Виола скептически хмыкнула, всё ещё думая, что это слишком хорошо звучит для правды. Но неожиданно спросила:

— Вы знаете город, граф?

Он молча, не хвастаясь, утвердительно прикрыл веки.

— Отлично! Мне ведь как раз нужна охрана! В субботу мы с подружкой хотели пройтись по набережной и погулять в районе Нового моста…

— И пройтись к Люксембургскому саду? Хотите навестить кусочек Флоренции среди Парижа?

— Хотелось бы. Но девушкам опасно бродить там без защитников!

О, это уже вызов! Гиацинт затаенно улыбнулся: хочешь перехитрить меня, малышка? Навряд ли.

— Подружка, это Полина Маршан?

— Да…

— А ее отважный братец?

— Он-то и говорит, что Понт-Нёф — самое бандитское место в городе! И чтобы мы даже не думали соваться туда или в Латинский квартал!

— Не самое, — вздохнул граф. — Но из тех, что на виду… пожалуй. Предлагаете похитить вас, укрыть от бдительного взора золотой шпаги, защищать от полчищ головорезов, а когда мы вернемся целыми и невредимыми (дай Бог), что мне выскажет шевалье де Маршан? Решили избавиться от меня руками вашего друга детства? Умно.

— Да я всего лишь проверяю вашу храбрость и надежность! — фыркнула Виолетта. — Зачем мне охрана на один раз?

— Согласен, постоянная работа обходится дешевле, чем разовые услуги. Вы будете хорошей хозяйкой. Повезет же кому-то!

Виола снисходительно покачала головой, намекая искристым взглядом, что никакие комплементы не заморочат ей голову. Свою цель она помнит: проверить ухажера в деле. Гиацинт склонил голову, заверяя мадемуазель в своей преданности. Договорились встретиться завтра в полдень на главной аллее сада, ближе к выходу в город.

Граф проводил свою партнершу по танцам до девчоночьих комнат. В этом крыле общежития он ориентировался как дома, за что получил несколько шпилек от уже входящей во вкус скромницы. На прощанье Виолетта без смущения позволила поцеловать ей руку. На уроках граф делал это постоянно, она уже привыкла к его ироничному поклону: "До следующего танца, мадемуазель!" В этот раз он сказал: "До завтра".

Субботняя прогулка не обошлась без традиционных горячих каштанов, печеных прямо при них на уличной жаровне. Полина Маршан болтала без умолку и заразительно смеялась. Гиацинт с легкостью поддерживал ее веселье. Сестричка Поля совершенно не стеснялась говорить графу "ты" и вести себя как его давняя подружка. Хотя до сегодня их знакомство было весьма поверхностным, и мадемуазель Маршан не выпадало шанса… Но ведь сейчас он выпал! Не упускать же! Она пришла в такой восторг, когда Виола с легкой опаской сообщила, что с ними на прогулку в качестве охранника пойдет ее партнер по танцам. Боялась недовольства подружки. Полина сочла это такой прекрасной новостью, так резво прыгала по комнате, повизгивая, как голодный бурундук, что всерьез озадачила подругу.

Для входа в круг избранных танцоров — "лица школы", Полине чуть-чуть не хватало роста и стройности. Поэтому сколько угодно созерцать графа на занятиях она не могла. А тут — прогулка! В тесном кругу! По Новому мосту! Ну что сказать: неделя удалась!

Первое, что она выдала: "Зовите меня Поли, лучше на "ты". Гиацинт не возражал и позволил обеим спутницам то же самое. Но сразу согласилась только Поли.

Без приключений они перешли мост, вблизи полюбовались Нотр-Дамом, снаружи и внутри. Девочки настороженно поглядывали на бандитского вида нищих, с удобством расположившихся на паперти. Казалось, что ступени древнего собора для них — королевский трон, и каждый занимает место согласно тайной иерархии.

У ворот Люксембургского сада Гиацинт предложил спутницам говорить по-итальянски.

— Если мы вступаем во владения Медичи, это уместно! Мадемуазель Одората, не откажите в любезности дать нам урок. Я давно хотел сравнить сардинский говор и сицилийский диалект с неаполитанским. Я их почти не различаю!

— Мне тоже не помешает практика, — подзадорила подружка Виолетту: — Что скажешь?

