Рассвет медленно наступал. Однако действие микстуры никак не могло прекратиться. Вихрь снова стал маяться с этим делом, а потому просил своего наставника сражаться. Дракалес, опасаясь, как бы мечник не пристрастился к битвам, отказывался от этой затеи, хотя и сам был не против того, чтобы сразиться с ним. Такой могущественный противник был ему в удовольствие. С ним он готов был сражаться всю вечность. Но здравомыслие удерживало бога войны от того, чтобы испортить своего ученика. Вихрь же пытался сдерживать себя. Но с каждым мгновением это делалось невыносимо, так что он испытывал своего рода мучения. Индур наблюдал за ним и делал записи. Когда уже город пробудился, и по улицам осторожно начали ходить горожане, алхимик дал Вихрю другое зелье. Оно было красным, но прозрачным. Воитель испил его и стал чувствовать, как его состояние возвращается к обычному. Сердце успокаивается, поток крови делается таким же неощутимым, каким он был и всегда, жажда сражений улетучивается, сознание сужается. А потом он так вовсе захотел спать. Алхимик сказал: «Всё верно, организму нужно восстановиться после такого потрясения. Поэтому желаю вам хорошенько выспа…» Но Вихрь уже уснул. Дракалес обратился к экспериментатору: «Я не признаю никакой магии, однако твои воды свершают великие дела. Мощь Вихря значительно возросла. Он почти что уподобился мне. И это было отрадно. Стало быть, после того как ты сделаешь это зелье завершённым, вы сможете вести войны и без моей поддержки» «Всё так, — в голосе алхимика звучало всё то же безразличие, свойственное этому человека, однако в душе он трепетал от того, что с ним разговаривает сам бог войны, — Однако до этого дня ещё очень много времени. Я буду наблюдать за ним ещё какой-то период. И, если он согласен продолжать эксперименты, мы будем продолжать, чтобы понять, как долго длится эффект. А ещё мы постараемся уменьшить силу. Мне бы не хотелось, чтобы после победы воины продолжали хотеть сражаться и, в конце концов, передрались между собой. Работы ещё очень много. Поэтому я хотел бы попросить вас двоих никому не рассказывать об этом. Мне нужна полная сосредоточенность на моём деле» Дракалес и Золина дали обещание не делать даже и намёков на этот эксперимент.

Потянулось веретено дней. Адин и воинство его хорошо обжились в этом городе. Неусыпный дозор непрестанно всматривался в даль и вслушивался в ночную тишь, стремясь не пропустить приближение противника, ведь нельзя было доподлинно сказать, успел ли кто-нибудь спастись в этой осаде, чтобы доложить Гамиону о том, что Ва́льдэр пал. Местные жители медленно и верно привыкали к захватчикам. Жизнь постепенно приходила в обычное состояние. Открывались торговые лавки и таверны, люди начинали чувствовать себя увереннее, на улицах стали появляться дети. И Дракалес вспомнил тот самый день, когда он только делал первые шаги по этому миру. Ведь стоит только местным жителям увидеть исполина в багровых доспехах, как они тут же останавливались и принялись разглядывать его, но держались подальше. А некоторые дети не боялись даже приближаться к нему. С одной стороны им было страшно видеть грозного великана, с другой — приветливое лицо его очаровательной спутницы показывало, что в нём нет никакой опасности. Они с Золиной проходили по этому городу и осматривали его. Ваурд непрестанно указывал на какие-то детали строений и спрашивал её, что она думает по этому поводу. Девушка, конечно же, понимала, что наставник испытывает её военное мышление, а потому говорила то, что она видела. Где-то критиковала, где-то нахваливала. И вот, во время очередного такого обсуждения архитектуры к ним подошёл один из воителей. Он сообщил, что Адин желает видеть их обоих у себя в ратуше. И они послушались.

Помещение было просторным и светлым. Дракалесу оно очень сильно напоминало кабинет вирана, только размером было в несколько раз больше. На длинном столе была расстелена карта земель западных, Адин, Асаид и ещё несколько человек из местных жителей склонялись над ней. Когда вошёл ваурд, уже никто не мог слушать того, что говорил виран. Поняв это, управитель решил приостановить обсуждение и стал представлять всем Дракалеса и Золину, а после назвал имена троих мужчин и одной женщины, которые были облачены в кожаные доспехи и с нескрываемым изумлением буквально таращились на воителя Атрака. Дракалес ничего не отвечал, а только осмотрел каждого. После чего перевёл свои оранжевые зрачки на Асаида и сказал: «Ты давно не тренировался. Твои силы истаивают» Юноше нечего было сказать, он лишь опустил взгляд, потому что это было в самом деле так. Он — сын кузнеца. А потому привык получать внимание со стороны. На этой войне он хорошо проявил себя, а потому все воители искали возможности пообщаться с ним. И всё свободное время он проводил не в тренировках, а среди простых воителей, трапезничая с ними, травя анекдоты и обсуждая женщин. Адин сказал: «Я погляжу, вы давно не виделись. Как же я рад, что смог это устроить. Но сейчас не об этом, — виран ткнул пальцем на карту, — Мы здесь. Вальдэр, — проведя этим же пальцем по бумаге, он указал на другой город, — А здесь — Седалум, — не убирая свой палец от столицы, он приложил указательный палец другой руки обратно к тому городу, в котором они находятся сейчас, — Ты представляешь, сколько нам ещё пробираться по этим землям? Да эту войну сможет закончить только мой потомок, если даже не потомок моего потомка» Он в упор поглядел в глаза Дракалеса, а затем продолжил: «Поэтому я разработал план. Зачем мы будем тратить силы на то, чтобы сначала дойти до Гамиона, а потом на то, чтобы прорвать оборону столицы? Пусть он сам придёт к нам. Мы выступим против него в честном поединке и сразимся с ним. И здесь нам помогут они» Он указал на мужчин и женщину, которые продолжали с изумлением взирать на чернокожего громилу, а после рассказал, как именно эти четверо выманят вирана из его стольного города. Это был странствующие пилигримы, которые скитаются по миру в поисках приключений. Во время осады они потчевались в одной из местных таверн. А теперь Адин хочет использовать их, чтобы они пришли в Седалум и попросили у алчного вирана воинство, чтобы он помог им добыть магический артефакт, который будет находиться в обусловленном месте и охраняться. Адин и эти пилигримы выказывали полную уверенность в том, что это сработает. Дракалес попросил привести аргументы в пользу этого плана. И управитель показал, что воспользовался вторым преимуществом над алчностью — знанием личности. То, что должны были сделать незримые соглядатаи, пришлось сделать вирану.

