— Страшный секрет! Только тебе. Виолетте сегодня исполняется…Тс-сс! Она не просто не хочет никого звать, не дай Бог, чтоб узнали! Будем только мы с Полем. Но я подумала… второй кавалер не помешает. Для равновесия!

— Когда?

— Да вместо полдника.

— В кафе?

— Нет, в комнате. Скромнее некуда. Еле пирог купить уговорила! Только не у нее, а у меня. Мои апартаменты удобнее.

Гиацинт с досадой щелкнул пальцами:

— Я без подарка! Тут ерундой не отделаешься, а выбрать некогда…

— Ты сам подарок, — успокоительно похлопала его по руке дочка дипломата. — Гитару захвати!

Он высокомерно прищурился:

— Мадемуазель Маршан, признайтесь, вы всё это давно спланировали?

— Ну что вы, граф! Импровизация! — Поли не удержалась и смехом выдала себя. Они расстались как заговорщики.

Пройти с гитарой в девичье крыло — такой задачки военной стратегии даже лучшим выпускникам на экзамене не давали. Но, когда есть сообщница внутри, это несложно. Гиацинт заранее влез в окно и оставил гитару в комнате Поли, а потом явился с пустыми руками, будто случайно проходил мимо. Вообще-то, граф доставил на вечеринку коробку фруктов в счет полдника, но нёс ее Поль. Он же составил алиби незваному гостю.

— Прости, Виолетта, так получилось, — оправдывался друг детства. — Мы встретились с графом возле столовой, он увидел фрукты и спросил… Не мог же я соврать! Да, я признался, что мы собираемся в узком кругу, у Поли… Ты ведь его не выгонишь?

— Я подумаю, — с видом приносимой в жертву львам древней римлянки, обещала Виола.

— А я тогда подумаю, ловить ли вас на лету, мадемуазель! — пригрозил граф.

— Ах, вы не оставляете мне выбора! — она манерно поднесла ладонь ко лбу, словно собираясь упасть без чувств. — Ладно, идем. Но поклянись, что бы ты ни узнал, не будешь смеяться!

— Пожалуй, это выше моих сил, — усмехнулся Гиацинт. — Но если вы предупредите, когда именно нельзя, я постараюсь.

Предупредить именинница не успела. Граф очень быстро и не от нее узнал, что Виолетте только сегодня исполняется четырнадцать! Торжественный момент, первый день рождения в Париже! Возраст Джульетты! Незваный гость не рассмеялся, а возмутился до глубины души:

— То есть, как, мадемуазель? Вы ДВА МЕСЯЦА нагло обманывали меня? Я свято верил, что танцую с четырнадцатилетней!! Да разве бы иначе я посмел…? Какой позор! О, Боже! Высшее бесчинство и коварство в одном лице! Всё. Ухожу навек. Гуляйте без меня!

Он встал, торжественно поднял бокал и осушил за здоровье обманщицы. И действительно собрался уходить. Его остановила Поли, а Виола дразняще улыбнулась, склонив голову набок:

— Не думала, что вы так суеверны, граф…

— Один — один, — признал он, снова заняв место за круглым столиком. — Был уверен, что ты, если не зимняя, то мартовская.

— Но ты бы знал! — удивленно напомнила Поли. — Вы танцуете с первого марта!

— И кто бы мне сказал? — горько возразил граф. — Я и сейчас-то контрабанда на вашем празднике!

— Как все мужчины в девичьем крыле, если не в холле, а в комнатах, — успокоила Полина. — Ещё раз выпьем за именинницу, которая строго запретила нам делать ей подарки, но… прости, Виолетта, не удержались!

— Вы сговорились? — удивилась она. Брат и сестра Маршаны синхронно кивнули. Виновница торжества перевела испытывающий взгляд на Гиацинта: — Ты знал?

— Не возраст, — уточнил он обвинение. — И очень благодарен твоим верным друзьям. За них и выпьем! Друзья это главное богатство в жизни. Если оно хорошей пробы, человек никогда не пропадет! Дай Бог нашим друзьям здоровья, сил и счастья!

Бокалы зазвенели. Потом звенели струны. Поль подсказывал неаполитанские песенки, Гиацинт знал всё, что пелось в портах Средиземноморья, Поли подпевала, Виолетта одновременно веселилась и грустила, вспоминая дом. Иногда пели хором. Только под вечер Поли попросила то, что собственно и считала своим подарком.