— Коминчамо, — кивнула та. Дословно это означало "начинаем". А по смыслу: "Поехали!"

Они несколько часов гуляли по саду, отыскивая всё более живописные уголки с фонтанчиками, полускрытые густой зеленью, в надежде, что там нет целующихся студентов. Но найти совершенно уединенный уголок так и не удалось.

Виола очень веселилась, слушая экскурсию Гиацинта на совершенно "народном" итальянском, который граф, естественно, учил в порту, а не в библиотеках. Хотя, он кое-что читал из итальянской классики в оригинале, свободный лексикон у него далеко не светский. Зная это, он ещё и нарочно описывал архитектуру и статуи в простецкой манере неотесанного парня, уже пожившего в столице, всё знающего, который водит по достопримечательностям подружек из деревни. Поли покатывалась со смеху, в основном, выражая восхищение "деревенскими" фразочками, Виолетта глубокомысленно задавала вопросы, и ему приходилось на ходу описывать всё, что видит. На уроках светской речи их учили непринужденно поддерживать беседу на любую тему и с легкостью жонглировать мнениями и фактами. Но такого веселого урока, тем более на другом языке, они раньше не знали. Звучало это примерно так:

— Вот здеся, значится, кады мужика ейного пришили, Генриха за номером Четыре, так Мари (она-то ещё молодая, была, видная, в самом соку) сюды перебралася, в новый дворец, где ей вдоветь сподручнее, чем в Лувре — там-то всё на виду! Эти палаты хахаль ейный, Соломон, построил. Ни копейки не взял, из чистой симпатии. Шоб, значит, в аккурат, как во Флоренции, где она сызмальства коров пасла, покамест в королевы не вышла!

— Лопни мои глаза, а ведь похоже! — всплескивала руками Поли, давясь от смеха. — Ей-ей, чисто у нас, в деревне! Виолетта, скажи!

— Если раскинуть мозгами хорошенько… Примерно, как корова на собаку! — с полной серьезностью кивала Виола. — Только чёй-то здесь энта тетка каменная делает, ась?

— То ж королева! — удивлялся их неграмотности Гиацинт.

— Та самая?! — ахала Поли.

— Не, девки, энта, кажить, не та. Да мало ли их тут наворотили! — отмахивался граф. — Гляньте, в кустах чёй-то белеется. Небось, фонтан! Идем поближе?

Нагулявшись по саду, тройка и за воротами продолжала говорить на итальянском, уже обычном, без просторечий в каждом слове. После такой разминки, это казалось слишком легким. По реке плыли баржи, по небу бежали весенние облачка, не закрывая солнца.

На обратном пути через мост с паперти Нотр-Дама к ним под ноги кинулся особенно нахальный нищий, умоляя "добрых господ" о самой мелкой монетке. Повторил просьбу на ломанном итальянском, но и без слов гримасничал достаточно красноречиво.

— Чёрт возьми, девочки, нас приняли за туристов! — с резким южным акцентом весело воскликнул Гиацинт. — Кыш! Не приставай к дамам! — вполголоса он добавил что-то на уличном жаргоне. Нищий вытаращился на юного вельможу и отпрянул от него так, словно не признал собственного короля попрошаек или, по меньшей мере, шефа полиции. Все трое "не туристов" отлично слышали, как попрошайка недовольно сплюнул за их спинами: "Проклятый гасконец!"

Хотя Поли недвусмысленно сжала его локоть и потянула прочь, Гиацинт обернулся.

— Вот это ближе к истине, — дружелюбно заметил граф, совсем без акцента. — Чем же тебе так не угодила моя родина? Наверно, жадностью? — на секунду отпустив руку Виолы, он достал из кармана камзола золотой и небрежным щелчком бросил нищему: — А ну-ка извинись!

— Простите, монсеньор! — попрошайка рассыпался в восхвалении его личной и всей южной щедрости в лицо прохожим, а за спиной ворчливый эпитет сменился на "чокнутые". Юная тройка слышала и смеялась, проходя мимо величественного собора. Чайки над Сеной дружно подзадоривали их веселыми криками.

— Транжира и задавака! — смеялась Поли. — Ты каждое утро находишь под подушкой пять золотых, чтобы так швыряться?