Конечно, какой-то урункрок был не чета самому богу войны. А потому уже с первых мгновений поединок складывался в пользу Дракалеса из Атрака, а не Грага-обр-Кхна. Да, этот орк был осенён тремя порочными настроями ума. И они помогали ему сражаться, но, помнится, томелон покорил эти три духа, а потому сейчас обладал над ними властью. Он очищал душу своего противника, чтобы тот сражался в своём истинном обличии. Но вот только проку от этого было очень мало. Даже тогда, когда гнев, алчность и безумие не воздействовали на него, когда оставался лишь один настрой ума — самого Грага, всё равно были очевидны признаки воздействия этих трёх пороков. Налетал он на Дракалеса всегда с неистовым гневом. Он не уважал своего противника, а желал и стремился просто положить конец его существованию. Конечно, вряд ли сыщется по всех мирах такая сила или такой противник, которые сумеют одолеть томелона Атрака, но уже то, что Граг-обр-Кхна желал этого, было само по себе неправильно. Однако гнев искажал суть битвы, из-за чего орк, объятый этим пороком, не проигрывал из-за этого. Даже наоборот, черпал силы. Он шёл в атаку лишь с одной мыслью — отобрать, заполучить, присвоит себе. Алчность также не мешала ему, а, наоборот, была источником его инициативы. Он шёл в бой не для того, чтобы победить, а чтобы не дать победить противнику. А потому сейчас, когда он проигрывал, его гнев возрастал и переходил все границы. Да, он не мог подпитать свою алчность, однако это подпитывало другой его порок — гнев. А безумие выражалось в его действиях. Он ломал идеальные приёмы и разрывал отточенные каскады ударов ради того, чтобы… Наверное, запутать Дракалеса. Однако бог войны — это не человек и тем более не орк, который способен видеть только лишь то, что показывает противник. Нет, бог войны прозревает дальше и глубже. И он видит этот бой так, как обычное существо читает книгу. А потому безумие Грага-обр-Кхна не имело совсем никакого эффекта. Победоносец как начал сражаться на определённом уровне мастерства, чтобы биться на равных с этим орком, так и продолжал это делать. Вождь налетал, рубил, крутился, пытался обманывать и применять всяческие уловки. Но ничего не помогало. Бог войны с одним Гором в руке и частично сосредоточенный на удержании трёх нечестивых духов, бился на равных. А, когда Граг отступал, не торопился настигать его, рассматривая то, есть ли какие-нибудь изменения в его душе. Но ничего подобного он не видел. Урункрок продолжал дышать гневом, алчностью и безумием и каким-то неведомым образом подпитывать себя из этих источников. Дракалес сравнил это с тем, что он видел при завоевании одного мира. Разорив очередную столицу, он прошёлся по руинам и увидел среди домашней утвари мрачные картины, на которых были изображены всяческие черепа, гниющие трупы, измождённые страданиями лица людей, которых изъедает чума, а также другие изображения смерти и ужасов Зорагалдиума. Этот человек настолько исказил свой разум, что находил нечто упоительное в том, как умирают другие, хотя для живого существа смерть всегда будет врагом и чем-то отвратительным. Когда живой умирает, его не сажают на трон, ему не начинают поклоняться — его закапывают, чтобы зловоние и тлен происходили в стороне от живых. А этот человек восхищался тем, как происходит процесс разложения. Он черпал в этом вдохновение, он жил, глядя на это. И нечто подобное происходило сейчас с Грагом-обр-Кха. В сражении нет место гневу, алчности и безумию. Война — это святое дело, которое ведётся с чистыми намерениями. И всякий, кто готовится сражаться, должен отринуть эти три порока. Это будет уже половиной победы. А этот искажённый орк поступает иначе — без гнева, алчности и безумия он проигрывает это сражение. Но Дракалес так и не дал ему ни капли от одного из нечестивых духов, чтобы напитать свою никчёмную сущность. Но вместе с этим Граг-обр-Кхна так и не исправил свою душу, продолжая гневаться, алкать и безумствовать. Уже даже день начал клониться к вечеру — столько долго бог войны терпел этого ничтожного вождя. Но ничего не менялось. Не было даже намёка на исправление.
