— Понятно, что для действительно амбициозных масштабов — и я приветствую эти амбиции — к которым вы хотите приступить, необходимо иметь возможность вторгаться на рынок напитков: в первую очередь бутилированная вода и газированные напитки, но также и вино, пиво, крепкие спиртные напитки, и так далее, в зависимости от устоявшегося у вас потребления. Я был в прошлом месяце в Вашингтоне, так представьте себе, вы нас, американцев, ни в чем не убедите без глотка колы!

Он картинно смеется. Зелинджер разгорячился. Его лоб слегка поблескивает < легкие бисеринки пота. Отворяется центральная дверь, впускает официантов, на двадцать секунд устанавливается тишина. Время 11:30. Подносы с закусками/коктейлями. Шесть передвижных столов > синие скатерти. Трое вошедших работников <> удаляются под присмотром [длительный личный досмотр] охранников. Дверь снова заперта > Сессия возобновляется.

За свой микрофон берется японец из научной группы, на бейдже — «Сед Шибуя»:

— Есть ли у вас примеры влагообработки религиозных групп?

— Мы много работали в хаммамах^{4}, используя водяной пар. Этот инфузионный агент-переносчик очень эффективен при многократном воздействии…

Внезапная тишина. Слова требует премьер.

— Г-н Зелинджер, направление работ, о которых мы хотели бы попросить вас, если аудит наших научных служб подтвердит ваши протоколы, — это вдохнуть жизнь в идею заговора. Не вдаваясь в подробности нашей стратегии внешних сношений, отметим, что по отношению к нам сильно развит — и весьма мешает нам — конспирологический рефлекс. Все, что исходит от нас, попадает под подозрение в манипуляции. Мы принимаем цену за нашу мощь и платим ее. Но мы хотели бы смягчить этот образ, усилить в глазах мира свою «ранимость», дав почву для подозрений, что самим Израилем манипулируют, что он сам является жертвой внешнего, им не управляемого, заговора.

— Вы хотели бы возвратить себе этот бесценный — из-за прилива сочувствий — статус жертвы?

Зелинджер дерзит. Зал напрягается. Восемь человек просят бутылки с водой, четверо — кофе, двое — черного чая, и шесть человек — апельсинового сока. Я фиксирую, кто что пьет. Агенты Шабака не взяли ничего. В очередной раз. Зелинджер продолжает. Безмятежно.

— У нас есть подразделение, специализирующееся на конспирологических сочинениях. Сценаристы, режиссеры, писатели, рассказчики, антропологи и мифологи. Плюс психо-спецы. Как вы знаете, теории заговора зависят от потребности в убежденности. На параноидальной почве — такой, как израильское общество, — это отличный выбор. Мы работаем с последовательными партиями частичной и фрагментированной информации из источников, которые считаются достоверными, но с ореолом таинственности, этим поощряя эффекты вирусности. Воспоминания, закодированные в физических сетях — через воду, наши мифологи дублируют «свидетельствами», оставленными в цифровых сетях, и изготавливают ВЭМы — воспоминания с миметическими эффектами, которые быстро распространятся. Затем мы даем им несколько недель на внедрение, чтобы увидеть, в каком направлении развивается вымысел, и сопровождаем его. Этот прием позволяет избежать риска отказа, поскольку он опирается на ожидания аудитории и ее собственные повествовательные импульсы. Заговор великолепно порождает романтические истории, очень похожие на триллер по своему течению к постепенному раскрытию. После инкубационного периода наше подразделение берет на себя управление, направляя ход повествования, рассыпая тут и там подсказки, создавая повороты, сюжетные точки, кульминационные моменты, ложные выводы и тому подобное.

— Да вы режиссируете народную фантазию…

— Мы скорее готовим сценарий, но на основе того, что появится из сети самопроизвольно. Теория заговора не ломится силой. Она подстраивается.

— Вы полагаетесь на психологов?

