Ханна опустила голову.

— У меня было их двое до Тёмы. Оба ушли… Но не сразу. Выяснилось, что подолгу мне изменяли. Да и недовольны всегда были. Ты понимаешь…

Ляля знала, что парни Ханны были из высочайшего общества. У всех семьи с чистейшими родословными, круг знакомых — почти что жители горы Олимп, внешность — небесные ангелы. Один стал судьей, другой — руководителем крупной корпорации.

Артём, хотя ни разу не показал этого Ханне, был готов биться головой о косяк, когда она запросто показывала ему на них по телевизору и рассказывала, что они встречались. Будто бы не понимала, что речь-то идет не о встречах для игры в кубики. Она и не представляла, насколько его ранит. А Ляля не могла ей об этом даже намекнуть.

— Послушай… это фрустрация какая-то… — Ляльке показалось, что из ноздрей сейчас пойдет пар. — С Артёмом-то не так было? Он же тебе ничего в этом роде не предъявлял?

— Нет… — голос Ханны потеплел. — Он всегда такой внимательный. Говорил, что я красивая… Что любит меня…

По легкому румянцу на ее щеках Ляле сделалось все ясно. Артём умел обращаться с женщинами намного лучше, чем ее предыдущие несравненные в своем самомнении «олимпийцы».

— Вот видишь, — молвила Лейла.

— А тебе он что-то сказал?..

— Ты же знаешь…

— Китайская стена, — вздохнула Ханна. Она отпила остывшего чаю.

— Я знаю, что Дина делала его несчастным каждый Божий день. Он говорил об этом постоянно. А с тобой он счастлив.

— Видимо, недостаточно…

— Девочки, простите меня, — в кухню снова вошел Бьорн. — Привет еще раз, Ханна. Извини, что я в таком виде. Голова трещала. Я становлюсь невыносим, когда болен.

— Ничего. Если бы не это, я бы начала думать, что ты идеален, — улыбнулась Ханна.

— Теперь уже я начинаю ревновать, — пробормотала Ляля, глядя, как муж наливает стакан воды.

— Артём звонил, но я отклонил вызов, — поглядел он.

— Так перезвони ему, если хочешь. Но нас не отвлекай, пожалуйста, — попросила Ляля.

Когда Бьорн покинул помещение, Ханна продолжила.

— Ты же знаешь, как это бывает… Не сдержался и все.

— Тебе неизвестно наверняка, было ли что у них, — возразила Ляля. — Ты должна спросить у Артёма напрямую. Таких, как Дина эта, я видела. Маньячка еще та. Будет рисоваться перед тобой: мол, посмотри, какая я классная. А ты, Ханся, совсем другая. Ты юная, прекрасная и неиспорченная. Мужчины о таких грезят. Но ты этим не будешь кичиться и пользоваться, просто будешь рядом. И Артём тебя любит.

— Может быть… Но… не знаю… — Ханна трепетно вздохнула. — Я не рассказывала тебе. У нас была сильная размолвка месяц назад. Он хотел, чтобы я родила ребенка. А я сказала, что нужно подождать. Понимаешь, с этой лабораторией у меня сил никаких не остается.

По непроницаемому лицу Ляли Ханне не удалось ничего прочитать. Она бы не созналась, что Суслик звонил ей тогда в растрепанных чувствах и долго плакался в жилетку. Ляльке едва удалось привести его в себя.

— Я тогда подумала, что он, наверное, не ценит ничего, что я делаю. Как будто это мне только нужно, а не его это мечта…

— Ты же знаешь, что это не так. Он очень тебя ценит и все время твердит, что без тебя ничего бы не вышло.

— Это правда. Но он меня так обидел… А когда я про Дину узнала… Так вообще…

— Понимаю, я бы Бьорну башку оторвала за подобное. А с детьми — ты же ему не совсем отказала. С лабораторией устаканится и вперед.

— Это не единственное, чего я опасаюсь при беременности, — проговорила Ханна. — И ты меня должна понять.

— Осложнений из-за отравления?

Ханна горько кивнула.

— Ты все преодолела. Но мне все равно бывает очень страшно. Ведь на эту тему нет никаких надлежащих исследований. Если бы мы начали заниматься ей сами, тогда бы я родила со спокойным сердцем. Прости… Прости меня, Ляля. У тебя — то уже есть здоровый ребенок.

— Ольга здорова, слава Богу. Но ты права: это не научные данные. С другой стороны, сколько лет они займут?..