А потому бой был остановлен тем, что Гор нанёс тяжёлую рану оппоненту, и Граг рухнул наземь, держа свои кишки, чтобы они не выпали из той раны, которую нанёс ему Дракалес. Багровый воитель встал над поверженным и, с презрением глядя на него сверху вниз, заговорил: «Граг-обр-Кхна, собиравшийся срубить мою голову и повесить как трофей, жаждавший вострубить о своей победе во множестве миров, чтобы перед твоим именем трепетали все народы. Вот: ты не исполнил свою клятву. Но, помимо этого, ты предал святость войны, став зачинщиком нечестивых сражений. И, как будто бы этого мало, ты исказил собственную сущность, чтобы черпать силы из мерзких источников: гнева, алчности, а также безумия. Я, Дракалес, бог войны, ведущий праведные битвы, лишаю тебя почётного поражения. Ты будешь заколот, словно жертвенное приношение, а твой труп достанется полевым зверям» Урункрок дослушал всё это и отвечал, но его слова были чем-то иным, не его словами, не словами орка, а какого-то другого существа, из-за чего даже его голос изменился, стал более глубоким и проницательным: «Ты не бог. Ты лишь подобие бога. Лишь блёклая тень великого, отброшенная им на полотне миров. Вы все падёте перед великим Я́шшем, обладателем силы, перед тем, кто является истинным богом» Дракалес почувствовал, как после этого три нечестивых духа, которые он удерживал в своей власти, начали вырываться из его хватки и устремляться к изваянию Абстаила. Тут же все орки клана Кхна помчались на Дракалеса. Так что бог войны погряз в бесконечном сражении и попытках не дать трём силам слиться воедино в этом истукане. В этот момент шаман подбежал к вождю и с помощью своей магии даровал ему исцеление. А после того, как тот мог уже стоять на ногах, они вместе покинули это измерение, оставив всех этих орков на растерзание Дракалесу. А бог войны, и в самом деле, принялся уничтожать их, потому что, подобно их вождю Грагу, они были наполнены тем же гневом, той же алчностью, тем же безумием. И ничто не могло их исцелить. Нужно было просто уничтожить этих урурнкроков, чтобы остановить распространение заразы.
Содрогнулась земля, и Алас с Ятагом переместили на место сражение остальных воителей Атрака. Взяв на себя простых орков, они предоставили своему полководцу возможность сосредоточиться на Абстаиле, который хотел ожить. Три нечестивых духа рвались к нему, но даже полная вовлечённость бога войны в это дело не помогала ему удержать эти силы от того, чтобы они дали воплощение каменному исполину. Он ничего не мог с ними сделать. Он не мог даже превратить их в праведный гнев, сосредоточенность на цели и командирский взор. Эти три элемента были покорены кому-то другому. И этот кто-то другой забирал их себе. Но забирал не для того, чтобы ожить и воплотиться, а для того, чтобы использовать. Потому что Дракалес ещё боролся с ними, как монумент из камня зашевелился. Его движения были плавными и медленными, но они показывали, что он готовится к сражению. Обе руки потянулись к оружиям, что висели на поясе, а голова уставилась на Победоносца. Наа́ден и Алеба́р, повинуясь ясной воле Победоносца, сделали фуруварат в сторону исполина и принялись скакать по нему, нанося свои удары, пока сам Дракалес направлял все силы для того, чтобы не дать ему получить назад свои гнев, алчность и безумие. Но с каждым мгновением удерживать их было всё сложнее и сложнее. Но он давал ваурду и ратарду время, чтобы они причинили ему как можно больше вреда. То, что он состоял не из обычного камня, было сразу понятно. А теперь воители, которые пытались его сразить, убедились в этом на личном опыте. Любые каменные постройки, которые окажутся на пути удара багряного воинства, тут же превращаются в развалины. А этот уже претерпел множественные нападения, но ни один камешек не откололся от него. Все удары багряных воителей только лишь постепенно и очень медленно крошили его. Они старались разить в разные места, предполагая, что одно из них будет слабым. Но ничего не было. Раскидав орков, рядом с Дракалесом приземлился Моран’даид: «Я вижу, что Абстаил использует магическую силу. Но не из эфира. Внутри него что-то есть. И оно испускает силу, которая питает его. Доберись до его сердца и сможешь уничтожить его» Дослушав до конца речи дракона, Дракалес перестал удерживать гнев, алчность и безумие, так что эти три духа устремились к каменному исполину и вошли в него.