Копая глубокие шахты и добывая полезные ископаемые, шахтёры изредка откапывают различные предметы, оставшиеся тут от тех, кто раньше проживал в этом мире. Чаще всего это были какие-то безделушки, предметы быта. Однако изредка попадаются экземпляры вооружения, которыми пользовались былые народы. И вот стали ходить легенды о том, что кто-то, врываясь в глубины собственных шахт сумел отыскать магический предмет, который наделял того, кто обладает им, какими-то невозможными способностями. Конечно, это был всего лишь слух, однако он лёг в основу культуры Западного государства. Это породило множество легенд и сказаний, которые на самом деле не происходили. Скорее всего, это всё было сделано для того, чтобы отвести взоры всех от пришествия Датарола в южные земли на своё наследие. Но это продолжает жить до сих пор. Именно поэтому тут можно повстречать кого-то на подобии этих пилигримов, которые скитаются в поисках магических артефактов. И вот именно поэтому эти четверо с таким изумлением взирают на живую легенду Южного государства. Так что у этой идеи было ещё какое основание. Гамион, свято верящий в то, что их недра содержат не только полезные ископаемые, но и магические артефакты, а также подгоняемый алчностью, обязательно пустится на поиски этого артефакта. А если ещё приправить всё это тем, что южане пришли по этой же причине, то это может означать, что он обязательно ринется в указанное место и угодит в ловушку.

Выслушав всё это, Дракалес обратился к Золине: «Скажи ему обо всём, что ты заметила» Взоры всех были тут же устремлены на неё. Однако девушка не смутилась и не растерялась. Наоборот, это придало ей стимула, ведь она не хотела, чтобы Адин потерпел поражение в этом деле, а потому заговорила: «Да, у меня есть некоторые замечания. Возьмём вас четверых. Всё это время вы были подвержены алчности правителя Западного государства, однако теперь исцелены от его влияния. А вам не приходило в голову, что, пока вы будете пробираться к нему, эта зараза снова прилипнет к вам?» Отвечать взялся Адин: «Мы предусмотрели это. Пусть Дракалес благословит их, как он благословил нас во время осады, и дух войны направляет их, не позволяя алчности завладеть ими» Заговорил Дракалес: «Ты правильно подметил. Дух войны. Это не дух здравомыслия, не дух спокойствия и собранности. Это дух войны. Он будет побуждать их сражаться. А потому, если эти четверо пустятся по миру, будучи под воздействием моей силы, они, скорее, будут осаждать Седалум, чем придут с миром и будут говорить с Гамионом» Адин гневно стукнул по столу кулаком, показывая, что внутри него всё ещё пылал пожар ненависти. Но он тут же успокоился и сказал: «Надо же, так тщательно всё планировать, чтобы на первому же изъяне всё покатилось кувырком!» Дракалес отвечал ему: «Не торопись хоронить эту идею. Вспомни про Индура. Быть может, у него есть какое-нибудь варево, что воспрепятствует распространению алчности» В глазах вирана блеснула надежда: «Где ж ты раньше-то был?» После этого он подозвал одного из воителей, что стояли у дверей, и велел ему призвать в ратушу алхимика. Тот поспешил исполнить повеление владыки. Пока воитель искал зельевара, они обсудили ещё некоторые вопросы, которые возникли у Золины. Она уподобилась Дракалесу, когда он испытывал её тактическое мышление, и принялась задавать вопросы, которые начинались со слов «А что если…». Таким образом Адин уточнял детали собственного плана в первую очередь для себя самого и утверждался в этом направлении. Дракалес поддерживал его, ведь виран запомнил, что против алчности не действенны тактика, но мастерство владения оружием и знании личности будут достаточно эффективны. И вот, зная о тяге к магическим артефактам, он построил план. Четверо пилигримов придут в столицу и скажут, что обнаружили магический артефакт. Они попробовали добыть его самостоятельно, однако его охраняют стражи. А потому решили рассказать об этом вирану. Понятно, что управитель пожелает забрать его себе, чтобы укрепить собственную власть. Но они хотя бы получат вознаграждение за то, что вообще обнаружили его. А, когда Гамион придёт на обусловленное место и увидит там воинство Адина, поймёт, что южане пришли сюда за тем же самым. Но это уже так, дополнение. Ведь после того, как западный виран окажется на месте, ничего не будет иметь значение. Дракалес победит его и заберёт остатки духа алчности. Победа в Западной стране будет одержана.