Унылое «Гнездо» обещало свободу превращения, долгие прогулки на лапах — полар уже ворчал, требуя, чтобы Темиртас выпустил его на волю. Они ждали регистрации собственности в мэрии, улаживая мелкие насущные дела: сбор и доставку вещей Валериана в «Кленовый сироп», где лисье семейство ожидало распоряжений начальства, письма-доклады, телефонные звонки с переговорного пункта, встречи со связным пещерников и с медовиками — Темиртас пытался наладить прямые контакты с островитянами, но у него ничего не получалось.

Разговор с медведем-пещерником был коротким и уклончивым. Темиртасу — вернее, предполагаемым заказчикам-тюленям — ничего не пообещали. «Это не соленые грибы отгрузить, оружие под счет, лишних деталей гранатометов нет, склада нет, налаженного пути доставки тоже». Темиртас дал координаты «Вороньего гнезда», сообщив, что они с женой купили ферму, которую можно использовать как перевалочный пункт, и затих, чувствуя, что лишние требования приведут к обрыву хлипкой ниточки связи.

Дана таскала его на прогулки по городу. После Камулова Покрова — воистину волшебного праздника, заставившего Темиртаса поверить в силу чужих богов — город укрыло покрывало снега, придававшего мозаикам особенное очарование. Они побывали в парке Камня-на-Воде, постояли возле панно «Доверие» и прошли по двум трамвайным маршрутам, рассматривая остановки. Дане больше нравились растительные мотивы — цветы, злаки и фрукты — а Темиртасу пришлось по душе Юлианово море. Шкодливые и жадные осьминожки тянули щупальца к морским конькам и мелким рыбкам, солидные камбалы и упитанные макрели парили среди водорослей, а кит на стене трамвайного депо качался на волнах океана и салютовал наблюдателям фонтанчиком воды.

Темиртас распробовал выпечку с ежевикой и кизилом, и начал отдавать предпочтение фруктовым начинкам. Рыбу тут не готовили, если и жарили, то в основном речную, а в мясо и курицу постоянно клали столько зелени — и кинзу, кинзу тоже клали! — что к каждому пирожку и пирогу приходилось заранее относиться с сомнением.

Несмотря на снег, кругом продавали цветы. Темиртас дал себе волю и дарил Дане охапки горько пахнущих астр и мелких хризантем. Букеты — яркие желтые, ослепительно белые, сочные бордовые, кремовые и сиреневые — заполонили номер и холл гостиницы. Горничная завидовала, Дана смеялась, нюхала букеты, ела хурму и виноград, жалуясь, что она растолстела и не влезает в этно-наряды.

Перед отъездом на ферму связной пригнал им машину, которую они якобы купили по объявлению. Крепкий вездеход был не особо комфортным — жесткие сиденья, простецкий салон — зато без проблем преодолевал раскисшую грязь, которую местные лисы и волки называли дорогами.

Они пообещали хозяину гостиницы, что вернутся в Чернотроп на йольские ночи — «в "Гнезде" будет скучно, а городе наверняка найдутся хоть какие-то развлечения» — и отбыли, забив багажник машины и салон продуктами и вещами. Добравшись до фермы, Темиртас выдохнул — он привез с собой ящик замороженной мойвы, а кинзы в обозримых окрестностях не наблюдалось. Ноябрь закончился, зелень, вроде бы, вымерзла, и можно было не опасаться, что в безобидном на вид пирожке, купленном в придорожной забегаловке, таится зеленая опасность.

Он выгрузил мойву в ледник и предложил Дане перекинуться:

— Погуляем? Полару не терпится осмотреть владения, потоптать снежок лапами.

— Через пару часов, — ответила Дана. — Сейчас быстро съезжу к соседям, куплю молоко, сметану, яйца и что еще Хлебодарная пошлет, соберу сплетни, а потом уже перекинемся и пойдем в лес. Медведица тоже хочет погулять. Но сначала надо добыть деревенские продукты. Сметана у соседей на диво хороша.

В ожидании Даны Темиртас разжег и набил дровами печку, побродил по ферме, покормил оголодавших кур, нашел в сарае тощего черно-белого кролика, усадил его в корзину, насыпал сена и нарезал морковки. Кролик быстро наелся, выслушал жалобы на слишком мокрый снег и обилие пряной зелени и сочувственно пошевелил ушами. Полар ворчал, но не тянул тело на себя — Темиртас объяснил ему, что Дана уехала за яйцами.