— Лет пять-семь, если повезет. Не так долго.

— Но и не так мало.

Ханна расстроилась еще сильнее.

— И ты меня осуждаешь.

— Нет, Ханся. Ты моя подруга. Ты — возлюбленная моего друга. Я ни за что тебя не стану осуждать.

Бьорн тем временем включился в процесс, набрав Артёма. Тот не ответил, и тогда IT-шник энергично набрал текстовое сообщение.

«Тёма, привет! Ты тоже на пути в нашу обитель? Кстати, порошок отменный. Боже тебя благослови и всю братию химиков. Голова моя кланяется низко».

Артём не замедлил перезвонить:

— Привет. Рад, что полегчало. Почему-то все считают, что эти штуки только от простуды. Но не злоупотребляй и сходи все-таки к врачу.

— Ладно. Выберу время.

— Сейчас билет оплатил, сажусь в поезд. Прости, что беспокоим…

— Ерунда! Что у вас стряслось-то?

— Если б я знал. Ханна перестала со мной разговаривать. Я места себе не нахожу. Ты знаешь что-нибудь?

— Лялька проговорилась: она думает, что ты ей изменил.

— Я этого не делал!.. — горячо ответил Артём, но нотки вины в его голосе все же проскользнули, и Бьорн их уловил.

— Ну-ка, колись, почему Ханна так на тебя взъерепенилась.

— Изменить Хансе — это же надо психом быть!.. Просто на испытания пришла моя бывшая!.. Ханна, видимо, об этом узнала.

— О… Ты же послал ее в дальние страны?

— Нет.

— Чувак! Ты принял ее в программу?.. А Ханне ничего не сказал?..

— Ну…

— Ты что, первый день живешь?! С женщинами такое не прокатывает! Даже если ты бывшую пальцем не трогал, такого наслушаешься… И сколько это продолжается? Два месяца?.. Да, ты сильно облажался. Лялька бы мне башку оторвала. Она симпатичная хоть?.. — Бьорн узрел ссылку на фото из Сети. — Ханна лучше в двести раз. И она к тебе ласты начала клеить?

Артём вздохнул. Он так и знал, что Ханна что-то заподозрила, когда он вечером опоздал с работы, да еще и был сам не свой. Надо было сразу же ей объяснить. Но он побоялся.

Два месяца назад Артём скользил по лаборатории в белом халате и с планшетом — отныне он перечитывал все медицинские карты сам — и приблизился к очередному добровольцу, записавшемуся на исследования. Поднял глаза и остолбенел. Перед ним была Дина.

— Как ты сюда попала?..

Ее версия заключалась в том, что она хочет сделать что-то значимое. Она осознала, что нельзя жить просто для себя. Она восхищается тем, что он создал, особенно после этого ужасного судебного процесса, за которым она так внимательно следила.

— Я сто раз пожалел, что принял ее в программу. Она совсем не изменилась. Постоянно опаздывала, путала время приема, я все время боялся, что она еще и выпьет в день введения препарата. И вот мое терпение лопнуло. Я начал ей выговаривать. Сказал, что к нам телевидение должно прийти и оплошности недопустимы. А она вдруг разревелась и ответила, что до сих пор меня любит…

— А ты?..

Дина произносила такие горячие слова, каких он раньше никогда от нее не слышал. Она готова на все, чтобы вернуть его. Ведь он — ее судьба и половинка, она должна была понять это раньше. Он должен, он просто обязан простить ее и дать ей еще один шанс. Она выйдет за него и родит ему детей, она будет каждый день делать его счастливым, если он только простит ее.

— Я сказал, что личные отношения между нами невозможны.

— А про Ханну?..

— Мы с Хансей условились, что не будем выставлять напоказ нашу личную жизнь…

— Какой уж тут показ…

— Да, я понимаю!.. Теперь понимаю. Видимо, она Ханне что-то болтнула, не знаю что…

— Ничего. Ничего непоправимого не произошло. Извиняться придется долго, но Ханся тебя простит. Только избавься от этой Дины под любым предлогом.

В то время Лейла на кухне с жаром напутствовала подругу.

— Ты — богиня, Ханся. Такое, как тебе, единицам дается. Для Артёма ты — вершина всего. И не смей себя сравнивать ни с какими непонятными девицами. А если одна из них к нему хотя бы подойдет, метни в нее молнию или врежь в бубен…