Минуло множество времени, которое провели гости в моих чертогах. Для Золины также стал приятен дух покоя. Находясь вдали от человечьей суеты, она прониклась величием тьмы и смерти, и дух зора стал ей роднее с тех пор. Однако вспомнили они, что Адин и двое учеников его дожидаются снаружи, и вести, которые двое бесстрашных воителей вызнали у меня, также важны для них, потому ваурд и ученица его стали покидать мой мир. И с тёмными благословлениями я отпустил их восвояси…
Наступил вечер. Там, где граница тьмы и зора отступала, лагерем расположились виран и его телохранители, ведь воителям славным пришлось отбиваться от семерых бандитов, которые были потревожены внезапным катаклизмом, что вызвал ваурд, высвобождая дракона. Как уже говорилось, в высокой траве драконьих полей располагается множество скрытых от глаз убежищ разбойников. То, как всполошилась невзначай земля под их ногами, встревожило бездомных стервятников, и они решили оглядеться. Обнаружив лагерь вирана, они подумали, что сумеют всемером одолеть троих и поживиться тем, что найдут у них. Хоть при себе Адин, Асаид и Вихрь имели только небольшой запас провианта, нападение закончилось неуспехом, потому что семеро самоуверенных бандитов лежали мёртвыми возле лагеря. Асаид забылся сном, Вихрь оттачивал мастерство управления мечом, тренируясь с ветром, Адин доедал остатки мясного рулета и вспоминал то происшествие с неугомонной женщиной. Кто бы мог подумать, что такая мелочь в это миг пригодится.
Возвращение Золины и Дракалеса было воспринято с восторгом. Адин даже посмел предположить, что лихо сгубило их. Взяв курс на Каанхор, трое стали слушать двоих о том, что было по ту сторону тёмных враг. Все трое изумились, узнав, что означает то самое загадочное послание. Адин сказал: «Кто-то знал о твоём приходе задолго до того, как это случилось. Некий дух гибели, про которого тебе рассказывали твои учителя. Откуда он вообще мог знать о том, что планировал твой отец? Быть может, смерть и Победоносец — одна личность?» На что Дракалес ему отвечал: «Это не верно, потому что и отец мой, и дух гибели были велики. Скорее всего, они сотрудничали ещё до моего сотворения. И отец раскрыл ему свои замыслы» Удивление также вызвало и то, что я был ранее воздаятелем и убивал только тех, кто был скверным по натуре и ничтожным в своих свершениях. Адин на это сказал так: «С другой стороны ничего удивительного в этом нет. Воздаятель был великой личностью, а потому после смерти он продолжает существовать, равно как и прадед мой. Кстати, Дракалес, не встречались ли вы с ним в Атраке?» Ваурд на это сказал, что из всех ратардов ему открыты лишь четыре имени. И Астигала средь них нет, а после подметил, что, скорее всего, имя его было заменено по усмотрению томелона.
В Каанхор они прибыли спустя четыре дня. Золина поделила на Асаида и Вихря свой провиант, сославшись на то, что ей вовсе не хочется есть, так и не решившись сказать им обоим о том, что она не человек. Двое её друзей с охотой приняли великодушный дар. Город уже спал. Лишь часовые не дремали и несли свой дозор на совесть. Адин хвалил каждого из стражников, кого встречал на пути ко дворцу, ведь воочию убедился в том, что его город находится под неусыпной охраной…
Утомлённые походом к логову тьмы, Асаид и Вихрь предались беспробудному сну. Ваурд не торопился смыкать глаз и входить в состояние медитации. По своему странному обычаю он устроился на городской стене и глядел на звёзды. Золина, не желая спать, приблизилась к нему. Тарелон молчал, как всегда. Но она и не ждала от него слов. Достаточно было того, что бог войны рядом. «Знаешь, — заговорила она, — Мне сон приснился странный. Я помню, что ты мне говорил про сны. Но этот прям из головы не идёт» — «Поведай мне его содержание» — «Я была на бранном поле. Многие ранены. Ещё больше убитых. И все они — воители Адина. Но были и выжившие. Они рвались вперёд, наступая на трупы своих же товарищей. А потом раздался гул боевого рога. Я взошла на ухаб и увидела, как на нас надвигается целое воинство всадников. Их чисто было намного больше нашего. Так что мы проиграли бы — это точно. Но впереди них ехали трое. Никогда не забуду их. Первый, тот, что слева, был очень разгневан. Его лицо такое неестественно-злое, морщинистое. Второй ехал и кричал: «Это всё моё!», а во взгляде — жадность неимоверная. Третий только громко и дико смеялся, словно обезумев. А потом меня разбудил Асаид. В общем-то, вот и весь сон. Знаю, не надо обращать на него внимания и всё такое. Но он был какой-то странный… какой-то настоящий» Ваурд тихо заговорил: «Гнев, алчность и безумие» — «Да-да, эти трое, похожи на то, что ты сейчас сказал» — «Этот сон и в самом деле необычен. Трое, что ехали впереди огромного воинства, есть вираны северный, восточный и западный. Каждый из них восстанет против Адина, чтобы испытать меня. Один будет ненавидеть Адина и иметь перед собой лишь одну цель — убить нашего вирана. Другой взалкает его богатств, которые скопили его предки. Третий лишь обезумеет и пойдёт войной на Адина без причины, влекомый своей одержимостью. И твой сон показал это сполна. То, что он явился тебе, есть явный признак лишь одного знамения — миг этот близок» Девушка, чуть помолчав, ответила ему: «Хорошо, что я тебе рассказала его. Предупреждён — значит, вооружён» Далее Дракалес вновь взялся тренировать Золину. Сражаясь и отдыхая, дева войны познавала все уроки с лёту, что весьма удивляло её учителя. Прозревая в ней неуёмную тягу к познанию войны, он сражался с ней до самого утра. И претерпевая невзгоды новой технологии воспитания войны в ней, девушка поэтапно постигала новые приёмы и росла в глазах тарелона. Встретив рассвет на стенах Каанхора, они направились во дворец, чтобы подготовиться к новому дню. Девушка и по сей миг не желала спать, ощущая необычайную бодрость.
