Хален то и дело поглядывал в сторону аула, поджидая стариков.

Наконец пришли аксакалы. Абдрахман встал и, почтительно поздоровавшись с хаджи Жунусом, усадил его возле себя. Хотя он видел старика Жунуса в первый раз, стал разговаривать с ним, как с давним хорошим знакомым, участливо осведомился о его здоровье, расспросил о семье и хозяйственных делах. Абдрахман многое знал о Жунусе из разговоров с Халеном, слышал о его споре в мечети с Шугулом. В ауле Сагу не раз рассказывали ему о хаджи Жунусе рыбаки. Они относились к старику с большим уважением, считали его самым справедливым и честным человеком. Абдрахман еще тогда решил встретиться со стариком Жунусом, привлечь его на свою сторону и через него еще больше сблизиться с народом. И вот старик сидел рядом с ним, и Абдрахман стал обдумывать, как лучше начать разговор.

– Пусть сопутствует тебе удача, мой дорогой, – сказал хаджи, внимательно посмотрев на Абдрахмана. Он тоже немало слышал о нем от людей и считал его умным и порядочным человеком. – Слышал, разъезжаете по аулам?.. У каждого путника своя цель… От вас – добрые слова, с нашей стороны – внимание и слух…

– Хаджи, – обратился Хален к Жунусу, – этот человек имеет слово к народу. Он привез его в напечатанном виде. Я прочту, а потом поговорим, что к чему, обсудим…

Учитель достал из кармана свернутую вчетверо бумажку, бережно развернул ее и стал читать. Обращение Уральского Совдепа было немногословным. В нем коротко рассказывалось о революции в России, о Советах и о том, как атаманы и генералы напали и разгромили Уральский исполнительный комитет, представлявший советскую власть в области. Пламенные слова обращения присутствующие выслушали с большим вниманием. Несколько раз переспрашивали фамилии тех, кто подписал обращение.

Многие кричали:

– Бакена знаем, кто еще там?..

– Рядом с Бакеном поставил свою подпись Абдрахман Айтиев. Вот он, сидит перед вами! – сказал Хален, только теперь представив Абдрахмана собравшимся.

Абдрахман поклонился.

Кто-то спросил:

– Где сейчас Бакен?

– Бахитжана схватили атаманы и генералы и посадили в тюрьму.

– Ох, радетель наш!..

Призывные слова обращения взволновали джигитов и аксакалов. Словно повеяло на собравшихся освежающим прохладным ветерком – люди приободрились, стали говорить смелее и резче, высказывать все свое наболевшее, задавать вопросы. Абдрахман едва успевал отвечать на них.

Особенно горячо и взволнованно говорил придавленный нуждой бедняк Асан:

– От разных насильников ни днем ни ночью нет покоя, запылили все джайляу. Прискакал вчера ко мне налогосборщик и орет: «Продавай последнюю корову, а если не хватит заплатить, продавай и ружье!..» Если продам корову, чем буду кормить семью? И ружье мне никак нельзя продавать. Будет на них управа или нет?..

Асана поддержал Ареш:

– Мы думали, что новая власть в Кзыл-Уйе будет лучше старой, а вышло – она еще сильнее притесняет нас!

– Нынче уж очень много стало этих налогосборщиков в островерхих малахаях!

– Маймаков или, как там его… рыжего, что на днях приезжал в аул, – завтра снова приедет!.. Гнать его надо!..

– Тихо! – крикнул Кадес. – Пусть скажет наш приехавший из Теке гость! – И, обращаясь к Абдрахману, добавил: – Как нам быть теперь? Признавать или не признавать джамбейтинское начальство?

– Признавать или не признавать – решайте сами, ответил Абдрахман, мысленно радуясь тому, что удалось заинтересовать людей и открыть перед ними правду. – Мне кажется, думать много тут нечего, ответ ясен. Скажите мне, приезжал ли к вам хоть раз ваш хан или кто-нибудь из его приспешников из Кзыл-Уйя, чтобы расспросить вас о ваших нуждах, посоветоваться с вами, что и как сделать, чтобы вам лучше жилось?

– Нет!

– Нет, такого никогда не было!

– Ханское правительство накладывает на вас непосильные налоги и требует, чтобы вы немедленно их уплатили, хотя платить вам нечем, – продолжал Абдрахман. – Оно забирает ваших сыновей охранять свои бесчисленные богатства, а вас превращает в батраков и нищих. Оно не открыло ни одной школы для ваших детей. Разве можно уважать такое правительство?

