Улетайкин Георгий – папа, главный редактор газеты «Вечерний Елизаветинск».

Улетайкина Нелли – мама, домохозяйка.

Бабушка.

Даша – 19 лет, старшая сестра.

Олег (Алик) – 14 лет, средний брат.

Женька – 11 лет, младший брат.

Соседи по лестничной площадке:

Макинтошкины Федор и Майя, владельцы ирландского паба.

Ника – 12 лет.

Патрикий (Пат) – 11 лет.

Аарон Подушкович, Дашин муж.

Алекс Перепрыгинс-Хомячков 4-й – 13 лет

Александр Перепрыгинс-Хомячков 3-й – папа Алекса

Рожденный ползать летать… не хочет.

Сергей Довлатов «Соло на ундервуде»

Юмор – украшение нации…

Пока мы способны шутить,

мы остаемся великим народом!

Сергей Довлатов «Марш одиноких»

Мы летим в Нью-Йорк! Ура! Это будут самые суперские каникулы за всю историю человечества! Потому что я самолетов настоящих ни разу не видел, только по телику, и в аэропорту ни разу в жизни не был!

А начиналось все просто отвратительно. Мне нужно было ходить на занятия для отстающих, вместе с Макинтошками. Математика, французский, история… и училка Единица Лидия Владимировна. Я всерьез подумывал о том, чтобы запереться в шкафу и объявить голодовку. Макинтошки за год довели Единицу до белого каления. Алик сказал, что ее нервная система превратилась в атомную бомбу, а в молодости это был всего лишь кипящий чайник.

Да, Макинтошки доведут кого угодно. Если кто-нибудь думает, что я тупой, раз мне понадобились дополнительные занятия, то взгляните на парочку Макинтошек, более бестолковых в плане учебы свет еще не видывал, кажется, им уже ничто не поможет. Но они почему-то не слишком-то переживают по этому поводу. У них клевые предки. Что бы детишки ни натворили, папаша Макинтошкин упорно твердит, что они настоящие ирландцы до мозга костей, истинные дети своей страны, последние из великих королей. (Кстати, даже фильм такой есть, я видел, по-моему, все ирландцы немного повернутые.)

Каникулы с самого начала не клеились. Папа подхватил насморк и бродил по дому с телефоном в чудовищном настроении, он орал на все, что ему попадалось на глаза. Алик совсем раскис, его бросила подружка, какая-то Юля, но самое смешное, что поэтому он и расстроился, похудел еще больше, чем обычно, и окончательно ушел в себя, замкнулся. Я здорово перепугался за брата и твердо решил: Алика нужно срочно спасать. Но Ника быстро дала мне понять, чтобы я не смел даже лезть в эту заваруху. Она поймала Юльку в школе и сказала ей все, что о ней думает, короче наорала на нее, прижав к стенке. Юлька потом полдня боялась нос высунуть из женского туалета. Ника приходит в ярость, когда кто-нибудь нападает на Алика. После того, как он в прошлом году показал нам привидений и драконов, Ника его просто боготворит. Авторитет моего брата для нее незыблем, как, впрочем, и для меня, конечно, тоже. Ника всегда защищает Алика, правда в большинстве случаев он об этом даже не догадывается.

Но самое ужасное, Дашка куда-то пропала, не опять, а снова. В канун Нового Года она отправилась искать своего заблудшего мужа. С тех пор мы о ней ничего не слышали. Мама несколько раз отправлялась на ее поиски, но возвращалась ни с чем.

Короче, все было плохо, пока не наступил чудесный понедельник. Пришло письмо от Дашки, вернее это была открытка со Статуей Свободы. Дашка писала, что всех нас очень любит и зовет в гости в Нью-Йорк. Она нашла своего мужа, он работает в какой-то большой фирме на Манхэттене. И теперь у них с Дашкой появилась квартира с восхитительным видом на небоскребы. Поэтому они будут ужасно рады, если мы прилетим в гости.

Нью-Йорк! О таком счастье нельзя было и мечтать! Жизнь прекрасна!..

– Что мы будем делать в Нью-Йорке?! – воскликнула мама, с ужасом глядя на папу.

