– Не истери, Катька. Я ж говорю мне понравилось. Ты красивая.

– Сказала, отключись. Иначе возвращаться тебе будет некуда!

– Ладно-ладно, всё злодейка, уговорила. Купайся дальше. А мочалку возьми с левой стороны. Она супер, массажирует как надо, – издевается вредитель.

– Отключись! – цежу сквозь зубы.

Пульс разрывает вены. Я вся в комок сбилась, чтобы он больше не мог меня видеть, обхватила себя за колени и застыла. Сижу.

– Ты отключился?

Тишина.

– Влад, если ты все еще смотришь, я буду считать тебя импотентом и расскажу об этом всем, когда выберусь из твоего чертового дома!

Тишина.

И как вставать теперь, а?

Вхожу в дом и прислушиваюсь. Тишина.

Интересно.

Думал, Катя с порога на меня набросится с воплями о том, что я извращенец, и попытается ликвидировать как самого заклятого врага.

– Катюш?

Прохожу через холл. Со стороны гостиной слышится не громкий шум. Похоже на телевизор.

Захожу в зал и недоуменно застываю.

Катя сидит на диване, на её руках мирно спит Бартоломей. Надо же. Этот неадекватный кот не идёт ни к кому, кроме Юльки и только ей позволяет себя тискать.

Выходит, не только ей, раз рука Кати безнаказанно гуляет по его холке. Когда так делаю я, обычно приходится его зубы из своей плоти вытаскивать.

Нашли значит, друг друга, два диких зверя.

Усмехаюсь и даже чувствую укол разочарования от отсутствия ожидаемой стычки. Или это моя львица затаилась и ждёт, чтобы я подошёл поближе, а потом перегрызет горло?

Бросаю взгляд на увесистый букет, который привёз для неё. В знак, так сказать, примирения.

Девочки же любят цветы, должна оценить.

– Привет, пирожочек.

Бодро подхожу к Кате, но она не реагирует. Даже не смотрит на меня. Продолжает мерно наглаживать Бартоломея, глазами уткнувшись в экран телевизора, словно реклама средства от геморроя ей крайне интересна.

Обиделась…

Присаживаюсь на край дивана и протягиваю букет. Насыщенно красные розы. Мне розовые предлагали, но какой может быть розовый для этой дикой львицы? Ей только красный, только хардкор.

Катя быстро обводит глазами цветы, но вместо радости, не транслирует даже мимолётной улыбки. Хладнокровно тянется ко мне, и я уже думаю, что хочет взять букет, но её рука скользит мимо и обхватывает пульт. Выключает телевизор.

Тааак. Хоть что-то, а то я думал она тут Снежной Королевой решила заделаться. Кладу букет на стол, наблюдая за тем, как Катя откладывает пульт на диван и поворачивает ко мне лицо.

Смотрит.

Впервые за несколько минут смотрит прямо на меня. Валькирия моя. Лицо – непробиваемая стена, но глазища – ух, в них пожар.

Что в ней такого, что мне в голову сразу бьёт, как пробка от шампанского? Смотрю на сжатые губы бантиком и хочется рот распечатать языком. Мелкая, живая такая. Энергия от неё даже в спокойном состоянии прёт мощнейшая.

– Я ухожу, – приземляет меня холодным тоном.

– Куда? – не сразу догоняю я, так как завис на декольте на её футболке.

Только сейчас понимаю, что рубашку мою она сняла и переоделась в свою одежду.

– Домой. После того, что сегодня произошло я не намерена оставаться с тобой в одном доме. Ты – человек, который не уважает моё личное пространство. То в шкаф меня запихнешь и облапаешь, то в ванне за мной наблюдаешь. По-хорошему, я могу обвинить тебя в подглядывании и подать на тебя в полицию. Понимаю, что ты откупишься и моим заявлением воспользуются как стаканчиком для скорлупок от семечек, но должна же у тебя быть совесть.

Сжимаю губы, чтобы не улыбаться. Такая воинственная. Даже сильнее меня заводит. Представляю сколько она эту речь составляла и репетировала, чтобы звучать так уверенно. Почти уверенно, потому что нервные движения пальцев на голове Барто её выдают с головой. Котяра даже недовольно хвостом завертел и ретировался.

– Поехали, – говорю ей, вставая.