– Нам самим трудно судить о правительстве, мы люди темные, – увернулся от прямого ответа Кадес. – Пусть хаджи Жунус скажет: куда он, туда и мы…

– Верно, пусть скажет хаджи, – согласился Абдрахман. – Кого-нибудь из вас приглашали на выборы хана? Или там без вас обошлись? И об этом пусть скажет хаджи.

Джигиты смолкли, насторожились. Старики одобрительно закивали головами. Хаким с тревогой поглядывал на отца: «Что он скажет? Старик упрям и самоуверен, никогда ни с кем не посоветуется, говорит и делает только по своему разумению. Как бы не сказал что-нибудь несуразное!..»

Хаджи Жунус, привыкший к тому, что в трудную минуту всегда обращаются за советом к нему, начал степенно:

– Насколько мне известно, дорогой мой, ты когда-то учился вместе с нашим Халеном. А сейчас я услышал, что ты друг всеми уважаемого Бахитжана. У Халена и Бахитжана не могло быть плохих друзей, я не сомневаюсь, что и ты такой же умный и добропорядочный, как они. На твой вопрос я отвечу так: в далекую старину народ возглавляли батыры, позже – бии, а теперь забота о народе перешла к ученым, умным людям. Знания они черпают в больших городах. Я говорю о таких людях, как Бахитжан и ты. Вы написали эту бумажку, которую только что прочел учитель, желая народу добра и счастья. Вы обращаетесь к народу, как к дубу, ища в нем опору. Это правильно. Дуб был всегда прочной опорой для тех, кто выбирал именно это дерево… Отвечу и на твой вопрос. Ханов всегда чествовали, но чествовали по-разному: одни на руках вносили их в белую юрту и сажали на дорогие ковры, другие – поднимали на пики. Три раза после батыра Сырыма наши отцы и деды участвовали в избрании ханов. Они всегда придерживались второго способа. Я – человек старой закалки и придерживаюсь заветов отцов. Я кончил, дорогой мой. Приближается час вечерней молитвы и разговления. Если разрешишь, я пойду…

– Мудрые слова! – воскликнул Абдрахман, с благодарностью глядя на хаджи Жунуса. – Нам не нужна власть султанов и ханов, против которой боролись еще Сырым и Исатай! Хозяевами степи должны быть простые люди, такие, как вы. И это будет. В России уже создано такое правительство, которое заботится о нуждах трудового народа. Только в нашей губернии и на Дону еще свирепствуют царские генералы и атаманы, а вместе с ними и ханы. Может быть, через месяц, может, через два, а то и раньше, к нам придет Красная Армия, созданная из рабочих и крестьян. Ее послал к нам Ленин. Красная Армия поможет нам прогнать ханов и установить советскую власть. Вот об этом я и хотел вам сказать сегодня, чтобы вы поняли, кто ваш враг и кто друг. Скоро придет к нам новая власть, не бойтесь ее, не разбегайтесь, а дружески встречайте и оказывайте ей всяческую поддержку. Не верьте разным сплетням, которые распускают враги, знайте, что только советская власть принесет вам подлинную свободу. Поняли меня?

– Поняли!

– Поняли!

– Ты сделал доброе дело, что рассказал нам об этом!

– Дай аллах тебе здоровья!..

Ночью в юрте учителя собрались Абдрахман, Байес, Асан, Сулеймен и Хаким на тайное совещание. Абдрахман коротко рассказал, что ему поручено создавать в аулах группы сочувствующих большевикам джигитов. Ознакомил с тем, что должны выполнять эти группы – разъяснять народу, что такое советская власть, организовать встречу и помощь Красной Армии. В будущем эти группы должны стать опорой советской власти в аулах. В ауле Сагу такая группа уже организована. Члены группы берут газеты и читают их населению, знакомят с теми событиями, которые происходят в России, отговаривают народ платить налоги ханскому правительству.

– В группу сочувствующих должны войти только сознательные джигиты, – подчеркнуто сказал Абдрахман. – Мне кажется, что все вы четверо, сидящие здесь, вполне достойны быть в этой группе. Я не говорю о Халене, этого человека я знаю. И вы должны стать такими же. Асан и Сулеймен – бедняки, люди сознательные, могут много сделать полезного в нашем деле. Хоть и не учились они нигде, но сердцем понимают нужды народа. Хаким только недавно вернулся из Теке и своими глазами видел, какое беззаконие и зверства творят там белоказаки. Я всем вам четверым верю и возлагаю на вас большие надежды.