«Ты же у нее клянчить начнешь, а что она тебе даст?»

Зверь фыркнул и замолчал — задумался о том, сколько яиц привезет Дана и сколько можно будет выпросить сразу.

Машина вернулась часа через полтора.

— Я столько всего привезла! — крикнула Дана, хлопая дверцей. — Сварю харчо! У меня тут и баранина, и домашний томат, и сладкий перец, и, самое главное — петрушка, кинза, зеленый лук и укроп! Представляешь, у наших соседей теплица и всю зиму можно покупать свежую зелень. Радость-то какая!

— Ага, — уныло ответил Темиртас. — Поздравляю. А я завел кролика. Он ручной, живет в корзине. Давай придумаем, как мы его назовем.

Глава 11. Дана. Харчо

— Кролика? Какой расцветки?

— Черно-белый, — ответил Темиртас.

— Это Антошка, — обрадовалась Дана. — Тетя Милослава жаловалась, что внук Мориц потерял ручного кролика. Надо его отвезти — лисенок второй день рыдает. Выгружай продукты, сажай кролика в машину. Поедешь со мной? Они спрашивали, почему я одна, без мужа. Надо учесть, что здешние медведицы и лисицы почти не садятся за руль и не разъезжают в одиночестве. Я сказала, что ты был занят растопкой печки.

— Почти правда. Я протопил. В доме тепло.

— Отлично! Корзинка с яйцами на заднем сиденье. Отнесем в дом, выгрузим, запихнем в нее кролика и доставим Морицу. Согласен?

Видно было, что Темиртасу неохота никуда ехать, но чувство долга возобладало — нельзя позволять соседям сплетничать, подозревая супружеские раздоры.

Продукты он отнес в кухню бережно, яйца переложил в две миски аккуратно, Дане даже делать ничего не пришлось.

— Может быть, сначала перекусим? — предложила она.

— Нет, — отказался Темиртас. — Лучше съездим. Хочу перекинуться.

Дана кивнула, переселила кролика в корзинку вместе с сеном и морковкой, пристроила на заднем сиденье, а сама заняла переднее — Темиртас сел на водительское, как и положено супругу-альфе.

«Неловко получилось с демонстрацией независимости. Надеюсь, немедленное возвращение с Тёмой за рулем оставит у тети Милославы хорошее впечатление. Мы же еще и кролика привезем».

Лисье семейство кролику шумно обрадовалось. Мориц визжал так, что у Даны уши заложило. Тетя Милослава долго причитала, накормила Темиртаса пирогом с сухофруктами и вареной курицей, ее заставила съесть тарелку рассольника — «когда ты еще свой харчо сваришь». Темиртас от рассольника отказался, но тетю Милославу это не смутило.

— Альфы суп не любят, — сообщила она Дане. — Им мясо подавай или выпечку. В маленького еще можно впихнуть, а во взрослого уже никак.

Наградой за возвращение кролика была еще корзинка яиц — отборных, тетя Милослава их на рынок собиралась везти. От денег она отказались наотрез, и попросила отдавать кролика, если он снова к ним вернется.

— Она не в убытке, — сказала Дана Тёме, пока они ехали в «Гнездо». — Я ей за продукты щедро заплатила. Потом привезем ей какой-нибудь подарок из города. Нужно поддерживать хорошие отношения с соседями.

На ферме Темиртас ушел в сарай и превратился. Полар в дом войти не смог — коридоры в «Гнезде» были слишком узкими — и жалобно хрюкал возле порожка, пока Дана не вынесла ему миску яиц. Разбила три десятка под смех медведицы и сказала ей: «Хватит ему, а то чесаться начнет». Та согласилась, и велела Дане перекидываться — пора, мол, размяться.

Она знала, что сможет выйти из спальни — не без труда, протискиваясь, но не оставляя клочья шерсти. Вещи полетели на кровать. Дана потянулась до хруста косточек, упала на бок, превратилась, задевая жалобно затрещавшую мебель. Медведица довольно фыркнула и поспешила на улицу, к полару. Тот немедленно подставил ей перепачканную желтком морду и приветственно заурчал. Медведица вылизала заляпанный нос, отполировала миску, в которой осталось немного яиц, и согласилась прогуляться. Полар пошел в лес, топча тонкую корку снега и сминая кустарники — как бульдозер, прокладывающий трассу.