Холодная корка на светлых глазах трескается и Катя непонимающе осматривает меня.

– Куда?

– Подвезу тебя.

– Ээээ. Так просто?

Неспешно поднимается с дивана, но взгляда не отводит. Хмурит свои бровки домиком, недоверчиво всматривается.

– А что здесь сложного?

– Ну… ладно.

Мне кажется, или в её голосе сквозит разочарование? Такое же, как и у меня, когда меня не встретили ожидаемой стычкой.

Что, маленькая? Хотела побороться? Побереги силы, они тебе пригодятся.

Не думает же она, что я её так легко отпущу, правда?

Катя берет свой мобильный, сумку, и все ещё недоверчиво косясь на меня, проходит к двери. Походка королевская, осанка гордая, словно королевство свое покидает.

Иду следом и засматриваюсь. Откуда взялась только такая? Я на работе сегодня нормально мыслить не мог и встречи проводить, потому что всё время думал чем она тут занимается у меня.

Представлял, а у самого член колом стоял, стоило вспомнить наше бодрое утро в шкафу.

– Ой, подожди, – спохватывается на пороге и бежит обратно.

Возвращается с букетом. Её за ним даже не видно. Проходит мимо, заметив мой многозначительный взгляд.

– Не пропадать же цветочкам. Красивые, – ведет плечами, а сама незаметно носом в бутон утыкается.

Довольно улыбаюсь. Оценила всё-таки.

Подходим к машине, открываю для Кати дверь и дождавшись, пока она юркнет на пассажирское сиденье, забираю букет, кладу его на заднее, а сам обхожу капот и сажусь сам.

Малышка с интересом осматривает салон и трогает пальцами панель управления.

– Ого. Вот это самолёт.

Польщенно усмехаюсь. Да, моя ласточка из дорогих. Нашпигованная массой новых удобных штук на авто управлении.

– Полетать хочешь? – заламываю бровь и вижу, как Катя оживает.

– Да. Я первый раз в такой сижу.

– Пристегивайся давай. Будет быстро.

Катя быстро спохватившись, тянет ремень безопасности. Мы выезжаем за ворота и как только выезжаем на магистраль, как я за две секунды разгоняюсь до трехста километров в час.

Катю прижимает к креслу головой и спиной, взвизгивает от неожиданности. С секунду испуганно таращится на дорогу, а потом начинает смеяться.

– Боже, я как будто действительно лечу. Класс! – звонкий смех вызывает щекочущие вибрации в груди.

Усмехаюсь, наблюдая за её искренней реакцией. Обычно, девушки когда садятся, делают вид, что привыкли к таким тачкам и делают физиономии кирпичом, чтобы я не дай Бог не заметил их эмоций.

Катя же хохочет и на меня смотрит, как ребёнок, которому дали интересную игрушку.

– У меня в животе щекочет, – кричит она, хотя двигатель работает тихо. – Боже. – хватается за живот и жмурится. А потом тянется ко мне и обхватывает мои пальцы, лежащие на руле, – Хватит! Я умирать не хочу!

Просит со смехом, но я не спешу выполнять просьбу. Слишком мне нравится как она прикасается ко мне. От этого как от удара электричеством простреливает, прямо по пальцам, вдоль по рукам, к грудине, животу и прямиком в пах. Малый тут же реагирует на такой дефибриллятор и подскакивает с готовностью.

Катя сжимает пальцы сильнее, а потом несколько раз требовательно бьет по ним.

– Тормози, говорю! – а когда мы пролетает мимо машины, и она замечает, что делаем это мы не просто быстро, а мимолетно, тут же меняется в лице, – Влад, блин! Ну пожалуйста, езжай медленнее, мне страшно!

После её «Влад» я готов стать послушным котярой и даже холку подставить, чтобы погладила. Не совсем холку, конечно. Младший требует, чтобы это был именно он.

Но скорость сбрасываю.

– С ума сойти, – отбирает свои пальчики, и прикладывает руки к груди, – ты так часто летаешь?

– Конечно, это же машина. Ею надо пользоваться, пока она под тобой.

Катя фыркает и глаза закатывает.

– Ты точно сейчас о машинах?

– В данный момент да. – Смеюсь я. – А ты зачем сегодня дом мой фотографировала?

Малышка напрягается, но тут же ощетинивается, сложив руки на груди.