— Гиацинт, спой свою "Красотку"!

"Свою", так говорили все в Оранжерее, хотя песня народная, а не его. Имелось в виду, что песня на провансальском языке.

— Она грустная, — предупредил Гиацинт, не отказываясь.

— Ничего, мы всё равно не понимаем слов. Она красивая!

— Ладно… — Дождавшись, чтобы Виола кивнула, он плавно перебирал струны, набирая силу и запел глубоким голосом старинную балладу о возлюбленной в высоком замке, которую очень строго охраняют. Маршаны (как все в школе), дословно знали только содержание припева:

Виолетта, возможно, понимала больше, включая все обещания обойти стражей и влезть на заветный балкон, чтобы получать уже не воздушные поцелуи. А если дерзкого поклонника за это пронзят стрелой или мечом, сбросив со стен замка, тем лучше! Пусть через тысячу лет, он из адской бездны проберется в райские кущи, потому что там ждет любимая. Очевидно, граф Ориенталь с детства ориентировался на эти подвиги и способность лазить на головокружительной высоте и обходить препятствия, считал обязательной для служения прекрасной даме.

Когда струны затихли, все молчали. Пока Виола не нарушила тишину:

— Не знала, что "Красотка", о которой все говорят, настолько хороша, — она мечтательно улыбнулась, прислушиваясь к эху, оставленному в памяти новой песней. После баллады всегда требовался "антракт". Гиацинт отложил гитару, примериваясь к очередному пирожному и коктейлю:

— Мне сказали, есть работа для трубадура, воспевать прекрасную даму. Обещали хорошо заплатить!

Все посмеялись и снова непринужденно болтали. Доев именинный пирог, вышли гулять в сад. Вечер выдался очень теплым.

— Всё-таки, что за великая тайна из вашего дня рождения? — поймал момент наедине Гиацинт. — Не любите праздники?

— Люблю, но не когда я в центре, — честно ответила Виола. — Если без тостов о дне рождения, я бы праздновала охотно.

— Я тоже, — согласился он. — Не люблю считать годы. Вы скрывали, чтобы вас не дразнили "младшей"? В школе нас постоянно делят: год туда, год сюда, как будто это что-то значит!

— Обидно, — согласилась Виолетта. — Формально я младшая в классе, хотя все одного года. Мы все родились в теплое время: мама и Фиалка июльские, а я…

— …тоже майская, — загадочно сказал он, словно так и не мог поверить.

— Да, как принцессы! — со скромной гордостью подтвердила Виола.

— Нет, как я.

Ее глаза загорелись, вероятно, мозг уже планировал мелкую месть:

— И когда же?

— Не важно. Не успеем отметить.

— Позже пятнадцатого, — сообразила Виолетта с легким разочарованием. Он кивнул.

— А ваш отец? "День маркиза" тоже летом?

— Я с ним не знакома, — с достоинством ответила Виола. — И маркиз, вероятно, считает, что у него только одна наследница.

— Гм… надеюсь, ваша матушка не в курсе?.. Боюсь, она не одобрит нашу дружбу.

— Почему?

— Возможно, у нее зуб на… таких, как я, — он деликатно не назвал национальность.

— Я ничего о вас ей не писала. А сестре — да.

— Это лучше, — (он ответил на удивленный взгляд). — Ваша сестра путешествует по свету, вероятно, в ней есть авантюрная жилка. Надеюсь, мы найдем общий язык.

— Буквально, — хмыкнула Виола с легкой завистью. — Она знает гасконский.

— Ещё лучше.

Четверка гуляла, пока не стемнело, потом разошлась, пожелав имениннице счастливых снов. Гитара осталась ночевать у Поли.

Ещё через неделю, возвращаясь после репетиции в театре, Гиацинт злился на наглецов, задержавших его на углу Вандомской площади, буквально в двух шагах от Тюильри. Насколько те были пьяны, что говорили, граф особенно не вникал. Пока его не задевали руками, не обращал внимания. Потом пришлось-таки остановиться, чтобы расчистить дорогу. После краткого объяснения, нападавшие отползли к ступенькам отеля "Ритц", а Гиацинт поспешил на последнее перед выпускным балом повторение танцев. Но драгоценных минут десять потерял и теперь опаздывал.