Бабушка заявила, что ноги ее не будет за океаном, в этой огромной безобразной стране, где нет ничего святого. А папа глубоко задумался.

Ох, уж эти взрослые, вечно они все усложняют!

Макинтошки быстро пронюхали, что мы в Нью-Йорк собираемся, и заявились к нам на чай, явно с намерениями. Пока Федор Патрикеевич хлебал чашку за чашкой, Майя Ричардовна щебетала воробушком.

– Вы знаете, у нас ведь вся родня в Америке. Да-а-а, такое несчастье, такое несчастье. Мы никак не смогли выбраться… Ах, нам здесь так хорошо, в России, тут очень мило, не так, конечно, как у нас в Ирландии, ну, вы понимаете… Но все наши родственники теперь живут в Бостоне, если бы вы знали, как это тяжело, мы ужасно по ним скучаем… так далеко, ах, так далеко… Все там… – тут Майя Ричардовна принялась вспоминать всех родственников по именам, если бы Федор Патрикеевич не захлебнулся чаем, она бы никогда не остановилась.

– Только Мишаня живет в Нью-Йорке, – заключила, наконец, Майя Ричардовна. – Ты помнишь Мишаню, дорогой? Ему сейчас наверно лет двадцать пять, кажется, он продает машины, или моет их, не помню, ты не помнишь, Федя? Ну, не важно. Многие уехали уже так давно, что даже не видели Нику и Патиньку, – Майя Ричардовна тяжело вздохнула и принялась перечислять тех родственников, которые, по ее мнению, были лишены великого счастья лицезреть ''милых крошек'' Макинтошек.

Это могло бы продолжаться бесконечно, но Федор Патрикеевич напился чаю и вмешался в разговор:

– Короче, мы с Майей тут подумали и решили отправить наших отпрысков в Бостон к родне. Пусть там знают, что наш славный русско-ирландский род Макинтошей жив, мы себя еще покажем! Мы бы тоже с радостью навестили родственников, да только капиталы пока не позволяют. Ну так вот, раз вы летите в Нью-Йорк, не могли бы по дружбе подбросить наших ребятишек. Передадите их Мише, чтобы с рук в руки, а уж он их в Бостон сам доставит, как миленьких. Ну, договорились?

Макинтошкины-старшие расплылись в улыбке. Мама с опаской покосилась на младших ''лапочек'' Макинтошек, которые тут же состроили ангельские мордочки.

– Они так обрадуются! – завопила счастливая Майя Ричардовна. – Вот увидите! Такое счастье! Не беспокойтесь, у вас не будет проблем. Мы уже все подсчитали, на билеты, на еду, на мелкие расходы. Вы ведь знаете, Ника и Патти, если постараются, могут быть такими милыми и послушными. Я уверена, они не доставят вам особых хлопот.

Макинтошкины изливались в благодарностях до позднего вечера, хотя папа так и не сказал ничего определенного. Понятное дело, против Макинтошек не попрешь, не на тех напали, они всю душу вытянут, но всучат своих отпрысков кому попало.

На следующий день папа вышел из задумчивого ступора, купил билеты, и мы понеслись по магазинам закупаться всяким крутым шмотьем, чтоб, по словам мамы, не позориться перед американцами. Фейспалм!

– Супер экономичный рейс в Нью-Йорк, последние билеты с огромной скидкой, все мили потратил, – объяснял папа с сияющим видом, таская пакеты следом за мамой. – Документы у нас в порядке, один мой старый приятель подсуетился, он мне еще с института задолжал. Так что через месяц будем гулять по Бродвею!..

Вместе с августом наступила невыносимая жара. Алик предположил, что наступило глобальное потепление. Если и дальше так пойдет, то вместо дебрей Нью-Йорка мы будем бродить в африканских джунглях. Все здорово раскисли от жары, стали сами не свои, шатались по дому полуголые с красными мордами. Бабушка целую неделю оплакивала двух старичков, утонувших в фонтане, и каждый час оповещала нас о своем скором отбытии на небеса, установив требование: похоронить ее только в родной деревне.