Как и было оговорено, грядущим днём Дракалес приступил к обучению остальных воителей вирана всем премудростям войны. Но путь к согласию не был таким простым, как может показаться поначалу, ведь многие страшились, хоть и уважали ваурда, а потому пришлось Адину и Асону вразумлять сердца нерешительные. Пока шли наставляющие речи, ваурд и трое учеников его не стали терять времени даром, устроив тренировочные бои на главной площади. Тарелон испытывал каждого из своих учеников. Асаид уверенно держался на ногах и уже мастерски орудовал щитом. Вихрь облачился в полный комплект тяжёлых доспехов и сражался в них также искусно, как это было и без них. Им двоим он преподнёс новые уроки, как усилить свои преимущества и полностью скрыть свои недостатки, а после добавил: «Позднее мы вернёмся к ним, а пока что размышляйте над тем, что поняли сейчас, ведь размышление — это не менее важный этап в познании воинского ремесла» Двое воителей устроились подле каменного Астигала и стали размышлять над тем, что открыл им учитель. Но не прошла и минута человеческой жизни, как они уже отвлеклись на более зрелищное событие — поединок Золины и Дракалеса. Умудрённые в военном деле, они уже могли определить на глаз сильного и слабого противника ещё до начала битвы. Зачин тренировки девушки и ваурда они пропустили. Но далее им открылось невозможное. Никто из них не видел ничего подобного. То, с какой скоростью двигались сражающиеся, не поддавалось пониманию. Асаид и Вихрь не успевали даже видеть, как эти двое наносили удары — слышали только, как бьются их мечи. Различные головокружительные приёмы, невероятные выпады, не поддающиеся описанию тактики. Вскоре вокруг монумента прадеда Адина собрались все: сам управитель, генерал, прислуга, гвардейцы. Завораживающий танец смерти в исполнении двоих мечников был просто неописуем.
Представление продлилось недолго. Дракалес, поняв, что все, кто глядел тот в миг за ними, убедились в том, что это происходит на самом деле, остановил поединок, а после обратился к воинству Адина, которое насчитывало более двух тысяч человек. А говорил он им вот что: «Для воина нет более отрадного времяпрепровождения, чем тренировочный бой. Всякий из вас знает, что впервые за столь долгий период существования вашей страны в боевом деле место среди воителей занимает дева. И это было моим решением. Все вы удивлялись этому. И вот, увидели, как искусна она в ремесле ведения битвы, — дева совсем погрязла в смущении и шёпотом просила учителя своего перестать возвеличивать её, но, конечно же, тарелон не остановился, ведь это было неспроста, — Раньше Золина была простой селянкой, которая не знала, с кого конца брать меч. Теперь же она превзойдёт любого из вас в поединке. Есть ли тот, кто желает бросить ей вызов? — Дракалес немного помолчал, — Ваше нежелание терпеть поражение похвально, ведь вы имеете представление о её силе. Но я задам вопрос по-иному: может, отыщутся двое таких, кто желают выступить против неё? Вас будет вдвое больше численностью, — молчание было ответом, — Верно мыслите. Золина и двоим сумеет дать отпор. Но я скажу более того: и десятерым не под силу одолеть её. И вам это открыто. Стало быть, в том, чему я обучу вас, есть великий толк, ведь слабая и немощная дева, которая могла лишиться жизни и не стоять пред вами, обратилась в могучую воительницу, которая готова лишь к победе. Я взываю к вам, воители прощёного вирана, я протягиваю к вам руку, прощёный народ. Том эр нуол. Что выберете вы?» Ото всюду послышались уверенные выкрики «Том!» — воинство было готово принять наставления Дракалеса. И Асон гордился тем, что ему удостоилось чести управлять людьми, которых наставлял сам тарелон.
