к смартфону, лежавшему рядом с подушкой. Вчерашний день казался фантастическим сном, и ему нужно было срочно убедиться, что все те невероятные события действительно с ним произошли. Проведя пальцем по дисплею, Барт перечитал вчерашнее сообщение от Дейзи: «Уже скучаю». Стук сердца снова начал набирать темп, как разгоняющийся на прямом пути паровоз. Схватив подушку, Барт опустил ее на лицо и промычал что-то восторженно-нечленораздельное.

«Надо ей написать, пожелать доброго утра». Он сел в кровати и принялся набирать текст, но посмотрев на время, обнаружил, что сейчас семь утра. Барт тряхнул головой. Какого черта он проснулся в такую рань в субботу, было совершенно не ясно. Но Дейзи вряд ли бы обрадовалась, разбуди он ее в выходной день ни свет ни заря своим сообщением. Так что эту идею пришлось отложить.

Поднявшись и сунув ноги в тапки, Бартоломью подошел к окну. Утреннее солнце было еще высоко. Его лучи лениво освещали сонный город, одинокие улицы и редких прохожих. С высоты двадцать девятого этажа люди казались такими маленькими, словно игрушечные спортсмены в настольном хоккее, и проблемы у них, должно быть, были настолько же мелкими. А может, кто-то из них так же, как и Барт сейчас, пытался придумать предлог, чтобы увидеть девушку? Лучший вариант — пригласить ее к себе, но для этого было еще слишком рано. Но вдруг она все-таки случайно к нему зайдет?

Отвернувшись от окна, Барт впервые за долгое время увидел ужасающий масштаб беспорядка в своей квартире. Его единственная комната, она же спальня, выглядела так, будто в ней обитал отвратительный немытый неряха. На валявшемся на боку стуле громоздилась куча грязной одежды. Под письменным столом пылилась пара пустых бутылок из под пива, неизвестно когда закатившихся туда. Кое-где у стен еще остались осколки разбитого стекла, а из распахнутой дверцы шкафа сиротливо выглядывали две последние отглаженные рубашки.