— В том смысле, что мы в полной мере эксплуатируем психологию заговора, — да. Возьмем иллюзии, порождаемые сериями: ошибочное восприятие совпадений в случайных данных; отрицание диссонанса: переосмысление и устранение фактов, противоречащих теории; эффект фокуса, когда факты преувеличиваются в соответствии с теорией, и тому подобное. Или вера в то, что всегда назначается виновный стрелочник, вера в намеренную предвзятость, гиперассимиляция фактов…

— Что бы вы предложили нам, чтобы нашу политику колонизации палестинских территорий можно было обосновать заговором против нас?

Комната для инъекций — 88-й этаж > Фрагмент воспоминаний Аргуса Луманна

— Итак, Аргус? Транскрипция Авы достоверна?

— Чуть грязновата вначале, но семантически очень верна. Вы стираете ей все окончание встречи. Ясно, что она почувствовала манипуляции Зелинджера через напитки, поданные к фуршету. Аве следует сохранить определенную политическую девственность. Она молода. Не испортить бы ее слишком ранним цинизмом…

Блок секвенирования памяти — 72 этаж > Пиратская смартфонная запись

— Мы сократили ход встречи и кое-что переставили, чтобы задать ее сценаристам без конфиденциальных эпизодов.

— И без дикой реплики Шабака насчет «зачистки крыс» в Газе. Художникам, чтобы хорошо работать, надо хоть чуток любить клиентов…

Совет директоров — 54 этаж > Потолочный звуковой датчик

— Для Зелинджера самое подходящее решение — виски. Он хранит свой «Макаллан» в сейфе, код у нас есть. Достаточно будет поставить временные метки, чтобы подработать его воспоминания о встрече. К Израилю, как клиенту, катарцы настроены предельно чувствительно. Нельзя рисковать вероятностью пропажи слюны или мочи Зелинджера, здесь процесс телесных выделений не обезопасить. Лучше изменить воспоминания в источнике. То же касается Аргуса и Авы.

Группа сценаризации — 36 этаж > «Умные» часы

— И что Шабак в итоге выбрал?

— Сценарий Сары, «в верхушку Израиля просочились русские».

— Какая чушь…

— Не такая уж и чушь. Русские — это 18 % страны, активные поселенцы, Путин и империя, ФСБ, их неоднозначное отношение к палестинцам — смысл в этом есть. Со стороны сектора Газы насыщаем водонапорные башни теплыми воспоминаниями о русских поселенцах, взаимопомощи, дружбе. На стороне Израиля в ход идут газированные напитки: изнасилование еврейской девочки-подростка москвичом и поставка оружия палестинцам через российскую колонию. Территория небольшая, должно получиться эффективно. Еще им продают цифровой пакет с изображениями пиратских дронов, утечками из кнессета и прочим. Короче говоря — всякого коварного, тревожащего, «пролезли-в-сам-Израиль», — хватит на полную кофеварку. Очень дорого, но что мне нравится, все согласовали. Вот это в них хорошо.

— И как они согласились заплатить такие деньги?

— В день презентации кофе обогатили воспоминаниями о переговорах по контракту с ХАМАС^{5}. Премьер «почувствовал», что мы уже написали для них сценарий. Так что он выложился как мог.

— Но палестинцы, им-то что продали?

— Норберт! Только не ты! Ты что пил на семинаре?

— Немного пива. Должны были зарядить кока-колу, нет?

— В последний момент переиграли, потому что коку пьет Кларисса…

— То есть палестинцам ничего не продаем?

— Ты шутишь? Им нечем заплатить за психоуслуги такого размаха! У них даже нет собственного дата-центра! Ты представляешь, какая нищета?

— Все-таки отличная работа — быть поганцем, а?

— Это у тебя работа — быть поганцем. А я — я всего-навсего рассказываю истории …

«Бурдж-Халифа» — сверхвысотный небоскрёб высотой 828 метров в Дубае, самое высокое и самое многоэтажное здание, самое высокое сооружение, единственный 828-метровый и 163-этажный небоскрёб в мире. — Прим. пер.